Введение

Географические названия местностей, рек, озер, населенных пунктов, отражают историю проживавших на данной территории племен и народов. Проходили столетия и тысячелетия, менялись народы и языки, но многие географические названия оставались, иногда несколько изменяя свою форму и звучание. Таким образом, образовался целый пласт географических названий (топонимов, гидронимов), отражающих историю жизни, миграций народов с глубокой древности. В них отражены история народов и регионов, процесс освоения человеком новых пространств, социальные отношения, духовная жизнь народов. Топонимика представляет собой особенно древний срез лексики, и некоторые имена рек, озер и холмов могут сказать больше, чем археологические изыскания. Промелькнули столетия, неузнаваемо изменились ландшафты, а названия живут. Изучая названия рек и местностей, сопоставляя их с данными истории, археологии, мифологии, можно в значительной степени расширить наши знания об истории народов, их происхождении, миграциях, границах расселения и т.д.  Раскрытие начальных истоков названий рек, озер, местностей, населенных пунктов и т.п. делает зримой связь многих поколений людей, живших на земле.

АГПИ — Армавирский государственный педагогический институт.

АКМ — Азовский краеведческий музей. Азов.

АМЗ — Археологический музей-заповедник.

АН СССР — Академия наук СССР. Москва.

АО — Археологические открытия. Москва.

АС — Археологический съезд.

ВолГУ — Волгоградский государственный университет.

ВООПИиК — Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры.

ВДИ — Вестник древней истории. Москва.

ГИМ — Государственный исторический музей. Москва.

ДА — Донская археология. Ростов-на-Дону.

ДГТ СССР — Древнейшие государства на территории СССР. Москва.

ДД — Донские древности. Азов.

ИА РАН — Институт археологии Российской Академии наук. Москва.

ИАИАНД — Историко-археологические исследования в г.Азове и на Нижнем Дону. Азов.

ИАК — Известия Императорской археологической комиссии. Санкт-Петербург.

ИИМК — Институт истории материальной культуры. Москва-Ленинград.

ИМКУз— История материальной культуры Узбекистана. Ташкент.

ИРАИМК — Известия Российской Академии истории материальной культуры.

ИСОНИИ — Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского института. Орджо­никидзе.

ИФХиБПП РАН — Институт физико-химических и биологических проблем почвоведения Российской Академии наук.

КВФ— Книга поступлений научно-вспомогательного фонда.

КП — Книга поступлений основного фонда.

КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР. Москва.

КСИИМК— Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Москва-Ленин­град.

КЭС— Кавказский этнографический сборник. Москва.

ЛОИА АН СССР — Ленинградское отделение Института археологии АН СССР.

МАДИСО — Материалы по древней истории Северной Осетии. Орджоникидзе.

МАИЭТ — Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь.

МИА — Материалы и исследования по археологии СССР. Москва.

НМЦА РГПУ — Научно-методический центр археологии Ростовского государственного педагогического университета.

НЭ — Нумизматика и эпиграфика. Москва.

OAK — Отчет Императорской Археологической комиссии. Санкт-Петербург.

РА — Российская археология. Москва.

РГПУ — Ростовский государственный педагогический университет.

РГУ — Ростовский государственный университет.

РОМК — Ростовский областной музей краеведения.

СА — Советская археология. Москва.

САИ — Свод археологических источников. Москва-Ленинград.

ТАКЭ — Термезская археологическая комплексная экспедиция.

ТДК — Тезисы докладов конференции.

ТДС — Тезисы докладов и сообщений.

Тр. —Труды...

ТЛИАМЗ — Таганрогский литературный и историко-архитектурный музей-заповедник.

ТУзФАН СССР — Труды Узбекского филиала АН СССР. Ташкент.

ТЮТАКЭ — Труды Южно-Туркменской археологической комплексной экспедиции. Ашхабад.

УЗ УрГУ — Ученые записки Уральского государственного университета. Свердловск.

ХИМ — Харьковский исторический музей, б/н — без номера.

BAR — British Archaeological Reports. Oxford

Евгений Иванович Беспалый

(1954-2000)

27 сентября 2000 г., в раз­гар полевого сезона от тяжелой болезни скоропостижно скончал­ся Евгений Иванович Беспалый. Для него жизнь была подвижни­чеством в археологии, а археоло­гия была его жизнью.

Он родился 30 мая 1954 г. в пристанционном поселке Хапры близ Ростова-на-Дону, в большой, домовитой и строгой семье железнодорожника и бухгалтера.

В 1966 г. двенадцатилетним мальчишкой он попал в ленинградскую археологическую экспедицию, возглавляемую Э.С.Шарафутдиновой, которая исследовала городище, распо­ложенное на территории Хапров. Интерес к древностям у школьника Жени зародился раньше. К появлению в поселке ленинградских археологов у него уже была большая коллекция архе­ологических находок, собранных на территории Хапровского и Сухо-Чалтырского городищ. Начиная с этого года, Е.И.Беспалый проработал в археологических экспедициях 35 лет!

Еще в школьные годы, работая в экспедициях, он получил большой опыт полевых ис­следований. Своими знаниями он охотно делился со всеми, кто обращался к нему за советом. Его память на отдельные находки или их целые комплексы была просто поразительной.

В 1971 г. он поступает на исторический факультет Ростовского государственного уни­верситета, активно участвует в работе археологической секции ВООПИиК, включается в де­ятельность по охране памятников археологии, принимает участие в спасении разрушаемых древних курганов. В 1975 г. его исключают из университета «за вольнодумство». И только в 1982 г., когда за его плечами были годы работы в Ростовском и Азовском краеведческих музеях, он заочно заканчивает обучение в университете.

Евгений Иванович был признанным исследователем курганов. Совершенствование ме­тодики раскопок степных курганов — одно из его значительных научных достижений. Как человек «рабоче-крестьянского происхождения» он сам мог управлять любой землеройной техникой во время раскопок, сам водил бульдозер или скрепер. Он справедливо полагал, что работу с «первоисточником» нельзя доверять случайному человеку, не заинтересованному в ее результатах.

Многочисленные находки из богатых сарматских курганов приносят ему славу удачли­вого полевого исследователя и прочно закрепляют его место среди ведущих сарматологов Дона. Он относился к числу тех, кто не блистал на заседаниях ученых советов и конференци­ях, но его выступления всегда были лаконичными, интерпретации сдержанными, а научные работы в большинстве — публикационного характера.

С 1981 г. начались работы Е.И.Беспалого на территории Приморской оросительной сис­темы в Доно-Кагальницком междуречье. Раскопки курганов в этом регионе стали главным делом его научной жизни. Знаменитые скифо-сарматские находки из могильников Высочино, Дачи являются украшением археологических коллекций Азовского краеведческого музея. Скифо-сарматские сокровища, добытые им в донских курганах, экспонировались на многих международных археологических выставках в Японии, Швейцарии, Франции, Великобрита­нии. В последние годы жизни Евгений Иванович работал над систематизацией этих находок, готовил их к публикации.

В 1987 г. в отделе археологии Азовского краеведческого музея, где он работал, зароди­лась крамольная идея о создании независимой хозрасчетной экспедиции и археологического музея. В конце концов, он не сработался с администрацией музея, и его вместе с пятью со­трудниками из экспедиции уволили. Новый период в жизни Е.И.Беспалого — Новочеркасская археологическая экспедиция. И вновь кочевая жизнь в вагончике на колесах с женой и сы­ном, постоянные переезды, курганы, разведки, снова курганы. Такой образ жизни у многих вызывал удивление. У него был большой круг друзей. Он любил шутить: «Никак не пойму, почему за столом нас всегда вдвое больше, чем на кургане?» Он любил шумные компании. Любил, когда в них звучала гитара и песни, особенного В.Высоцкого. Кажется, он знал всего Высоцкого. А каким он был рассказчиком — настоящим артистом! Он был блестящим про­светителем и популяризатором своей науки.

В 1991 г. экспедиционный вагончик Е.И.Беспалого доехал до Танаиса, там и стоит поны­не. В 1998 г. Беспалые купили дом в Недвиговке. Только начали его обживать. Последние три года Евгений Иванович работал в экспедициях в Краснодарском крае. Велись работы по изда­нию каталога доно-кагальницких курганов. Всерьез встал вопрос о написании диссертации ...

Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем.

Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину — ножом?

Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —

Не скажу про живых, а покойников мы бережем ...

(В.Высоцкий)

Е.В.Козюменко

12-15 апреля 2001 г. в г.Ставрополе состоялась межрегиональная научная конференция «Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V Минаевские чтения по археологии, этног­рафии и краеведению Северного Кавказа». Ко дню открытия конференции был выпущен сбор­ник тезисов докладов. Работа на конференции проводилась по двум секциям: секция архео­логии Северного Кавказа и Нижнего Подонья и секция этнографии и краеведения. В работе принимали участие ученые из Москвы, Ростова-на-Дону, Краснодара, Ставрополя, Владикав­каза, Нальчика, Армавира и др. В течение трех дней были заслушаны 48 докладов и сообще­ний, в том числе 28, охватывающих огромный диапазон проблем археологии Северного Кав­каза и Нижнего Подонья. Устроители конференции — Ставропольский государственный уни­верситет и Ставропольский государственный краеведческий музей им.Г.Н.Прозрителева и Г.К.Праве.

Ю.А.Прокопенко

***

С 28 мая по 3 июня 2001 года в Ростовском государственном педагогическом универ­ситете проходила X международная научная конференция «Международные отношения в бас­сейне Черного моря в древности и средние века», посвященная 70-летию РГПУ. Она прово­дилась Научно-методическим центром археологии РГПУ и Ростовским областным музеем краеведения. На конференцию было заявлено более 40 докладов от ученых из России, Укра­ины, Грузии, Молдовы, Великобритании и Швейцарии. На торжественном открытии юбилей­ной конференции выступили ректор РГПУ академик РАО А.А.Греков, директор РОМК Т.И.Коневская, доктор археологии Фрайбургского университета, почетный профессор РГПУ Т.Томашевич-Бук, зав. отделом Центра археологических исследований АН Грузии д.и.н. Г.Т.Квирквелия, зав. кафедрой истории древнего мира и средних веков РГУ д.и.н. В.И.Макси-менко, зав. кафедрой истории древнего мира АГПИ, профессор С.Л.Дударев. Они высоко оценили научное значение конференций, проводимых в РГПУ и получивших международное признание. К началу конференции были изданы материалы IX конференции «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века» (отв. редактор В.П.Копы­лов), а в декабре выйдут материалы X конференции.

