По просторам Подонья немало разбросано курганов. Они высятся на вы­соких берегах рек, а то и далеко в поле на водоразделах. Взберешься на та­кую махину высотой в пять-шесть метров, да еще на самом высоком месте округи, и дух захватывает от диких трав, гнущихся под ветром и духа степ­ного. В таких случаях как-то не очень и представляешь себе, что это все-таки лесостепь. Степь!

А если вечером во время заката постоять на кургане, поразмыслить о жизни нашей бренной, чтобы никто не мешал посторонними разговорами, то невероятное чувство соприкосновения с древностью охватывает. Таинс­твенной, загадочной... Знаешь, читатель, это что-то вроде того, как будто держишь в руках древнюю, потрепанную рукопись на непонятном языке, соприкасаешься волей-неволей с теми, кто ее когда-то написал, может, и для нас с тобой, а вот прочитать не можешь... Ни буквы, незнакомы, ни манера письма... Вот так и на кургане. Что скрыто в нем под этой махиной земли? Как его создавал? Какие силы и люди были задействованы при этом?

В народе много легенд о курганах: то татары шапками насыпали, то сто­рожевые вышки, то еще что-то так же далекое от истины. Как-то в Таловском районе люди с краеведческим подходом серьезно пытались нас убедить: все курганы в Таловском районе - сторожевые, их насыпали для наблюдения за татарами. Наши доводы, мол, зачем же насыпать десяток курганов разной высоты рядом друг с другом, и не проще ли было наблюдать за татарами с вышки, которую можно быстро соорудить из трех стволов дерева и куда выше курганов, услышаны не были. Сторожевые - и все! Такова нерушимая традиция взглядов!

Курганы действительно использовались, например, запорожскими ка­заками в качестве наблюдательных пунктов в XVI-XVII вв. Казаки стерегли татар на линии через каждые 2-3 км и при приближении противника от­ступали для оповещения жителей, живших на пограничье (Боплан, 1832, с. 33). В XIX в. были такие исследователи, которые предполагали создание искусственных курганов для этих целей. Но даже они считали, что таких «холмов» должно быть очень мало из-за того, что в степи всегда найдутся курганы, которые можно использовать как сторожевые посты (Мозолевский, Полин, 2005, с. 217). Существование курганов, специально созданных запорожскими казаками для наблюдения за татарами, не подтверждается (Мозолевский, Полин, 2005, с. 217; Миллер, 1934, с. 126). То же можно ска­зать и о донских казаках и сторожевой службе, организованной русскими Царями, начиная с Ивана Грозного. Лучшим доказательством «нестороже­вого» назначения курганов являются результаты их раскопок, которые ни разу в донской лесостепи, не привели к открытию специального насыпан­ного сторожевого кургана.

Интересно, что нигде, и не только в крае воронежском, память народная не уходит далее татар (это самое древнее XIII в.). Уже Киевская Русь IX-XII вв. воспринимается никак. А что уж говорить о более древних событиях... Кто и когда начал насыпать эти «холмы»? Кому и зачем потребовалось огромные силы и средства вкладывать в создание земляной насыпи? Загадка кургана еще до конца не разгадана. Но кое-что сегодня ясно. Куда больше даже, чем несколько десятков лет назад.

"Курган"- слово из тюркского языка, заимствованное русскими, и применялось ими в понимании «древний могильный холм», «небольшой холм», «крепость», «межевой знак», вероятно от тюркского «кур» - поставить, расположить (Баскаков, 1979, с.87)  (видимо, отсюда и у казаков, заимствовавщих много у тюрок, - «курень». - В.Б., П.З.).

Долгое время так и считали археологи, что это своеобразные «памятники умершим», подобие тех, которые ставят и сегодня (Формозов, 1955 и др.) Высказывались также и такие взгляды: это сооружение - имитация юрты жилище кочевника, что округлость насыпи копировалась кочевниками степи с округлости земли, которую они постоянно наблюдали при перекочев­ках (Рыбаков, 1981, с. 233-134). Но уже в 50-е гт. прошлого столетия стали археологи подозревать, что в курганах не только хоронили умерших, что это места культовые, жертвенники (Мерперт, 1954, с. 132).