На заседаниях X конференции, одно из которых было проведено в РОМК, были заслу­шаны доклады, посвященные актуальным проблемам международных отношений в Причер­номорье в древности и средние века. Большинство докладов вызвали оживленную дискус­сию. В обсуждении приняли активное участие И.С.Каменецкий (Москва), А.А.Кудрявцев (Став­рополь), Т.Томашевич-Бук (Биннинген), В.П.Копылов (Ростов-на-Дону), В.С.Синика (Тирас­поль), Г.Т.Квирквелия (Тбилиси) и другие. В заключительной резолюции были отмечены вы­сокий научный уровень докладов и хорошая организация конференции. Решено очередную XI конференцию провести на базе НМЦА РГПУ в 2003 году и посвятить ее 150-летию начала научных археологических исследований на Нижнем Дону.

Участники конференции посетили археологический музей-заповедник «Танаис» и Ста­рочеркасский музей-заповедник, ознакомились с материалами фондов музеев г.Ростова и Ростовской области, а также посетили экспозиции Ростовского областного музея краеведе­ния и Учебного музея археологии РГПУ.

В.П.Копылов, А.Н.Коваленко

Список докладов, прочитанных на межрегиональной научной конференции «Северный Кавказ и кочевой мир Евразии: V Минаевские чтения по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа» (секция археологии Северного Кавказа и Нижнего Подонья)

Берлизов Н.Е. (Краснодар) Поздние скифы на Северном Кавказе.

Варченко С.Ф., Таволжанская Н.С. (Зеленчукская) Раскопки двух курганов в Зелен-чукском районе Карачаево-Черкеской республики.

Грозная О.Г. (Минеральные Воды) Общий анализ источниковой базы по раннесредне-вековой аланской истории в англо-американских исследованиях.

Гугуев Ю.К. (Ростов-на-Дону) Половецкое святилище необычной конструкции на Северском Донце.

Демаков А.А. (Нижний Архыз) Архызский лик — факты и мифология.

Иванов А.А. (Ростов-на-Дону) Серьги из раннесредневековых кочевнических захоро­нений в курганах с ровиками Нижнего Дона и Волго-Донского междуречья.

Колесниченко К.Б. (Ставрополь) К вопросу о технологии производства керамики Та­тарского городища.

Копылов В.П. (Ростов-на-Дону) Ранний этап греко-варварских связей на Северном Кав­казе (VII — первая половина VI вв. до н.э.).

Кудрявцев А.А. (Ставрополь) Развитие археологической науки в Ставропольском го­сударственном университете.

Кудрявцев А.А. (Ставрополь) К вопросу этно-социальной принадлежности погребен­ных могильника №2 Татарского городища.

Кудрявцев А.А., Галаева В.Н. (Ставрополь) Грунтовое погребение кобанского време­ни могильника №2 Татарского городища.

Кудрявцев Е.А. (Ставрополь) Религиозные верования и обычаи жителей Дербента XV-XVIII вв.

Максименко В.Е. (Ростов-на-Дону) Ритуально-поминальный комплекс V в. до н.э. в могильнике «Частые курганы» на Нижнем Дону.

Малахов С.Н. (Армавир) Еще раз о локализации золотоордынского города Бездеж.

Мошинский А.П. (Москва) Ажурные булавки протокобанской эпохи (к вопросу об от­носительной хронологии Дигорской культуры).

Найденко А.В. (Ставрополь) Некоторые вопросы истории населения Ставропольской возвышенности VII-X вв.

Нарожный Е.И. (Армавир) Еще раз о связях населения Подонья с Северным Кавказом вХШ-XVI веках.

Нарожный Е.И., Нарожная Ф.Б. (Армавир) К своду монетных находок XIII-XV вв. на территории республики Дагестан.

Нарожный Е.И., Соков П.В. (Армавир) Еще раз к вопросу о датировке могильника №1 у х.Горькая Балка.

Отюцкий И.В. (Ставрополь) О саратовском периоде в биографии Т.М.Минаевой.

Плужник Д.А. (Нижний Архыз) О некоторых находках в окрестностях Н.-Архызского и Кяфарского городищ (к вопросу о дохристианских верованиях алан).

Попов В.А. (Ставрополь) Археологические работы на территории Ставропольского края во второй половине 60-х — 70-х годах XX в.

Прокопенко Ю.А. (Ставрополь) Из истории изучения склеповых могильников IV-III вв. до н.э. в Центральном Предкавказье.

Прокопенко Ю.А. (Ставрополь) Половецкое изваяние из поселка Радуга.

Прокофьев Р.В. (Ростов-на-Дону) Памятник «кочевого земледелия» VIII—X вв. на Ниж­нем Дону.

Пьянков А.В. (Краснодар) Касоги (касахи), кашаки письменных источников и археоло­гические реалии Северо-Западного Кавказа.

Рудницкий P.P. (Железноводск) Два древнерусских креста-складня с Развальского го­родища.

Схатум Р.Г. (Краснодар) Войско оседлых племен Северо-Западного Кавказа в поздне-меотский период (середина I в. до н.э. — начало III в. н.э.).

***

Список докладов, прочитанных на X международной научной конференции «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и в средние века»

Андрианов В.В. (Ростов-на-Дону) Новейшие разработки западноевропейских иссле­дователей в области изучения восточно-греческой расписной керамики VII—VI вв. до н.э.

Беликов А.П. (Ставрополь) «Фракийский вопрос» в международных отношениях II в. до н.э.

Белинский А.Б., Дударев СЛ., Харке X. (Армавир, Ридинг) Из опыта социального ранжирования мужских погребений предскифской эпохи могильника Клин-Яр III (в контексте международных событий VIII—VII вв. до н.э.).

Иванов А.А. (Ростов-на-Дону) К реконструкции этнополитической ситуации на Нижнем Дону и в Волго-Донском междуречье во второй половине VII — начале IX вв.

Казаров С.С. (Ростов-на-Дону) Проблема «царских списков» царя Пирра.

Каменецкий И.С. (Москва) Погребальный обряд в греческих эпитафиях.

Кац В.И. (Саратов) Керамические клейма раннеэллинистического времени из Танаиса.

Квирквелия Г.Т. (Тбилиси) Предметы гоплитского вооружения в Колхиде.

Коваленко А.Н. (Ростов-на-Дону) Этнические процессы на Нижнем Дону и в Северо-Восточном Приазовье во второй половине IV — первой трети III вв. до н.э.

Копылов В.П. (Ростов-на-Дону) Греческие транспортные амфоры из Таганрогского поселения.

Кудрявцев А.А. (Ставрополь) О месте прикаспийских территорий Северного Кавказа в истории торговых отношений античных центров Причерноморья и Ближнего Востока.

Ларенок В.А., Ларенок П.А. (Ростов-на-Дону) Некоторые черты погребального об­ряда некрополя Кобякова городища первых веков н.э.

Мягкова Ю.Я. (Ростов-на-Дону) Эколого-этнические аспекты в использовании мле­копитающих в двух средневековых поселениях.

Прокопенко Ю.А. (Ставрополь) Керамика античного и меотского производства в па­мятниках Ставропольской возвышенности IV—III вв. до н.э.

Синика B.C. (Тирасполь) Ритуальная плита как элемент скифской погребальной обряд­ности (по материалам курганных памятников Северо-Западного Причерноморья).

Томашевич-Бук Т., Копылов В.П. (Биннинген, Ростов-на-Дону) Нижнегниловское го­родище.

Чурекова Н.Б. (Саратов) К проблеме установления скифского протектората и тирани­ческого режима в Ольвии.

Язовских А.Г. (Ростов-на-Дону) Терракоты греческого «эмпория» на месте Елизаветовского городища.

Янгулов СЮ. (Ростов-на-Дону) Скифские двулезвийнные мечи из Елизаветовского могильника (V-IV вв. до н.э.)

В мае 1976 года в Ростовский областной музей краеведения пришли два школьника, Саша Воробьев и Сережа Горбачев, и рассказали следующую историю: «Мы гуляли в лесо­полосе около Батайска. Видим, из земли торчит позеленевший предмет, раскопали его и на­шли вот что!». Ребята положили на стол бронзовый предмет, напоминающий шлем. На следу­ющий день я отправилась на место находки, однако найти там что-нибудь еще не удалось. Тогда пришлось заняться самим предметом, подаренным ребятами. Были просмотрены горы книг, разосланы фотографии с изображением этого шлема различным специалистам, занимав­шимся древними предметами военного снаряжения.

Вскоре откликнулся А.Кирпичников, один из крупнейших специалистов по средневеко­вому вооружению. В своем письме он писал:

«Просмотрел известную мне литературу, но, к сожалению, ничего похожего не нашел ... Его происхождение (хотя бы, судя по орнаменту) заслуживает специального изучения».

В.Мавродин, профессор Ленинградского университета, отметил следующее:

«Бронзовых шлемов XIII — XVI вв. мне не известно. Все сохранившиеся экземпляры только железные. Орнамент, украшающий шлем, совершенно не характерен для боевых на-головий. Вероятно, подлинность шлема сомнительна».

Что же представляет собой этот предмет? Он сделан из бронзы, кованый, конусовидной формы с резко отогнутым наружу нижним краем. Верх вытянут, и в его отверстие вставлен штырь, увенчанный массив­ной конической шишкой. Кор­пус покрыт сплошным грави­рованным орнаментом, состо­ящим из горизонтальных по­ясов, наполненных раститель­но-геометрическими узорами. И даже коническая шишка имеет орнамент в виде дуго­образных линий.

Находка из окрестнос­тей Батайска получила музей­ный номер КП 4235/6813, в Акте поступлений ее записали как «шлем» и вскоре о ней за­были.

Однажды мне пришлось побывать в Донецком краеведческом музее. Каково же было мое удивление, когда в одной музейной витрине я увидела предмет, очень похожий на батайскую находку и имевший этикетку: «Шлем пос.Старобешево». Находился он в средневековом разделе экспозиции. К сожалению, в музее не оказалось никого, кто знал бы об обстоятельствах, при которых этот предмет был найден.

Прошло еще несколько лет. Как-то в Ростове, зайдя в книжный магазин, я увидела на прилавке книгу С.С. Агаширинова «Материальная культура лезгин XIX — начала XX в.». От­крыв ее, я начала просматривать иллюстрации в книге и наткнулась на ряд изображений по­добных шлемов, распространенных на Кавказе. Но на Кавказе их называли несколько по-ино­му, они не были в буквальном смысле шлемами! Это были шлемообразные крышки, которы­ми накрывали горячий плов на блюде, чтобы он не остыл.

Такие красиво орнаментированные крышки в форме шлема часто украшали застолье в Азербайджане и Армении. В XVIII —XIX вв. в селении Лагич (Азербайджан) находился один из центров, где делали подобную столовую посуду, и из этого села она распространялась не только по Кавказу, но и за его пределы.

Так или иначе, уникальный шлем превратился в роскошную крышку для плова! В насто­ящее время она является единственной подобной находкой, обнаруженной на территории Донского края.

5 сентября 2001 г. исполняется 50 лет со дня рождения и 30 лет научно-творческой деятельности известного археоло­га и историка, доктора исторических наук, профессора, заве­дующего кафедрой всеобщей истории Армавирского госу­дарственного педагогического института, Заслуженного дея­теля науки Кубани, члена-корреспондента Международной Академии информатизации Дударева Сергея Леонидовича.

Его путь в науке начался еще на студенческой скамье в конце 1960-х, в стенах Чечено-Ингушского пединститута. Судьба привела молодого человека в создававшуюся тогда историко-археологическую школу ныне выдающегося отечественного ученого В.Б.Виногра­дова. Эта встреча определила всю дальнейшую жизнь С.Л.Дударева, причем не только научную. Все тогда было впервые — участие в раскопках Предгорно-плоскостной экспеди­ции, поездки на конференции, выход публикаций...

Прошли годы. В 1983 г. была защищена кандидатская диссертация «Ранний этап освоения железа на Центральном Предкавказье и в бассейне р.Терека (IX — VII вв. до н.э.)» — работа, которая пока остается последним на сегодняшний день крупным исследо­ванием путей и времени появления на Северном Кавказе изделий из черного металла, дина­мики его распространения в местных культурах. Серьезные и плодотворные занятия «пред-скифской» проблематикой в будущем переросли в докторскую диссертацию, обстоятельная монография по которой под названием «Взаимоотношения племен Северного Кавказа с кочевниками Юго-Восточной Европы в предскифскую эпоху (IX — первая половина VII вв. до н.э.)» (Армавир, 1999, 400 С.) вызвала пристальный интерес у специалистов. Следует отме­тить, что докторская диссертация была защищена С.Л.Дударевым по двум специальностям: «Всеобщая история» (древний мир) и «Археология». И это весьма знаменательное сочета­ние для нашего юбиляра. Его интересы как археолога-кавказоведа, автора около 180 работ по периоду поздней бронзы и раннего железа, тесно переплетаются с успешным изучением всемирной истории. С.Л.Дударев уже много лет читает лекции по истории средних веков, является одним из соавторов новой периодизации всемирной истории, увидевшей свет на страницах журнала «Восток» в 1995 г., руководит аспирантурой по всеобщей истории. Среди его аспирантов есть и археологи, и историки-медиевисты. Однако круг интересов С.Л.Дуда­рева не ограничивается указанными сферами научного знания. Он автор ряда работ по русско-северокавказским отношениям в XVI — XIX вв. Всего же его перу принадлежит около 290 работ по археологии, медиевистике, регионоведению. «В этом нет ничего удивительно­го, — говорит Сергей Леонидович, — не мною замечено, что археология — наука синтети­ческая. Прошедший ее школу приобретает опыт, который бесценен для историка».

Путь С.Л.Дударева не был гладким. Это и далеко не безоблачные годы борьбы за научное признание, и драматический исход из Чечни — потеря родного очага и родитель­ских могил, и трудности жизни на новом месте в Армавире... Но — «дорогу осилит идущий». Юбиляр полон творческих планов как в археологии, так и во «всемирке». Поздравляем его от всей души, желаем счастья, долгих лет жизни и, конечно, новых успехов в научной и педагогической деятельности!

«Кавказ, несмотря на многочисленные сделанные там находки древностей, еще далеко не изучен, и можно с уверенностью сказать, что для будущего он готовит много сюрпризов, так как и то, что там найдено, уже поражает научным интересом и неожиданностью явле­ний», — писал в 1910 г. В.А.Городцов [1. С.252]. Эта оценка маститого археолога сохраняет свое значение и в наше время. В том числе применительно к памятникам древней письменно­сти. Достаточно вспомнить найденную в 1960 г. в районе Майкопа песчаниковую плитку с загадочной надписью, которая была интерпретирована Г.Ф.Турчаниновым как памятник кол­хидского — древнеабхазского письма XIII — XII вв. до н.э. на основе псевдоиероглифичес­кого библейского письма «несколько своеобразной формы» [2, СП, табл.V,1].

Настоящая публикация имеет цель ввести в научный оборот еще одну загадочную над­пись с территории Северного Кавказа. К сожалению, неясного здесь больше, чем ясного, но откладывать предлагаемую информацию представляется нецелесообразным.

В декабре 1992 г. в доме, расположенном на углу улиц Маяковского и Черноглаза в городе Владикавказе, шла очистка подвала от мусора. Этот кирпичный двухэтажный дом, возведенный, скорее всего, в конце XIX в., во Владикавказе известен как «дом Булгакова»: выдающийся русский писатель М.А.Булгаков жил здесь в 1920-1921 гг. В выброшенном из подвала мусоре был обнаружен обломок глиняного диска, с одной стороны покрытый непо­нятными знаками. Оставшийся неизвестным находчик принес предмет в Северо-Осетинский республиканский музей краеведения, где он попал в руки археолога Э.С.Черджиева, передав­шего предмет для изучения в Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных иссле­дований. Сведения об обстоятельствах находки тогда же были любезно сообщены Э.С.Черджиевым. После визуального изучения описываемый диск был возвращен Э.С.Черджиеву и находится у него.

Владикавказский диск сделан из светло-коричневой чистой глины, на оборотной сторо­не заметен отпечаток доски. О дискообразной форме предмета свидетельствует сохранив­шийся округлый край, позволяющий реконструировать диаметр диска — 10 см. Толщина в центре составляет 1,1 см, по краям диск утончается до 0,5 см, сколы покрыты патиной свет­лого цвета и производят впечатление древних. Размер сохранившегося обломка от края к центру— 5 см, по краю — 5,2 см (рис. 1,7).

На лицевой стороне по сырой глине до обжига были прочерчены три концентрических круга, разделивших поверхность диска на четыре круговых поля. Ширина поля, идущего по краю предмета, — 1,3 см, второго за ним — 1,0 см, третьего — 1,2 см. Ширина четвертого поля не устанавливается из-за поврежденности. Поля короткими вертикальными чертами раз­делены на секторы, внутри которых помещены вырезанные в сырой глине знаки числом от трех до пяти. Можно предположить, что знаки являются иероглифическими символами, а в секторах заключены отдельные слова или словосочетания. Нет особых сомнений в том, что мы имеем дело с письменностью.

При первом же взгляде на наш обломок стало ясно, что ближайшую аналогию ему мож­но видеть в хрестоматийно известном глиняном Фестском диске с острова Крит. Фестский диск также концентрически был рассечен на четыре поля, вертикальными чертами разделен­ными на секторы, заполненные иероглифическими знаками [3, Фото 64,2]. Диск из Феста был найден в 1908 году Артуром Эвансом при раскопках дворца вместе с сосудами среднеминойского III периода и квадратной табличкой с надписью линейным письмом А, датируемыми XVII в. до н.э. По описанию Дж.Пендлбери, диск из Феста имеет диаметр 16 см., надпись идет спирально от края к центру, каждый знак оттиснут штампом,, читается надпись, по-види­мому, справа налево [3, С.191]. Таким образом, Фестский диск отличается от описываемого обломка значительно большим диаметром и тем, что знаки на диске из Феста нанесены бук­венными матрицами. Кроме того, Фестский диск имеет надпись с обеих сторон, тогда как диск из Владикавказа покрыт знаками с одной стороны

Владикавказский обломок глиняного диска, сходный со знаменитым диском из Феста, настолько неожидан и поразителен, что сразу же возник вопрос о его подлинности — мест­ное его происхождение исключено. Не представляет ли владикавказская находка подделку, например XIX века? Этот вопрос принципиально важен и подлежит непременному рассмотре­нию. Хотя трудно допустить такой уровень знания крито-микенской письменности фальсифи­каторами древностей. Тем не менее, место для сомнений остается.

Не имея возможности провести анализы обломка в лабораторных условиях, что было бы важно для подтверждения подлинности находки, я обратился за консультацией к гречес­ким ученым. При любезном содействии антрополога проф. Ариса Пуляноса с находкой из Владикавказа по фотографии и описанию была ознакомлена специалист по крито-микенскому письму Эфи Полиянаки. Она выполнила первую публикацию и интерпретацию предмета, что позволяет мне представить эту удивительную находку российской науке. Ка­ковы заключения Э.Полиянаки?