В начале 60-х гт. XX столетия известный ленинградский археолог Миха­ил Петрович Грязнов обратил внимание на то, что курганы оказались ок­руглыми и такими одинаковыми по форме в результате действия сил приро­ды - ветра, дождя. Такое воздействие происходит со многими строениями, которые заброшены. Посмотрите, что станет через несколько лет с местом, где стоял некогда дом. Оно покроется бурьяном, расплывется и будет похоже на небольшой курган! Но кроме того, М.П.Грязнов показал, что некоторые курганы имеют остатки сложных деревянных или каменных конструкций, а это свидетельствует: курганы являются сложными архитектурными соору­жениями, а не простыми холмами над могилами (Грязнов, 1961). С этого времени исследователи стали внимательнее наблюдать за раскопками и начались открытия! Удалось выяснить, что часгь курганов имели в древнос­ти не округлую форму, а пирамидальную! Как у египетских пирамид. Были найдены курганы, которые при виде на них сверху имели форму паука, че­репахи.

Было выяснено, что курганы не насыпали, а создавали, строили, причем не в один прием, а в течение какого-то определенного обрядом времени. При этом курган (после каких-то обрядовых действий) досыпали. И так до десятка и более раз!

В начале 80-х гг. были открыты другие тайны курганов: они оказааись связанными с календарями и древними обсерваториями для наблюдения за небесными светилами (Чмыхов, 1977; Дворянинов, 1980, с. 153 и др.). Курганы, судя по планировке не всегда, но имитировали созвездия, Млечный путь (Даниленко, 1986, с. 62). Появились первые попытки расшифро­вать мифы, которые нашли отражение в устройстве курганов и погребений. Было выяснено соответствие арийских мифов и устройства курганов и пог­ребений (Шилов, 1990; 1995; Чмыхов, 1977).

Все большее число археологов приходит к выводу о том, что в курганах захоронены вовсе не все представители древнего общества, а лишь его вер­хушка - вожди, жрецы, воины. Трудозатраты на создание земляной насыпи, да еще сложной конструкции в обществе, где неравенство стало нормой, полагались далеко не для всех его представителей. В последнее время А.Т.  Синюк, ранее высказывавший мнение о том, что в курганах захоронены представители знати, теперь пришел к выводу: в курганах бронзового века захоронены жрецы, а также люди, связанные с ними (обслуживающий пер­сонал, жертвы) (Синюк, 1996). И даже орудия труда которые находят в курганах, отражают не древнее производство, а древний жреческий культ.

Есть что-то общее, двигавшее людьми при строительстве грандиозных погребальных сооружений - пирамид Египта, гробниц Месопотамии и древ­них индейцев майя. Это стремление выделить наиболее знатных и доблес­тных, уважаемых и почитаемых. От рядовых могил подобные сооружения отличаются большими размерами, человеческими жертвоприношениями, гигантскими затратами труда на создание гробниц и их оформление. Види­мо, те же идеи лежат в основе создания «степных пирамид» - курганов. Эти идеи как бы легли на местную почву с ее природной средой, особенностями хозяйства (скотоводство), экономическими возможностями общества. Так появились «наши пирамиды».

Сейчас пока невозможно однозначно сказать, где и кто впервые начал сооружать курганы. Исследователи сходятся во мнении об их степной пра­родине- Юго-Восточная Европа. Время появления - вторая половина IV тыс. до н.э. Курганы - явление арийской, одной из групп индоевропейской языковой общности (Шилов, 1995, с. 564). В бронзовом веке впервые курга­ны получают широкое распространение.

Быстрому распространению курганной традиции способствовал коче­вой образ жизни, связанный с быстрыми передвижениями кочевников, распространявших новые передовые идеи на другие племена и народы. Этими первыми кочевниками были ямные племена.

Бронзовый век стал своеобразным взрывом в области мифов, символов, обрядов. Это явление охватило все племена бронзового века, разделенные пространствами, этническими, расовыми различиями. Что произошло? Что явилось толчком к новому взлету?

Есть предположение, что произошло какое-то важное природное явле­ние, которое буквально взбудоражило древние умы и продвинуло человека вперед по пути познания (Полякова, 2004). Речь идет об изменении картины звездного неба. В этот период, видимо уже в IV тыс. до н.э. на небе появилась Полярная звезда - альфа Дракона, прежде отсутствовавшая на нем. До появления звезды люди пользовались знаниями о звездном небе, которые они черпали из наблюдений за движением Луны, Солнца и планет на звездном небе Но теперь появилась неподвижная звезда, вокруг которой вращалось, перемещалось все небо! Так возникло новое знание о существовании оси вращения Земли, центра вращения неба. На основании этого была уточне­на продолжительность солнечного года.

Но еще большее значение это открытие имело в области религии, мифоло­гии. Причем эти мифы и взгляды были всем понятны независимо от этничес­кой принадлежности и прочих различий, так как опирались на одно и то же знание. Как закон Ома безразличен к этническим и расовым различиям.

А вот что сообщается по этому поводу в Ригведе. Основа Ригведы - гим­ны, и воспевание Нового года. В его рождении участвуют все боги. Они де­лятся на «старых» - асуров и «новых» - дэвов. Асуры правят, как и прежде, космическими водами, а дэвы - новые боги неба, явившиеся с появлением Полярной звезды. Их предводитель Индра пригвоздил Землю к небу варджей, или шестом, гвоздем, пробившим Мировую гору, которая плавала на космических водах. Индра убил лежавшего на ней Дракона. Полярная звез­да находится в созвездии Дракона на его «брюхе». Индра и ударил Дракона в брюхо, убив его одним ударом. Так мир, пребывавший в хаосе (без оси), был организован. С помощью открытой полярной системы координат поя­вилась возможность точно определить координаты четырех сторон света, точно определить продолжительность года, создать точные астрономичес­кие календари.

С середины II тыс. до н.э. альфа Дракона значительно отклонилась от Полюса Мира и перестала быть Полярной звездой. Возможно, поэтому постепенно исчезает традиция сооружения обсерваторий для выполнения полярных исчислений. Но продолжали строиться обсерватории для наблю­дения за точками восхода и захода других небесных объектов. Забылся со временем и космический смысл обрядов. Но общие черты в культуре разных народов остались (Полякова, 2004, с. 19).

Бронзовый век выделен на основании широкого распространения брон­зы - сплава меди с оловом, а также сплава меди с другими металлами - свин­цом, цинком, мышьяком. С конца I тыс. до н.э. для этой цели стали исполь­зовать цинк.

Самородную медь люди ковали еще в VII тыс. до н.э. на Ближнем Восто­ке. Куски руды ковали каменными молотами, добиваясь получения нужной формы орудия.

Древнейшим же искусственным сплавом является бронза, полученная путем сплава меди с мышьяком. Это произошло в конце IV тыс. до н.э. (Галибин, 2001, с. 13). Добавка всего 0,5 % мышьяка заметно повышает твер­дость металла. Вместе с тем исследователи этой проблемы отмечают, что мышьяк мог оказаться в бронзе случайно, поскольку содержится в мед­ной руде. Доказать, что человек намеренно добавлял мышьяк и тот попал в сплав не случайно невозможно. Некоторые исследователи предлагают именовать такой металл «мышьяковистой медью». Такое определение признается удачным, поскольку помогает избежать неясностей в вопросе с попаданием мышьяка в медь (Галибин, 2001, с. 13). Ведь бронза - искус­ственный сплав, а не случайный.

Со второй половины III тыс. до н.э. в качестве добавки к меди начинают пользовать олово (оловянная бронза). Она постепенно вытесняет мышья­ковистую медь. Основной минерал олова - оловянный камень (касситерит) связан с медными рудами. Олово не может попасть в сплав случайно. Что касается цинка, то он - постоянный спутник медных руд, но при выплавке руды улетучивается. Только в конце I тыс. до н.э. ремесленники научились получать сплавы меди с цинком. Впоследствии этот металл, названный ла­тунью, стал вытеснять оловянную бронзу.

Бронза была первым металлом, искусственно созданным человеком. Но­вый металл имел преимущества перед медью: тверже, плавится при низкой температуре (бронза 700-900, медь 1083 градусов по Цельсию). Это качест­во было очень важно для изготовления изделий. Расплавить бронзу можно было даже на хорошем костре. Кроме того, расплавленная медь плохо рас­текается по приготовленной для нее форме из камня или глины, в которых отливали ножи, серпы, шилья, украшения. Поэтому медь ковали при изго­товлении различных предметов. Бронза же легко занимает место в литей­ной форме, изделия получаются более качественными, без раковин. Время на изготовление нужных предметов было минимальным.

Кому же впервые удалось получить новый металл? Уверенно на этот вопрос сегодня вряд ли кто ответит. Ясно лишь то, что в Европе бронза поя­вилась после того, как она стала известна на Древнем Востоке, в Средней Азии, Средиземноморье и Египте.

При всем преимуществе перед камнем бронза не могла его вытеснить из-за недостатка металла, поэтому изделия из камня в эпоху бронзы продол­жали существовать - наконечники стрел, ножи, скребки, кузнечные моло­ты...

Литье бронзы требовало умений, знаний, мастерства. Именно тогда появились мастера, которые занимались выплавкой металла. Медная руда встречается не везде. Владение рудниками поставило одни племена в вы­годное положение, а другие в невыгодное. Начинается торговый обмен. В бронзовом веке человек научился управлять конем, ускорившим этот об­мен. Конные отряды кочевников быстро распространяли его на обширные просторы Европы и Азии.