Сходство с Фестским диском не вызывает сомнений. Э.Полиянаки сопоставляет его с обломком из Владикавказа и приходит к выводу, что в обеих надписях использована одна графическая система, но если надпись из Феста «типографическая» (имеется в виду употребление матриц), то надпись из Владикавказа рукописная. Вследствие этого на нашем обломке повторяющиеся знаки пишутся несколько различно. Находка из Владикавказа «представляет не только общие символы с аналогичным диском из Феста,

но имеет различные иероглифы, что дает нам возможность дополнить уже известные 44 символа этой иероглифической системы» [4, С.300]. Использованные на Фестском диске 44 слоговых символа составляют примерно половину из 80 — 90 символов этой системы письма. Группа одинаковых знаков на дисках из Феста и Владикавказа свидетельствует, что оба текста написаны на одном языке. [4,С.300] Что же касается происхождения надписи из Владикавказа, если она не относится непосредственно к Криту, то «несомненно принадлежит Эгейскому бассейну» [4, С.301]. Надпись из Владикавказа не может датироваться, по мнению исследовательницы, позднее XVII в. до н.э., как и диск из Феста, и бронзовый топор из Алколахори [4, С.301].

Известно, что надпись на Фестском диске, несмотря на более чем 90 лет со дня открытия, до сих пор не дешифрована на достаточно достоверном уровне. Тем более, очевидно, это остается недоступным для надписи из Владикавказа. Не случайно Э.Полиянаки даже не пытается подойти к дешифровке нашей надписи. Оставим эту проблему для будущих исследователей, как и окончательное подтверждение подлинности обломка из Владикавказа. Как этот предмет (если он подлинный) мог попасть в подвал одного из городских домов?

Если найденный во Владикавказе обломок происхо­дит с территории Северного Кавказа или Северного При­черноморья (что нам неизвестно), он может послужить реальным свидетельством прямых связей циркумпонтий-ского мира и его северной — северовосточной части с крито-микенской цивилизацией. Но не менее (если не бо­лее) вероятным представляется иное объяснение попада­ния обломка глиняного диска в подвал жилого дома Вла­дикавказа: в этом доме мог жить местный коллекционер или антиквар, а сам предмет к нему попал сложным опос­редованным путем. Впоследствии обломок диска, как вещь непонятную и ненужную, могли выбросить в мусор в подвал, где он и обрел вторую жизнь в 1992 году. Проверить эту вер­сию, к сожалению, не удалось.

Итак, Северный Кавказ подарил науке еще один загадочный сюрприз. Случайный харак­тер описанной выше находки и окружающие ее вопросы и неясности, тем не менее, не лиша­ют ее определенного интереса. Хочется надеяться, что обломок диска с крито-микенской иероглифической надписью из Владикавказа привлечет внимание специалистов и будет тща­тельно изучен.

Литература

1.  Городцов В.А. Бытовая археология. М., 1910.

2.  Турчанинов Г.Ф. Памятники письма и языка народов Кавказа и Восточной Европы. Л., 1971.

3.  Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950.

4.  ЕфГ) ПоЛиуп,1с<^уус<^кП- Oztpako "ГРАММА" ало tn mayph Оалаееа. AveponoE, 13, Aonna,1997.

Некоторое время назад мне удалось познакомиться с одной небольшой коллекцией античных монет, которая показалась довольно интересной. С любезного разрешения ее владельца мы приводим описание этой коллекции.

Золотые гемадрихмы Ольвии

(Последняя треть  IV в. до н.э.)

1.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

2.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 11 мм

3.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 11 мм

4.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

5.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

6.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 11 мм

7.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

8.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

9.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

10.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

11.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

12.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

13.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 11 мм

14.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

15.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Голова дельфина влево, под ним буквы ОЛ, 2,1 гр., 12 мм

Серебряные статеры Ольвии

(330-320 гг. до н.э.)

16.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Орел срасправленными крыльями на дельфине влево, под ним надпись ОЛBIO, 12,6 гр., 22 мм

17.Л.с. Голова Деметры влево

О.с.Орел срасправленными крыльями на дельфине влево, под ним надпись ОЛBIO, 12,8 гр., 23 мм

Золотая гекта Пантикапея

(379-369 гг. до н.э.)

18.Л.с. Голова безбородого сатира влево

О.с. Протома грифона влево, под ним колос, вверху буквы ПАN, 1,48 гр., 8,5 мм.

Серебряные гемидрахмы Пантикапея

(359-349 гг. до н.э.)

19.Л.с. Голова бородатого сатира в три четверти вправо.

О.с. Лев вправо, под обрезом буквы ПАNTI, 2,6 гр., 13 мм.

(344-334 гг. до н.э.)

20.Л.с. Голова безбородого сатира в венке в три четверти влево.

О.с Шкура головы льва в фас, под ней буквы ПАN, 2,5 гр., 13 мм.

Золотые статеры Аспурга

Второе правление (14/15-37/38 гг. н.э.)

21.Л.с. Голова Тиберия вправо

О.с. Голова Агриппы вправо, слева монограмма ВАР, внизу год ZIT (317 боспорской эры -20-21 гг. н.э.), справа точка, 8,0 гр., 18 мм.

22.Л.с. Голова Тиберия вправо, тот же штемпель

О.с. Голова Агриппы вправо, слева монограмма ВАР; внизу год HIT (318 г. боспорской эры — 21—22 гг. н.э.), справа точка, 7,9 гр., 18 мм.

Золотой статер Митридата

(39/40 — 41/42 гг. н.э.)

23.Л.с. Голова Калигулы вправо.

О.с. Ника с венком и пальмовой ветвью влево, год HIT (338 г. боспорской эры — 41-42 гг. н.э.) BASIЛEQ'C  MITРIДАТОY, 7,9 гр., 19 мм

Золотой статер Тарента

(281 —272 гг. до н.э.)

24,Л.с. Увенчанная венком голова Зевса вправо.

О.с. Стоящий на пучке молний орел с расправленными крыльями влево, слева — сова влево, вверху справа буквы SQK, 8,6 гр., 18 мм.

По-видимому, все монеты данной коллекции происходят с территории Северного При­черноморья, за исключением золотого статера Тарента, хотя не исключено, что он вполне мог быть найден в данном регионе.

Пятнадцать золотых ольвийских гемидрахм и два серебряных ольвийских статера из числа вышеописанных, судя по той информации, которой обладает нынешний владелец коллекции, являются единым комплексом и представляют собой часть монетного клада. Как нам стало известно, в нумизматической коллекции Ростовского областного музея краеведе­ния имеется еще два серебряных ольвийских статера, которые тоже, скорее всего, проис­ходили из того же клада.

О редкости ольвийских гемидрахм свидетельствует то, что в собрании Государственно­го Эрмитажа таких монет всего лишь две.

Лицевая сторона четырнадцати гемидрахм с изображением головы Деметры чеканена одним штемпелем (см. фото гемидрахм №№2 — 15) и лишь пятнадцатая другим (на фото №1). Основное различие этих штемпелей прежде всего в изображении богини. Голова Де­метры на пятнадцатой монете крупнее, ее изображение более изящно, чем на остальных четырнадцати. На этой монете волосы прически Деметры изображены зачесанными назад в один пучок, развевающихся лент на затылке нет. На первых четырнадцати монетах волосы Деметры зачесаны назад, сзади развеваются две ленты. Таким образом, мы имеем два различных штемпеля лицевой стороны монеты. Оборотная сторона монеты с архаичным изображением Деметры на лицевой стороне чеканена штемпелем (на фото №1), на котором изображение дельфина менее рельефно, чем на остальных штемпелях. На двух монетах оборотная сторона чеканена вторым штемпелем (на фото №№2, 3), где расстояние между буквами О и Л значительно больше, чем на остальных. Оборотная сторона двенадцати оставшихся монет была чеканена третьим штемпелем (на фото №№4 — 15) с очень выра­зительным изображением дельфина. Таким образом, в этой коллекции для чеканки оборот­ной стороны монеты использовались три различных штемпеля, а для лицевой — два. В этой монетной серии для чеканки одной монеты (на фото №1) использовалась своя пара штем­пелей, которая не повторяется на остальных монетах.

Два серебряных ольвийских статера были чеканены каждый своей парой штемпелей. Один иэ них отличается великолепным исполнением изображений как на лицевой, так и оборотной стороне.

Пантикапей представлен в данной коллекции миниатюрной гектой. Один экземпляр подобной монеты имеется в коллекции Британского музея [2, С. 140].

Обращают на себя внимание и две серебряные гемидрахмы из Пантикапея, на одной из них великолепно выполненное изображение головы бородатого сатира в три четверти, отли­чающееся высокой степенью реалистичности и изящества. Античным мастером были тщатель­но проработаны прическа сатира, его борода, морщины на лбу, глаза и даже зрачки.

В коллекции есть две золотые монеты боспорского царя Аспурга, на лицевой стороне которых изображена голова Тиберия, эти монеты чеканены одной штемпельной парой. Обе монеты относятся ко второму правлению Аспурга.

Статер боспорского царя Митридата в данной коллекции отличается высоким изяще­ством изображения головы Калигулы, монеты этого типа единичны в коллекциях музеев [2, С.150, 151].

Самой интересной монетой в данной коллекции является аттический золотой статер из южноиталийского города Тарента. Он имеет чашеобразную форму, на выпуклой стороне изображена голова Зевса, увенчанная венком, а на противоположной особый интерес вызы­вает изображение совы, но это тема отдельной статьи.

Литература

1.  Зограф АН. Античные монеты. МИА. 1951. №16.

2.  Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986.