Что собой представляли общественные отношения в эпоху бронзы? По­лагают, что, в общем, это был первобытнообщинный строй, но на последней своей стадии развития. Возможно, уже тогда начинают зарождаться и первые признаки примитивных государств. В обществе уже существовало деление на вождей, жрецов, воинов, простых пастухов. Господствующее положение в коллективе занимал тот, кто владел скотом, ухаживал за ним, умел пользоваться арканом, оружием, мог защитить себя и свою семью - мужчина. Это хорошо видно по погребениям эпохи бронзы: в курганах главенствующее по­ложение занимают мужчины, которым в жертву приносят животных, людей, богатые дары. Такое общество принято называть патриархальным.

Так в общих чертах выглядит краткая характеристика бронзового века. Она опирается на исследования историков, археологов, палеоботаников палеозоологов и представителей других наук.

Как уже говорилось, отсутствие письменности не дает нам возможности выяснить, как различные племена называли себя, какой смысл они вкла­дывали в эти названия. Поэтому археологи и при исследовании бронзового века пользуются в своих исследованиях таким понятием как «археологичес­кая культура».

Археологические культуры, как мы уже говорили, чаще всего назы­вают по населенным пунктам, около которых впервые были найдены их свидетельства. Так, одна из культур эпохи бронзы названа «воронежской». Именно в нашем воронежском крае на р. Воронеж были обнаружены такие признаки культуры (особая глиняная посуда, обряд погребения и др.), кото­рые не встречаются в других местах. Отсюда и название - «воронежская». Другие археологические культуры называют по конструкции могил, кото­рые сильно различаются между собой. Как правило, различаются не только конструкции могил, но и вещи погребенных в них, расположение скелетов, их ориентировка.

Это разделение для эпохи бронзового века еще в начале XX в. осуществил один из основателей российской археологии Василий Алексеевич Городцов. Исследуя курганы бронзового века, В.А.Городцов разделил погребальные со­оружения бронзового века на ямы, катакомбы и срубы. Причем оказалось, что выделенные погребальные конструкции последовательно сменяют друг друга во времени. Василий Алексеевич высказался, в частности, о стратиг­рафических наблюдениях за ямными и катакомбными конструкциями: «На смену типу ямных погребений явился тип погребений в катакомбах. Более позднее его явление доказывается... тем, что при сооружении катакомб час­то прорезались ямы и разрушались находящиеся в них остатки погребений, тогда как обратное ни разу не наблюдалось» (Городцов, 1905, с. 189). То же явление исследователь отмечал и для катакомбных и срубных погребений.

Так был сделан первый крупный шаг в исследовании бронзового века. Началось изучение ямной (или древнеямной), катакомбной и срубной куль­тур. Со временем, с расширением раскопок, были выделены и другие куль­туры бронзового века.

По данным археологии, на территории Восточной Европы бронзовый век занимает вторую половину III-II тысячелетие до н.э. Этот период характеризуется дальнейшим развитием скотоводства и земледелия, которые получили распространение в преды­дущую эпоху - меднокаменном веке (IV-первая половина III тыс. до н.э.)

В бронзовом веке произошло отделение скотоводства от земледелия. Появились пастухи, которые со своими стадами, отарами, табунами живот­ных, с семьями стали перекочевывать с места на место. Кочевники все же не отказались от земледелия и по мере возможности занимались им. Но что заставило население сняться с обжитых мест и пуститься в странствия?

В XIX в. немецкий историк и философ Фридрих Энгельс полагал, что такой причиной было развитие производительных сил общества: усовер­шенствуются хозяйство, орудия труда и на определенном этапе развития становится невозможным одновременное занятие на высоком уровне зем­леделием и разведением скота. Действительно, получение большего количества урожая требовало не только обработки новых земель, но и совер­шенствования орудий труда для этого. Это отнимало немало времени и сил. Разведение скота требовало повышения знаний в вопросах селекции и усовершенствование породы), сохранения перехода к пастушеской деятельности стало резкое изменение климати. ческих условий (Изменение климата, 1980; Хотинский, 1982, с. 142-147-Хмелев, 1973; Веклич, 1990, с. 15; Динесман, 1976, с. 126; Иевлев, 1991, с. 312 и др.). Благодаря работе палеоботаников удалось установить, что на период начала бронзового века приходится повышение температуры с одновременным сокращением количества осадков. Обмелели реки, высохли когда-то полноводные ручьи и родники. Редкостью стали дожди. Земля да­вала скудный урожай. В этих новых условиях скотоводство выдвинулось на первый план. Благосостояние коллектива стало зависеть от количества скота и корма для него. Увеличение численности населения могло проис­ходить при условии увеличения численности скота. Появляется проблема пастбищ. Начинаются войны между племенами из-за пастбищ, военный грабеж тех, кто еще держался за земледелие в долинах больших рек. Воз­никает необходимость объединения для успешной борьбы с противником. Появляются союзы племен. Особую роль в них играют военные вожди -предводители отдельных племен.

Конечно, переход к скотоводству мог произойти только при условии до­стижения обществом высокой ступени развития, высокого уровня развития производительных сил. Ведь для успешного перехода к тому же скотоводс­тву требовались большой опыт, знания по выращиванию скота, умение его сохранять и лечить. В итоге на отделение скотоводства от земледелия пов­лияла не одна причина, а комплекс причин. Но толчок движению человека к скотоводству дал новый климат.

Энеолит появился на Среднем Дону в сере­дине IV тысячелетия до н.э. из степи. А принесли его степняки-скотоводы. Территория, с которой произошло проникновение, известна- Ниж­нее Подонье. Именно там сформировалась «нижнедонская энеолитическая культура», представители которой проникли на Средний Дон. Основа их хозяйства - коневодство. Конь давал этим племенам все: мясо, шкуры, был основой религиозных взглядов. Лошадь, кроме того, была непременным спутником скотоводов из-за ее особой роли при перекочевках. Ведь кочев­ники в пути и летом и зимой. При глубоком снеге конь копытами разгре­бает снег в поисках корма, а идущие следом козы, овцы подбирают то, что им досталось. Да и сами способны разгребать уже расчищенный лошадьми снег. Такая система организации зимнего кочевания называется «тебенев­ка» -зимний выпас лошадей. Ее сравнительно недавно, в XVII-XVIII вв.. при­меняли кочевники Азии.

Но пока в нижнедонской культуре коневодов не найдено медных изде­лий! Это тот случай, когда эпоха пришла, а люди еще к ней не перешли. Дело в том, что переход к энеолиту, как, впрочем, и к другим эпохам, не может произойти одновременно и везде. Мы уже упоминали, какую роль при этом играет природная среда. Она способствует сохранению прежних традиций или рушит их. Нижнедонским коневодам просто не хватало металла. Медь использовалась еще очень редко, и то в качестве украшении. В таком положении находились многие племена энеолита, а не только представители нижнедонской культуры.

На всех стоянках Среднего Дона нижнедонская керамика залегает в слое, который выше слоя позднего неолита. То есть она появляется на финальной стадии развития среднедонского неолита. Это, в частности, хорошо прояс­нилось в результате раскопок на стоянке Копанище 1. Что это за керамика?

Она яркая и сильно отличается от неолитической. Сходство - только в оформлении дна: оно округлое, приостренное. Но уже появились сосуды с плоским дном. Они, эти днища, правда, по большей степени символичес­кие не для практического использования, поскольку очень маленькие по диаметру. Совсем по-другому оформлен верх сосуда: появляется так назы­ваемый «воротничок» - выделенный верх. Орнамент чаще всего нанесен от­тисками гребенки, волнистыми линиями, а сам сосуд снаружи имеет следы расчесов каким-то предметом вроде гребенки. Возможно, тот же гребенча­тый штамп-расческа.

Коневоды нижнедонской культуры вступили в контакты с поздненеолитическими племенами Среднего Дона. Результатом этих контактов стало переплетение традиций в орнаментации керамики. Так, например, на сто­янках по р. Тихая Сосна, на р. Битюг на стоянке у с. Черкасское встрече­ны сосуды с воротничком, но имеющие ямочные вдавления. Этот признак (ямки) совершенно отсутствует в самой нижнедонской культуре. Что мог­ло произойти в реальности, когда встречается такая смешанная орнамен­тация? Какие реальные события стоят за этим? Вспомним, что посуду из­готавливали женщины. Рано или поздно напряженные отношения, война из-за угодий заканчиваются. Мир берет свое, и люди вступают на путь мир­ных отношений. Следствием этого становятся смешанные браки: мужчина одного племена берет себе жену из другого племени. Представим себе, что эти племена представляют и разные этносы (в нашем случае нижнедонские и поздненеолитические). Женщина, перейдя в род мужа, приносит собой традиции в орнаментации керамики. От нее требуют соблюдения местных правил, но ее прежние навыки на какое-то время остаются. И она время от времени наносит свой понятный ей орнамент. Он не может полностью вытеснить местный, этого ей сделать не дадут правила местных гончаров и тех, кто проводит религиозные обряды.

Могильников нижнедонской культуры пока на Среднем Дону не найдено Да и на самом Нижнем Дону погребений, которые относят к этой культуре  единицы. Так что обряд нижнедонцев изучен плохо. Во второй половине IV тысячелетия до н.э. нижнедонская культура распадается по каким-то неясным причинам. Одна часть обосновывается на Среднем Дону, другая расселилась в междуречье Дона и Днепра. Первая культура получила название «репинская» по хут. Репин на Дону (Синюк, 1971; 1981) Вторая - «среднестоговская» - по названию могильника на Днепре (Телегин 1873; Даниленко, 1974). Обе культуры продолжали традиции коневодства и были во многом схожими.