3.  Munzen und Medaillen Antiken. Auktion 196. Munchen, 1997.

Первым ученым, с которого началось археологическое изучение средневекового горо­дища Азака-Таны, расположенного на территории современного г. Азова, по праву можно счи­тать сотрудника Археологической Комиссии Императорской Академии наук В.Н.Ястребова. В 1890 году он был направлен в посад Азов в связи с найденной там в 1889 году надгробной плитой венецианского консула Якопо Корнаро [ 1, С.42-44]. Значительно позднее, в 1923 году, сборы материалов золотоордынского периода на территории г.Азова «в районе так называе­мых Генуэзских ворот и выше» и в окрестностях железнодорожного вокзала «за городом» произвела Северо-Кавказская экспедиция РАИМК [2, С.21-22]. Затем состоялись раскопки экспедиции Бюро охраны памятников революции, культуры и искусства при Президиуме Рос­товского облисполкома, осуществленные под руководством Б.В.Лунина и С.А.Вязигина: в 1934-1935 гг. в районе все тех же Генуэзских ворот [3, С.206-208; 4, С.234] и в 1938-1940 гг. снова недалеко от Генуэзских ворот, а также в районе так называемого Привокзального горо­дища и городского кладбища [5; 6, С. 11-12]. Собранный во время этих раскопок материал не был в свое время классифицирован и опубликован, а за годы войны и вовсе утрачен [7, С.1]. Только незначительная его часть была сохранена стараниями граждан города Азова — И.Д.Тиунова и В.Т.Кирюшкина. Говоря о краеведах, нельзя не упомянуть о сборах и наблюде­ниях в 1930-1950 гг. того же И.Д.Тиунова (составителя первой археологической карты горо­да), Н.И.Гурского и К.Иванова [4, С.235]. Но лишь работами ныне хорошо известного донс­кого археолога Людмилы Михайловны Казаковой в 1960 г. был начат этап профессионально­го археологического изучения Азака-Таны, сменивший период бессистемного собиратель­ства местными коллекционерами — любителями старины.

Самым массовым археологическим материалом средневекового Азака-Таны, как и мно­гих других памятников археологии, была и остается керамика. И всегда перед археологами вставала проблема выделения из общего керамического комплекса продукции местных гон­чаров. На сегодня для ее решения накоплен такой объем материала, какого нет в распоряже­нии исследователей многих других синхронных Азаку памятников.

Цели данной работы: дать хронику археологических исследований гончарных комплек­сов и находок материальных свидетельств гончарного ремесла Азака-Таны, сопровождая ее краткими описаниями их характерных черт, сведениями о сопутствующих им монетах, о пуб­ликациях археологических материалов и об учетных музейных номерах находок, а в заключе­ние составить топографическую карту местонахождений археологических свидетельств гон­чарного ремесла, попытаться воссоздать его организационные формы и, резюмируя монет­ные данные, представить общую датировку функционирования местного гончарного ремеслa. Источниками для этого исследования послужили научные отчеты о раскопках и наблюде­ниях, полевые дневники и чертежи, публикации и хранящиеся в фондах Азовского краевед­ческого музея археологические коллекции, а также никак до сего дня не зафиксированные на бумаге наблюдения археологов и местных жителей.

Первым, кто обнаружил в г.Азове остатки гончарного производства, по мнению Л.М.Казаковой, был С.А.Вязигин [8, С. 159]. При этом Л.М.Казакова ссылается на инфор­мацию из отчета последнего [8, С. 159-160] об обнаружении в 1940 г. в районе городского кладбища гончарного горна. Но, судя по информации, содержащейся в статье В.А.Городцова [6, С. 10-12], С.А.Вязигин раскопал около городского кладбища 3 печи, из которых одна была обычным домашним очагом «продолговатой формы», вторая — тандыром, тре­тья — большая однокамерная, выложенная из сырцового кирпича и заполненная хозяйствен­ным мусором, — неясного назначения (даже с позиций наших сегодняшних знаний об азакских печах).

Согласно хранящимся в Азовском краеведческом музее документам, первооткрывате­лем гончарного ремесла Азака-Таны следует считать саму Л.М.Казакову. В 1961 году она в траншее под газопровод в районе дома №51 по ул.Калинина доследовала 2 гончарных горна, обнаруженных учеником средней школы №1 Игорем Малыгиным. Отчет об этих раскопках хранится в фондах Азовского краеведческого музея [7, С. 10-11]. Горны были частично раз­рушены при рытье траншеи, но их конструкцию, в основном, проследить удалось [8, С. 155— 160, рис.1, 2]. В своей изданной значительно позднее работе, посвященной этим раскопкам, она констатировала: «гончарные горны на улице Калинина относятся к традиционному для Азака типу двухкамерных двухъярусных горнов с одноканальной топочной камерой» [8, С. 159]. Найденная же на поде горна № 1 красноглиняная керамика с полосчатым лощением автором к данному горну никак не привязывается. По-видимому, она являлась частью заполнения му­сорной ямы, которой обычно становились обжигательные камеры после прекращения исполь­зования их по прямому назначению. Л.М.Казакова первая зафиксировала, что основным топ­ливом для гончарных горнов был камыш. В научном отчете указывалось, что «попадались даже полностью обгоревшие стебли» [7, СП]. О находках монет в данном археологическом комплексе ничего не известно. Материалы раскопок на данном объекте зарегистрированы в музее под номером: АКМ КП-15210/669-769.

Через 10 лет, в 1971 г., в Азове при рытье котлована под дом №5 по ул.Макаровского обнаружены остатки еще двух керамических горнов [9, С. 168-169; 10, С.252-259]. Они были того же типа, что и исследованные по ул.Калинина. Л.Л.Галкину удалось подробно исследо­вать их конструкцию. В частности, он проследил, что топочная камера была вырублена в ма­терике на берегу древней неширокой балки орудием, ширина рабочей части которого состав­ляла 7 см. Но его замечание, что обжигательная камера была сложена из сырцового кирпича, не очень согласуется с описаниями более поздних находок гончарных горнов. Л.Л.Галкин первым выполнил точные замеры и поместил в своей статье добротно выполненные чертежи одного из горнов (№2) и рисунки находок [10, Рис. 1-6]. Особый интерес представляет ком­плекс именно этого горна №2. Устье его топки выходило в большую яму глубиной 200 см и шириной ок.300 см [10, С.254]. Наибольшее количество опубликованных в позднее вышед­шей статье [10] целых глиняных изделий было в заполнении именно этой ямы. В топке горна Л.Л.Галкиным были прослежены заплечики, которые при соответствующем способе укладки топлива содействовали улучшению тяги. В горне №2 он обнаружил остатки необожженной посуды в виде плотной глиняной массы темно-серого цвета. Таким образом, им исследован горн, прекративший свое функционирование в момент подготовки к очередному обжигу. Ни­чего подобного в Азове до сих пор больше не встречалось. Керамический материал, собран­ный при раскопках данного гончарного комплекса, пролил первый достоверный свет на ас­сортимент неполивной керамики, производившейся в Азаке-Тане в XIV веке. Раньше разго­воры на эту тему велись лишь на уровне догадок и логических умозаключений, но не фактов. Любопытен опрос местных жителей, который произвел Л.Л.Галкин в 1971 г. Из опроса он сделал вывод, что необходимая для производства керамики «глина имеется на берегу Дона в 3 — 4 км от мастерской и использовалась в недалеком прошлом азовскими гончарами» [10, С.255]. Отчет о раскопках в архив Азовского краеведческого музея сдан не был. Но его вполне заменяет достаточно подробная статья в журнале «Советская археология» [10]. Она стала первой и на долгий период единственной публикацией керамических горнов Азака-Таны и их продукции. Что касается датировки, то в заключительной части статьи ее автор отметил лишь,что медные монеты из ям, исследованных рядом с гончарными печами, не выходят за преде­лы второй половины XIV в. Но монеты в музей сданы не были, а общие замечания исследова­теля едва ли могут быть основанием для датировки самого гончарного комплекса. Материа­лы раскопок по ул.Макаровского №5 зарегистрированы в музее за номерами: АКМ КП-26064/ 1-57; КВФ-11848/1-60.

Новые материалы для изучения гончарного ремесла Азака-Таны дали спасательные рас­копки в котловане под фундамент дома быта «Юбилейный» у перекрестка ул.Чехова и ул.Ка­линина [11, С.6; 12, С.23]. Здесь зимой 1975 года в чрезвычайно сложных климатических условиях группа археологов Азовского краеведческого музея под руководством старшего научного сотрудника музея Н.М.Фомичева смогла доисследовать два сильно разрушенных строителями гончарных горна и несколько ям с керамическим браком. Ничего нового в зна­ния о конструктивных особенностях гончарных горнов Азака данные раскопки не внесли. Но благодаря раскопкам ям с керамическим браком, выросла источниковая база исследования технологии производства керамики до этапа ее обжига и, в целом, значительно расширились представления об ассортименте собственно азакской керамики. Впервые в большом количе­стве были найдены фрагменты дигирных сосудов, полуфабрикаты под поливную посуду (ангобированные и украшенные гравировкой, но не покрытые поливой), разновеликие подставки — «сепаи» и специальные бруски для обжига поливной посуды, крупные части матриц-штам­пов — «калыбов» — для изготовления керамики со штампованным рельефным орнаментом [13, Рис.3,22,23, 8-12]. В одной из ям с керамическим браком, по устному сообщению авто­ра раскопок, была найдена монета времени Узбека (без года) типа 1330-х гг. Отчет о раскоп­ках в котловане под дом быта «Юбилейный» не написан. В 1978 году была опубликована лишь очень краткая предварительная информация в «Археологических открытиях» за 1977 г. [14, С. 146]. Все сохранившиеся материалы раскопок опубликованы и подробно проанализи­рованы значительно позднее, в 1993 году [13, С.160-224]. Регистрационный номер коллек­ции: АКМ КП-16200/1 -1686.

В 1978 году в траншее под коммуникации по ул.Кирова, между переулками Ломоносов­ским и Урицкого, зафиксирована гончарная печь «с необожженной амфорой» [11, С.6]. Кроме этих скудных сведений, содержащихся в информационном сообщении Н.М.Фомичева, опуб­ликованном в 1981 году, нам о данной гончарной печи больше ничего не известно.

Вторыми (после раскопок Галкина) достаточно хорошо документированными раскоп­ками гончарного комплекса стали археологические исследования 1982 г. по ул.Ленинградс­кой [12, С.23-24; 15, С.73, 74, 80-83, рис.198, 193, 210-212, 218, 219, 221-223; 16, С.136-137; 17, С.10]. Здесь в раскопе №2 на участке под строительство дома №62 была обнаружена хорошо сохранившаяся (почти не нарушенная поздними перекопами) землянка с гончарным горном. Рядом с последним находилась яма с глиной (по-видимому, сырьем), а у входа (?) в землянку большая яма (№49) с керамическим браком. Удалось исследовать большую часть помещения гончарной мастерской, а также полностью проследить конструкцию хорошо со­хранившегося гончарного горна, на поде обжигательной камеры которого лежали развалы неполивных сосудов (последствие обрушения свода). Никогда ранее и позже археологи не собирали в Азове такого количества (около 70 ведер) битой неполивной посуды, как из вы­шеупомянутой ямы с керамическим браком. Эти материалы, после длительной их реставра­ции, расширили наши знания об ассортименте местной неполивной керамики. Остается толь­ко сожалеть, что взятые во время раскопок образцы глин из ямы с сырьем по недоразумению были выброшены, и поэтому провести их анализ мы сегодня не можем. Из заполнения зем­лянки происходит несколько медных пулов 721 г.х. (штык 13), 734 г.х. (дно), 737 г.х. (дно), 743 г.х. (полы №3), 753 г.х. (полы), типа 751/3 г.х. (полы), т.е. они укладываются в рамки с 1321 по 1353 гг. Материалы раскопок гончарного комплекса по ул.Ленинградской в 1982 г., если не считать небольших информационных сообщений [16; 17], еще не опубликованы. Кол­лекция керамики из гончарной печи и из ямы №49 (с браком) зарегистрирована в музее подномерами: АКМ КП-26564/32-46, КВФ-12020/283-633, 4162-4246; АКМ КП-25299/1-160, КВФ-11503/1-3956.

В следующем, 1983 году, группа азовских археологов под руководством старшего на­учного сотрудника Азовского краеведческого музея В.В.Чалого в траншее под теплотрассу к строящемуся 5-этажному дому №29Б по ул.Макаровского доследовала остатки гончарно­го горна [18, С.23-24, рис.82-85; 19, С. 132; 20, СП]. О технологии керамического произ­водства Азака-Таны эти раскопки ничего особенно нового не прибавили. Для того, чтобы исследовать гончарный комплекс целиком, вокруг печи был заложен небольшой раскоп, но материала, как-то связанного с керамическим производством, найдено было очень мало.В топке найдены характерные остатки сгоревшего камыша. Конструкция горна оказалась ана­логичной исследованным ранее. Но для пополнения наших знаний о топографии гончарного ремесла Азака-Таны и общей статистики эта находка, безусловно, имеет большое значение. Об этих раскопках опубликованы краткие информационные сообщения [19; 20]. Материалы раскопок данного объекта зарегистрированы под номерами: АКМ КП-24052/1-14; КВФ-11077/1-126. Но практически весь керамический брак (в виде мелких фрагментов) из ямы №1 на хранение в фонды музея не попал.

Новая находка гончарного горна в Азове датируется 1988 годом [21, С.15-16; 22, С. 166— 177, рис.196, 197-202, 204-257]. Он обнаружен на значительном удалении от современного центра города в траншее под водопровод к частному дому №57 по ул. Газеты «Известия». Верх его обжигательной камеры был частично разрушен траншеей. Принципиальная конст­рукция данного горна та же, что и у вышеописанных (двухкамерный, двухъярусный, с однока-нальной топочной камерой, округлой в плане формы, с восходящим движением горячих га­зов). Но он отличался хорошей сохранностью. Это позволило сделать добротный чертеж и подробное описание его устройства. Особая ценность гончарного горна по ул.Газеты «Изве­стия» состоит в том, что обжигавшаяся в ней продукция осталась в обжигательной камере вместе с сопутствующим ей печным припасом. Но сосуды были раздавлены обрушившимся на них сводом обжигательной камеры. Судя по собранному в отвалах из обжигательной каме­ры рядом с горном и в топке материалу (более 25 ведер фрагментов керамики примерно от 360 сосудов), в печи обжигалась как неполивная (в том числе и с полосчатым лощением), так и поливная (закрытой и открытой формы) керамика. Впервые было достоверно подтвержде­но, что в Азаке-Тане производились свои маломерные амфоры. Особый интерес представля­ют находки немалого числа фрагментов матриц-штампов — «калыбов» и подставок — «се-пай». Монет не было. Тезисные текстовые материалы о раскопках данного гончарного горна публиковались в Грозном [23, С.75-77] и Луганске [24, С.152-155]. Учетные музейные но­мера коллекции материалов из раскопок гончарного горна по ул.Газеты «Известия»: АКМ КП-25313/1-282; КВФ-11514/1-2218.

Не прошло и полутора лет, и в августе 1989 года в котловане под фундамент дома №87 по ул.Комсомольской был найден гончарный комплекс, состоящий из 2-х горнов, общей для обоих припечной рабочей ямы и мусорной ямы (№24) с керамическим браком [25, С.28-29; 26, С.9-27, рис.41-95]. Полностью удалось зачистить лишь горн №1, по оранжевым конту­рам обжигательной камеры которого и зафиксировали в дне котлована данный гончарный ком­плекс. Горн №2 выходил далеко за пределы раскопа, а его обжигательную камеру разрушила траншея с коммуникациями. Поэтому удалось исследовать лишь топочную камеру (путем выборки заполнения через устье топки). Под обжигательных камер обоих горнов был покрыт слоем битой неполивной посуды разных форм. Так, например, в горне № 1 она была представ­лена фрагментами 37 разновеликих кувшинов, двух афтоб, трех амфор, одной корчаги, двух туваков и двух копилок. Принципиально нового в знания о конструкции гончарных горнов Аза­ка-Таны раскопки по ул.Комсомольской не внесли. Но впервые полностью прослежена спе­циально вырубленная в материке рабочая (припечная) яма (№10), служившая для загрузки топлива и выгребания золы. Была получена также новая информация о составе керамическо­го теста местной керамики. Впервые обнаружены целые сосуды, встроенные в устье топки печи №1 и в углубление перед ней. В яме с браком найдены 8 фрагментов неполивных сосу­дов-полуфабрикатов из необожженной глины серого цвета, а также множество (2903) фраг­ментов разбитых бракованных обожженных неполивных сосудов, 29 кусков печины и 7 фраг­ментов ошлакованной керамики. Вся собранная в гончарном комплексе керамика (примерно от 224 сосудов) представлена 18 формами. Эти данные несколько расширили представления об ассортименте продукции азакских гончаров. В заполнении припечной ямы (№10) было найдено 2 монеты, из которых удалось определить только одну (с глубины 0,5 м от уровня обнаружения) — 721 г.х. [26, СП, 70]. В яме же №24 (с браком) обнаружена монета аноним­ного чекана 1359-1380 гг [26, С.20, 75], но глубина ее обнаружения, как у других монет из раскопок по ул.Комсомольской, не зафиксирована, что заставляет сомневаться в ее возмож­ности выступать в качестве датирующего материала. Материалы раскопок полностью опуб­ликованы в 1990 году [27, С.117-135]. Находки хранятся в музее за номерами: АКМ КП-25976/1-28, 393-421; КВФ-11794/1590-2117, 4976-5516.

В августе 1992 года посередине проезжей части ул.Ленинградской была прорыта траншея под коммуникации, в которой на отрезке между частными домами №22 и №24 удалось зафиксировать остатки гончарного горна той же конструкции, что и вышеуказан­ные. Обжигательная камера была практически полностью уничтожена траншеей. Верхний уровень его пода соответствовал дну траншеи. Диаметр пода составлял около 1,5 — 2,0 м, а его толщина около 0,3 м. Устье топки находилось, по-видимому, с запада. Заложить раскоп, чтобы исследовать комплекс полностью, в тот момент было практически невоз­можно. В целом его конструкция ничем принципиально не отличалась от других исследо­ванных в Азове гончарных горнов XIV в. Эти наблюдения автора данной работы здесь публикуются впервые.

После длительного перерыва в 2000 году в раскопе на участке под строительство дома №38 по ул.Измайлова раскопана землянка (жилище №2) с двумя гончарными горнами [28]. Один из них находился в южном углу землянки, другой — в юго-восточном. Впервые в Азове зафиксирован «козел» — подпорный столб пода обжигательной камеры. Он распо­лагался примерно посередине топочной камеры горна №1 и был сложен из фрагментов пе­чины и кирпичей на глиняном растворе. В заполнении горна № 1 найден неопределимый пул, типичный для времени Узбека, а в горне №2 пул анонимного чекана времени Узбека типа 1330-х гг. Из заполнения землянки происходят монеты 715 г.х. и анонимного чекана време­ни Токты-Узбека (без года). Информационное сообщение об этих раскопках будет опубли­ковано в выпуске №17 «Историко-археологических исследований в Азове и на Нижнем Дону в 2000 г.».

Кроме вышеперечисленных находок двухъярусных гончарных горнов с восходящим хо­дом горячих газов при раскопках культурных слоев Азака-Таны находят также большие одно­ярусные печи, которые отдельные исследователи интерпретируют как гончарные [29, С.39-40]. Две такие печи, сооруженные в древности «на склоне балки», раскопаны в 1991 году в котловане под фундамент пристройки к дому №49 по ул.Измайлова (бывшая «50 лет Октяб­ря») [30, С.21-25, рис.2, 8,7-4, 9,7-5]. Называя в своей публикации за 1993 год эти печи «об­жигательными», «однотопочными», «с прямым ходом пламени», автор раскопок тут же отме­чает, что «ни в горнах, ни рядом с ними не найдено керамического боя, свидетельствовавше­го бы о их гончарном назначении», и предполагает, что это «печи для обжига кирпича» [29, С.40].