В керамике продолжаются традиции энеолита. Сосуды остродонные или плоскодонные (дно маленькое по диаметру), верх выделен в «воротничок» Обе культуры объединяют и схожие черты в оформлении орнаментов на ке­рамике. На посуде из Копанища 1, Дармодехинской стоянки (Тихая Сосна) Черкасской (Битюг) и других стоянок, принадлежащих обеим культурам это сходство отмечается в следующем. В глине присутствует примесь толченной раковины. Эта новая черта впервые появилась еще в керамике ниж­недонской культуры, но там это - исключение. А здесь - правило. Очень час­то по венчику наносится орнамент в виде ямок, а позднее - «жемчужины» и шнур. «Жемчужины» - условное название орнамента, который наносился вдавлением округлого предмета снаружи или изнутри сосуда. В результате на внешней стороне или внутренней глина образовывала выпуклость, кото­рую и называют «жемчужиной». «Шнур» - орнамент в виде отпечатка веревочки, как если бы ее перед этим перекрутили в «узелки».

Репинцы, которые в отличие от среднестоговцев формировались в гра­ницах более узких - на Среднем Дону, испытали на себе влияние позднего неолита. Это, в частности, нашло отражение в ямках на посуде репинцев, накол треугольниками, что свойственно местным племенам неолита.

В настоящее время известно более сотни археологических памятников среднестоговской культуры. Сюда входят и стоянки из острогожского края -Копанище 1 и Копанище 2 (Васильев, Синюк, 1985, с.40-41). Орудия труда и украшения иногда делали из меди. Но это редкость. По-прежнему камень и кость использовались в основном для изготовления орудий труда и ору­жия. Это кремневые копья, каменные топоры, ножи. Из рога и кости делали боевые молоты, мотыги, тесла, гарпу­ны, рыболовные крючки.

Племена среднестоговской куль­туры объединяет не только общее направление в развитии хозяйства, керамика, но и погребальный обряд. Впервые в неолите в донской лесосте­пи появляются яркие признаки обряда коневодов.

Могильники среднестогонцев небольшие. Встречаются погребения как под небольшими насыпями, так и без них (грунтовые). Умерших хоронили в ямах удлиненно-округлой формы. Умершие лежат на спине с подогнутыми в коленях ногами (скоренно на спине). Головы ориентированы на восток и северо-восток. Встречается красная охра, иногда погребальный инвентарь. На Среднем Дону А.Т.Синюку удалось обнаружить один могильник среднестоговцев в урочище Дрониха на Битюге у с.Старая Тишанка Таловского района. Он располагался на многослойном поселении племен неолита нижнедонской культуры. Погребений немного - всего шесть, из них три парные. Одно погребение детское, остальные взрослые. Парные погребения состояли из захоронений мужчины и женщины. Скелеты лежат на спине скорченно головой на северо-восток. При них ничего не было, даже посып­ки охрой. Рядом с могилами умерших были захоронены две собаки. Причем захоронены по обряду: животные были сверху посыпаны древесным углем и золой, а в яме находилась, кроме того, кремневая пластина. Ритуальные захоронения собак известны именно в среднестоговской культуре (Телегин, 1973, с. 44-45).

Собаки играли большую роль в скотоводческих коллективах, как охран­ники стад, отар, табунов. Но погребения собак, специально устроенные для этого ямы, сам обряд встречаются по каким-то причинам только у коневодов-среднестоговцев. Их нет у репинцев, нет и в более позднее время у дру­гих кочевников, которые, надо думать, тоже почитали собак из-за их огром­ной роли в жизни скотоводов. Единичны случаи нахождения захоронений собак у племен одной из культур бронзового века, ведущей свое происхож­дение от энеолитического населения Подонья. Но там собаки захоронены не на площади кургана, а на поселении (Винников, Синюк, 2003, с. 70).

При раскопках Черкасской стоянки неподалеку от нее был обнаружен не­большой курган высотой до 0,6 м и диаметром до 16 м. У местных жителей он назывался Иванов Бугор. В кургане при его раскопках было обнаружено 35 погребений с останками 42 умерших (Васильев, Синюк, 1985, с. 53-54). Здесь находились погребения и эпохи бронзы, и 18 вытянутых на спине пог­ребенных. Плотно сведенные друг к другу руки и ноги позволили предполо­жить, что умерших перед погребением спеленали. За исключением одного все  захоронения одиночные. Ориентировка в большинстве случаев - восток и юго-восток. При этом для большей части погребений отмечается ориенти­ровка головами или ногами к центру кургана. В единичных случаях встре­чены меловая посыпка, охра. Найдены в нескольких погребениях бусы на поясе, запястье, у черепа из раковин, костяной гарпун. У одного из умерших находился какой-то предмет из тонкого круглого листа меди. Но он полно­окислился и при попытке извлечь его из грунта рассыпался кусочками окислов .