Еще раньше о подобных печах в своей сводке о раскопках в Азове за период с 1972 г. по 1980 г. сообщал Н.М.Фомичев [11, С.7]: большие «печи неясного назначения диамет­ром до 3-х метров с толстыми ошлакованными изнутри стенками,... сложенные из кирпича и углубленные в материк до 2-х метров», были обследованы в четырех котлованах под жи­лые многоэтажные дома и траншеях к ним на перекрестке ул.Ленина и пер.Социалистичес­кий в 1973, 1976, 1978 и 1979 гг. Тут же он пишет о печах «по обжигу кирпича» в котловане под домом быта «Юбилейный» (1975 г.) и аналогичных им по конструкции печах, обнаружен­ных в котловане под жилой 5-этажный дом №87 по ул.Ленинградской. И это все, что нам известно о данных печах, потому что научных отчетов об этих наблюдениях и раскопках не существует.

По-видимому, печь именно из этой серии была исследована С.А.Вязигиным в 1939 г. у восточной окраины городского кладбища [6, С. 11-12]. Диаметр дна-«пода» ее округлой «об­жигательной камеры» — 3,28 м. Свод был сложен из сырцового кирпича в два слоя. Под имел толщину 23 см. Устье топки шириной около 1 м находилось с юга. Но ничего свиде­тельствующего о том, что в печи обжигалась керамика, не найдено. В ней было типичное для мусорных ям XIV в. заполнение: фрагменты неполивной и поливной керамики, кости живот­ных, незначительные остатки угля и золы. Нечто подобное было найдено в Херсонесе в 1966— 68 гг. [31, С. 120]. Автор публикации о херсонесской печи, вначале констатируя, что был от­крыт комплекс по производству керамики XI—XII вв., заключает что сводчатые печи могли использоваться не только для бытовых целей, но и для обжига керамики, что красноречиво иллюстрирует факт его сомнения относительно функционального назначения подобных пе­чей. Пока трудно судить о действительном назначении таких печей.

Большое значение для изучения топографии гончарного ремесла Азака-Таны имеют на­ходки его материальных свидетельств в различных частях города. Среди них: элементы печ­ного припаса («сепаи», «калыбы», бруски, глиняные диски и т. п.), полуфабрикаты под поли­вную керамику и керамический брак. Подавляющее большинство таких находок ранее архе­ологами не выделялись. До нас они стали доходить с тех пор когда раскопки приобрели в Азове более-менее систематический характер. Кроме того, следует отметить, что в фондах музея хранится несколько ранее найденных беспаспортных коллекций, в которых есть подоб­ные материалы, но установить их точную привязку к местности сегодня невозможно. Поэто­му мы начнем с 1977 года, когда в траншее под коммуникации по ул.Чехова у кинотеатра «Родина» (ныне снесен и на его месте начато строительство банка) была обнаружена яма с «сепаями» [11, С.6]. В следующем, 1978 году, в траншее под коммуникации по ул.Севасто­польской напротив дома быта «Юбилейный» в исследованных хозяйственных ямах вновь были найдены «сепаи» [11, С.6]. Из котлована под дом №33/43 по ул.Ленина (раскопки 1980 года) происходит донце чаши-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу без поливы [32, С. 160, рис. 1,7]. Во время спасательных археологических работ в котловане под дом №62 по ул.Ленинградской в 1984 году был найден керамический брак: в яме №5 — два фрагмента тулова большой миски-полуфабриката с поангобной гравировкой на внутренней стороне [32, С. 160, рис. 1,2], в яме №20 — фрагмент бортика миски-полуфабриката с белым ангобом на внутрен­ней стороне, а в яме №45 — толстый слой керамического боя с однотипным черепком [33, С.41; 34, С.18; 35, С.10]. Яма №45, судя по характеру материала, по-видимому, имеет прямое отношение к гончарному комплексу, исследованному на этом же участке в раскопе №2 в 1982 году [информацию о нем см. выше, а также: 12, С.23-24; 15, С.73, 74, 80-83, рис.193-198, 210-212; 16, С.136-137; 17, СЮ]. Монетный материал из ямы №5 представлен 4-мя пулами 715, 737 (2 шт.), 751/3 г.х. [33, С68, 69], а из ямы №20 — 2-мя пулами: анонимного чекана времени Джанибека (1342-1357 гг.) и анонимного чекана 751/62 г.х. [33, С.73]. Еще один фрагмент тулова миски-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу происходит из ямы IX, раскопанной в котловане под среднюю школу №15 по пер.Социалистическому в 1985 году [36, С.65, рис.205]. Его музейный номер: АКМ КП-23047/74. Во время доследо­ваний другой ямы (№3) в 1986 году в траншее, прорытой вдоль ЮЮВ части ул.Луначарского до пер.Ломоносовский, были найдены части трех «сепай» и два фрагмента тулова миски и тарелки — полуфабрикатов с гравировкой по белому ангобу [37, С. 17]; находки числятся в музее за номерами: АКМ КП-24291/54-58. Отчет об этих раскопках не написан. В 1987 году во время археологических работ в раскопе №1 на участке под строительство жилого дома №86А по ул.Ленинградской при зачистке материка в квадрате №16 археологи нашли фраг­мент бортика миски-полуфабриката с белым ангобом без поливы [38, Рис.44]. Зарегистриро­ван за номером: АКМ КП-24546/111. Через 2 года, в 1989 году, в траншее под коммуника­ции, прорытой по проезжей части ул.Чехова, напротив здания Азовского нарсуда, были обна­ружены два больших и один маленький фрагменты чаш-полуфабрикатов с гравировкой по белому ангобу (яма №10; АКМ КП-26078/15,16) и фрагмент «сепаи» (яма №13; АКМ КП-26078/30). Монетный материал из этих раскопок в музей не поступал. Научный отчет также не написан. Указанные полуфабрикаты были опубликованы в 1998 году [32, С. 160, рис.1,5-5]. Следующая находка фрагмента пиалы-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу проис­ходит из ямы №4, исследованной в 1992 году в раскопе на участке под строительство дома Nil по ул.Крымской [39, С.19, рис.47]. В 1993 году в яме №11 раскопа на участке под строи­тельство дома №15 по ул.Макаровского был найден фрагмент тулова чаши-полуфабриката с гравировкой по белому ангобу [40, С.42, рис.119]. Во время спасательных археологических работ в котловане под фундамент здания Агропромбанка (дом №7) на месте бывшего кино­театра «Родина» по ул.Московской в 1995 г. были найдены «сепаи»: в культурном слое (кв. 1 А, шт.З) — 1 шт., в ямах №4 — 1 шт., №5 — Зшт., №6 — 1 шт., №7 — 1 шт., № 10 — 1 шт., №27 — 2шт [41, С. 16, 22, 23, 50, 52, 58, рис.17; 42, С.205, рис. 1,5-10). Также были найдены фрагмен­ты полуфабрикатов под поливную керамику: донце чаши с поантобной гравировкой и фраг­мент тулова пиалы с гофрированным венчиком— в яме №25 [42, С.208, рис. 10,72,14]. В трех из вышеперечисленных ям найдены монеты: в яме №5 — пул типа 751-753 г.х., в яме №6 — 2 пула типа 737 г.х. и один пул — анонимного чекана времени Токты-Узбека, в яме №25 — дирхем 796 г.х. [41, Рис.162; 42, С. 189]. Из раскопа №2 на участке под строительство дома №3 по ул.Чехова (1997 г.) происходят 5 сепай из переотложенного культурного слоя (кв. 1В, шт.4,5; кв.2Б, шт. 1; кв.2В, шт.2) и 2 из закрытого комплекса (яма №4), в котором было найде­но 18 монет 751, 752 и 761 г. х. [43, С.9, 41, 42, 44, 55-58]. На этом же объекте в яме №5 обнаружены фрагменты «лепных довольно массивных дисков», возможно являвшихся час­тями гончарного круга [43, С.22]. В яме их сопровождали 5 монет, из которых одна типа 737 г.х., 2 — времени Абдуллаха (без года), другие неопределимые [43, С.58]. По одной «сепае» было найдено при раскопках культурного слоя (кв.З, шт.4) на участке под частный дом №15 по ул.Энгельса в 1998 г. [44, С.21, рис.66], в котловане (раскоп №5, кв.2В, шт. 1,2) под фундамент пристройки к старому зданию Азовского краеведческого музея по ул.Московской, №38/40 в 1999 г. [45, С.12, 57] и в раскопе (кв.бБ, шт.4) на участке под строительство дома №41 по ул.Толстого в 2000 г. [46].

По вышеприведенной сводке данных о гончарном ремесле Азака-Таны была составле­на топографическая карта-схема (рис. 1). Всего на нее нанесено 25 объектов, включающих в себя 10 гончарных комплексов (объекты с гончарными горнами) и 30 местонахождений (в хоз. ямах и в культурном слое золотоордынского Азака) отдельных находок — материальных свидетельств керамического производства: технологическая керамика («сепаи», «калыбы», бруски-подставки, штыри, фрагменты гончарного круга, «пробник» и др.), полуфабрикаты и керамический брак (см. таблицу). При этом закрашенными кружочками обозначены гончар­ные комплексы, а незакрашенными кружочками с точкой посередине — материальные сви­детельства наличия гончарного производства. Нумерация всех местонахождений сквозная. Пунктиром обозначена предположительная граница Азака-Таны в XIV веке.

Топография мест раскопок гончарных печей и отдельных находок материальных свиде­тельств керамического производства показывает, что они разбросаны на довольно широкой площади и в значительном удалении от реки. Интерпретировать такую топографию в качестве отдельно существующего гончарного квартала, что характерно для большинства средневе­ковых городов [47, С.163; 48, С.118-120; 49, С.179; 50, С.16, 32; 51, С.174-175; 52, С.176-178; 53, С.98-99; 54, С.56] и с самого начала предполагалось также относительно Азака [11, С.6], пока не представляется возможным. Обычно гончарное производство выносилось на окраины города и даже за крепостные стены [55, С. 18; 56, С.46; 57, С.217-218; 58, С.111; 59, С.201; 60, С.78; 61, С.42], часто находилось в непосредственной близости от водоемов [62, С.70; 63, С.52; 64, С.78; 65, С.349]. Топографическая карта гончарного ремесла Азака на­глядно демонстрирует другие тенденции, что было характерно и для некоторых других синх­ронных Азаку средневековых городов [66, С.ЗЗ; 67, С.90; 68, С.54; 69, С.153]. Следует также отметить, что на территории генуэзско-венецианской фактории Тана ни гончарных комплек­сов, ни материальных свидетельств гончарного ремесла пока не найдено (возможно, из-за слабой ее археологической изученности).

Основываясь на вышеприведенных фактах, можно высказать следующие версии. Пер­вая: мы имеем дело с ремеслом усадебного типа. При этом ремесленники находились в той или иной степени зависимости от владельца усадьбы. Это предположение ранее уже выска­зывалось [12, С.24; 13, С.220]. Оно вполне согласуется с выводами Г.А.Федорова-Давыдова и Н.М.Булатова об организации ремесленного производства в Сарае-ал-Махруса [70, С. 168; 71, С.237-238]. Вторая версия: существовал не один, а несколько кварталов гончаров — представителей разных керамических школ, скорее всего, напрямую взаимосвязанных с этнокультурной принадлежностью мастеров. Мнение о том, что в Азаке могло существовать несколько кварталов гончаров или один, но в разное время в разных частях города, также ранее уже высказывалось [27, С. 133].Существует и третья компромиссная версия: по анало­гии с волжскими столицами Золотой Орды, в Азаке существовали одновременно как индивиду­альные мастерские с относительно узкой специализацией и небольшим объемом производства, так и усадебные гончарные мастерские [70, С. 168]. Первая версия может быть подтверждена или опровергнута только исследованиями культурных слоев большими площадями. Но, т. к. территория древнего города сегодня полностью застроена, такая возможность маловероятна. Дополнительную аргументацию для прояснения второй версии может дать более основатель­ное исследование местной керамики, в том числе ее химического состава и структуры.

Пояснительный текст к карте-схеме

Гончарные комплексы

1.  В траншее под газопровод в районе дома №51 по ул.Калинина, 1961г. Раскопки Л.М.Казаковой.

2.  В котловане под фундамент дома №5 по ул.Макаровского, 1971г. Раскопки Л.Л.Галкина.

3.  В котловане под фундамент дома быта «Юбилейный» по ул.Чехова, 1975 г. Раскопки Н.М.Фо­мичева.

4.  В траншее под коммуникации по ул.Кирова между пер.Ломоносевским и пер.Урицкого, 1978 г. Наблюдения Н.М.Фомичева.

5.  Землянка в раскопе №2 на участке под строительство дома №62 по ул.Ленинградской, 1982 г. Раскопки В.В.Чалого.

6.  В траншее под теплотрассу к строящемуся общежитию (дом №29Б) завода КПА по ул.Макаров­ского, 1983 г. Раскопки В.В.Чалого.

7.  В траншее под коммуникации к дому №57 по ул.Газеты «Известия», 1988 г. Раскопки В.И.Пере-возчикова.

8.  В котловане под фундамент дома №87 по ул.Комсомольской, 1989 г. Раскопки В.И.Перевозчи-кова.

9.  В траншее под коммуникации, прорытой посередине проезжей части ул.Ленинградской, между ул.Чехова и ул.Щорса, на отрезке между домами №22 и 24,1992 г. Наблюдения В.И.Перевозчи-кова.

10.  Землянка в раскопе на участке под строительство дома №38 по ул.Измайлова, 2000 г. Раскоп­ки И.В.Гудименко.

Отдельные находки технологической керамики, полуфабрикатов и керамического брака

11.  В траншее под коммуникации по ул.Чехова у кинотеатра «Родина» (ныне на его месте начато строительство Агропромбанка), 1977 г. Раскопки Н.М.Фомичева.

12.  Напротив дома быта «Юбилейный» в траншее под коммуникации по ул.Севастопольской, 1978 г. Наблюдения Н.М.Фомичева.

13.  В котловане (раскоп И) под дом №33/43 по ул.Ленина, 1980 г. Случайная находка. Сборы В.В.Ча­лого.

14.  В котловане под фундамент дома №62 по ул.Ленинградской, 1984 г. Ямы №5, 20, 45. Раскопки В.В.Чалого.

15.  В котловане под фундамент средней школы №15 по пер.Социалистическому, 1985 г. Яма IX. Раскопки И.В.Гудименко под открытый лист В.И.Перевозчикова.

16.  В траншее под коммуникации, прорытой вдоль ЮЮВ части ул.Луначарского до пер.Ломоно­совский, 1986 г. Яма №3. Раскопки И.В.Гудименко.

17.  В раскопе №1 на участке под строительство дома №86А (по ул.Ленинградской), 1987 г. Кв.16, зачистка материка. Раскопки Н.М.Булатова.

18.  В траншее под коммуникации, прорытой по проезжей части ул.Чехова, напротив здания Азов­ского нарсуда, 1989 г. Ямы №10, 13. Раскопки Н.М.Фомичева.

19.  В раскопе на участке под строительство дома №7 по ул.Крымской, 1992. Яма №4. Раскопки И.В.Гудименко.

20.  В котловане под фундамент дома №15 по ул.Макаровского, 1993 г. Яма №11. Раскопки И.В.Гу­дименко.

21.  В котловане под фундамент здания Агропромбанка (дом №7) на месте бывшего кинотеатра «Родина» по ул.Московской, 1995 г. Ямы №4-6, 7, 10, 25, 27; кв.1А, шт.З. Раскопки И.В.Белинс­кого.

22.  В раскопе II на участке под строительство дома №3 по ул.Чехова, 1997 г. Яма №4, 5; кв.1 В, шт.4, 5; кв.2Б, шт.1; кв.2В, шт.2. Раскопки И.В.Белинского.

23.  В раскопе на участке под дом №15 по ул.Энгельса, 1998 г. Кв.З, шт.4. Раскопки А.Н.Масловского.

24.  В котловане (раскоп V) под фундамент пристройки к старому зданию Азовского краеведческого музея (дом №38/40) по ул.Московской, 1999 г. Кв.2В, шт.1, 2. Раскопки А.Н.Масловского.

25.  В раскопе на участке псд строительство дома №41 по ул.Толстого, 2000 г. Кв.бБ, шт.4. Раскоп­ки А.Н.Масловского.

Из всех вышеперечисленных объектов более-менее достоверно датированы монетами только 11, причем гончарных комплексов среди них только 4 (см. таблицу 1). Самые ранние монеты происходят из ямы №6 в котловане по ул.Московской, №7 (1995 г.) и из заполнения землянки (жилище №2) в раскопе по ул.Измайлова, №38 (2000 г.) — времени Токты-Узбека (без года), а самая поздняя — из ямы №25 в котловане по ул.Московской, №7 (1995 г.) — 796 г.х. (1393/94 г.). Таким образом, предварительная общая датировка исследованных на сегодня остатков гончарного ремесла Азака-Таны: начало XIV в. (возможно, конец XIII в.) — первая половина 90-х гг. XIV века, т.е. от времени Токты вплоть до погрома Таны Тамерла­ном. Но при этом монетный материал 7-ми из 11-ти местонахождений укладывается в рамки первой половины XIV в. (возможно, включая и конец XIII в.), а 10-ти из 11-ти — с той же нижней границей — до 60-х гг. XIV в.

Литература

1.  Раскопки въ Области Войска Донского //OAK за 1890 г. СПб., 1893.

2.  Миллер А.А. Краткий отчет о работах Северо-Кавказской экспедиции в 1923 г. // ИРАИМК. T.IV. М., 1925.

3.  Лунин Б.В. Гор. Азов//Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. Краткие отчеты и сведения. М.-Л., 1941.

4.  Фомичев Н.М. Проект зон охраны памятников истории и культуры г.Азова. Материалы предва­рительного исследования. T.I. Азов, 1987 // Архив АКМ, б/н.

5.  Вязигин С.А. Отчет об археологических разведках в 1940 г. // Архив АКМ. КВФ-10190/2 // Архив ЛОИА. Ф.35, оп.1, 44 ед. хр.

6.  Городцов В.А. Археологические изыскания на Дону и Кубани в 1930 г. (Предварительное сооб­щение) // Памятники древности на Дону. Материалы к описанию и изучению археологических памятников Подонья-Приазовья. Ростов-на-Дону. 1940.

7.  Казакова Л.М. О работах, проведенных Азовским историко-краеведческим музеем в ходе на­блюдения за земляными работами в г.Азове с сентября 1961 г. Азов, 1962 // Архив АКМ. КВФ-9797/2 // Архив ИА АН СССР. Р-1, №2369.

8.  Казакова Л.М. Гончарные горны по материалам спасательных археологических работ в городе Азове в 1961 году //ИАИАНД-1991. Вып.11. 1993.

9.  Галкин Л.Л. Золотоордынские керамические мастерские г.Азака (Азова) // АО-1971. М., 1972.

10.  Галкин Л.Л. Керамические горны золотоордынского города Азака // СА. 1975. №1.

11.  Фомичев Н.М. Новые данные по исторической топографии золотоордынского города Азака // Материалы к семинару «Итоги исследований объединенной Азово-Донецкой археологической экспедиции Азовского краеведческого музея, РГУ, РГПИ в 1976-1981 гг.». Азов, 1981.

12.  Перевозчиков В.И. Новые данные о гончарном производстве золотоордынского Азака XIV в. // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году (ТД к областному семинару). Азов, 1987.

13.  Перевозчиков В.И. Гончарный комплекс XIV века в котловане под дом быта «Юбилейный» // ИАИАНД-1991. Вып.11. 1993.

14.  Фомичев Н.М. Раскопки в Азове //АО-1977. М., 1978.

15.  Чалый В.В. Отчет об археологических раскопках в городе Азове в 1982 г.Азов, 1983// Архив АКМ. КВФ-10190/74, 75.

16.  Чалый В.В. Исследования в зонах новостроек г.Азова //