Среди обнаруженных погребений выделяются те, которые сопровождались лепными глиняными сосудами. Керамика круглодонная, венчик выделен и утолщен. Вся внешняя поверхность покрыта или ямками, либо "рамками" прямоугольной формы. Что интересно, нет примеси раковины в глине характерной черты репинцев! Снова оказалось соединение традиций позд­него неолита и энеолита. И.Б. Васильев и А.Т. Синюк датируют погребения финалом III тысячелетия до н.э. на основании сопоставления его с другими культурами энеолита-бронзы (Васильев, Синюк, 1985, с. 56-57). Открытие погребений на Ивановом Бугре впоследствии привело А.Т. Синюка к откры­тию целой культуры - ивано-бугорской. Но о ней будет отдельный разговор, когда мы будем рассматривать каменный лабиринт, обнаруженный у хут. Мостище на Потудани, созданный, вероятно, ими..

Термин "энеолит" с греческого переводится как «медно-каменный век» («энео» - медь, «литое» - камень) - IV-III тысячелетия до н.э. В самом названии удачно заложено содер­жание эпохи: появилась медь, но камень не вышел из употребления. Действительно, с одной стороны, эпоха поиска медных руд, изобретение способа ее плавки и изготов­ления медных орудий. А с другой - повсеместное господство камня. Ведь он - везде, а медь только кое-где. В Европе - на Кавказе, в Донбассе, на Балканах, в Карпатах, на Урале.

Плавка медной руды происходила в доменной печи. Медь на простом костре не получить. Ведь он дает в лучшем случае температуру 900 граду­сов по Цельсию. А медная руда плавится при 1083 градусах. Как увеличить температуру? Человек изобрел специальную печь. Она представляла собой разной формы конструкцию из глины в виде полушара, цилиндра, конуса. Каркас, например, из сплетенной лозы, обмазывали глиной, оставляя от­верстия наверху и по бокам. В центре внутри ставили глиняный горшок с раздробленной медной рудой (для более быстрого плавления), обкладыва­ли горшок дровами, разжигали костер. Во время горения в печь-домну че­рез боковые отверстия принудительно нагнетали воздух. Чем? До сих пор в глухих районах Африки дуют в ствол бамбука. Этнография знает кожаные мехи, использование тягловых животных, которые приводят в движение

Принудительным нагнетанием воздуха достигается температура плавления и медь стекает на дно горшка, образуя слиток. Это не чистая в полном смысле слова медь. Ведь в медной руде содержатся разные примеси, которые случайно попадали туда - сурьма, мышьяк и другие. Полученный слиток разделяли на заготовки и ковали каменными молотами ножи, долота и прочие изделия в том числе и украшения.

Переход к медно-каменному веку способс­твовал установлению новых торговых связей. Начинается усиленный обмен между племе­нами, которые оказались в выгодных условиях господства над медно-рудными источниками и теми, которые не имели таких источников.

Кто и где впервые получил медь? Ответа на этот вопрос пока нет. Известно только, что медное производство появилось в Европе после того, как оно уже было известно в Египте, на Ближнем Востоке, в Средиземноморье, Сред­ней Азии.

Открытие меди произвело целую револю­цию в обществе. В эту же эпоху были изобре­тены принадлежности для управления конем, колесо, парус, гончарный круг. Начинается ис­тория первых древних государств. На истори­ческой арене появляются Шумерское, Хеттс­кое царства...

Располагалась в 800 м от Копанище 1. Исследована площадь в 264 кв.м. Здесь также в нижнем слое стоянки находилась накольчатая керамика. Но общее количество находок сильно уступает предыдущей стоянке. Также мало фрагментов с гребенкой, и только однажды был найден фрагмент сосуда с орнаментом, сочетающим накол и гребенку. Среди каменных орудий обнаружены микропластины, ножи.

Неожиданно для археологов на площади стоянки был найден небольшой; могильник из четырех погребений. Скелеты сохранились плохо, но положе­ние умерших определяется. Умершие лежали вытянуто или скорченно на спине головой на запад. Никаких находок рядом с погребенными не най­дено. Возможно, как считает А.Т. Синюк, могильник возник в самом конце неолита, когда на племена оказали влияние скотоводы энеолита. Ведь имен­но у них обрядом погребения было положение погребенного вытянуто на спине с подогнутыми ногами. Но связать могильник с какой-либо культурой неолита из-за отсутствия керамики и других предметов погребального ин­вентаря невозможно (Синюк, 1986, с. 123).

Первая стоянка, названная «Копанище 1» находилась на берегу реки. Она исследовалась несколько лет и, в общей сложности, было раскопано 80 кв.м площади стоянки (Синюк, 1986, с. 115). В ходе раскопок был обнаружен пол неолитического жилища, состоявшего из битой ракушки - характерная черта в создании неолитических жилищ. Но какими были эти жилища - вопрос. Ведь кроме пола из ракушек никаких следов более нет. Там, где находилось жилище много и фрагментов посуды - более 500 мелких и крупных фраг­ментов. Здесь, в нижнем, самом раннем слое стоянки найдена накольчатая керамика. Меньше гребенчатой и совсем мало сочетаний орнаментов - накольчатого и гребенчатого. Единицы фрагментов принадлежали ямочной, ямочно-гребенчатой керамике. Они по уровню залегания находились выше слоя с накольчатой керамикой, что свидетельствует о ее более позднем про­исхождении.

Несколько фрагментов оригинальны нанесенным на них орнаментом в виде отпечатков «улитки». Такая керамика не является местной (Синюк, 1986, с. 118).

Каменных изделий немного, и делать какие-либо выводы трудно. Похо­жая керамика была найдена на Дармодехинской стоянке, расположенной неподалеку. Здесь, при чистке реки на поверхность были выброшены неоли­тические находки. Часть их была собрана.

По берегу мерно текущей красивой Тихой Сосны с изумительно чистой водой продвигается небольшая группа студентов во главе с Арсеном Тит-рановичем. Сегодня день особенный. Предстоит впервые начать раскопки неолитической стоянки, которую еще никто не исследовал. Правда, судя по находкам керамики в обрыве речки здесь жили не только племена неолита-но и медно-каменного, бронзового. Но сейчас археологов интересует не­олит. Уже знают: он находится в нижнем слое стоянки, до которого не так уж и много по археологическим меркам - не более метра.

Местные пацаны с удочками на время оставляют взглядами свои непод­вижные поплавки и смотрят на проходящих людей с лопатами.

-    Во, видал, геологи!

-    Не, не геологи... Археологи!

-    Какая разница?

-    Так геологи, они руду ищут, а археологи горшки.

-    Во! Зачем они им, горшки-то. В них золото что ль?

-    Не знаю, вроде без золота...

-    А чего же они их ищут?

-    Да откуда я знаю, спроси сходи...

Через час после начала работы пацаны, спрятав удочки в камышах, ватагой жмутся у раскопа. В глазах любопытство и ожидание. Вот-вот что-то откопают такое, что «ого какое». Но ничего такого все нет и нет.

- А что, пацаны, слабо лопатой поработать? - спрашивает кто-то из сту­дентов.

Несколько человек с удовольствием принимают приглашение — и в раскоп. Остальные некоторое время смотрят на «свихнутых» собратьев, но потом разделяются. Часть идет помогать, и только двое пошли продолжать ловить пескарей.

Кажется, как мало надо для того, чтобы юная и ничего не знающая про археологию ребятня приобщилась к общему делу и приобщила себя к на­уке! На следующий день они предпочли рыбалке возню с лопатой, искали черепки посуды и радовались, что нашли кусок горшка, которому (поду­мать только!) аж семь тысяч лет! В таких случаях как никогда понимаешь, как мало у нас делается для приобщения ребят к истории своего родного края. В каждой школе найдется не один лозунг вроде «Люби свой родной край!». И этим лозунгом часто все и заканчивается. А ведь это они - буду­щие инженеры-строители, механизаторы и руководители хозяйств. Это им надлежит охранять и не разрушать то, о чем они с детства должны иметь представление, понимание! Тогда не будет бездумного уничтожения нашей истории. Срытия курганов, «потому что мешают», уничтожения древних стоянок, потому что именно «тут надо создать карьер». К слову сказать, не­мало школьников, прошедших вот такие полевые «ликбезы» стали не только учителями истории, литературы, инженерами, милиционерами и руководи­телями хозяйств, но к тому же археологами, пусть и не по специальности, а «археологами в душе». А это значит многое. Через лопату понимаешь значе­ние чужого труда и проникаешься к нему уважением. Понимаешь, что это не забава, а серьезное дело. Уважаешь тех людей, которые ради раскрытия маленькой странички древней истории живут в палатках, кормят комаров и мокнут под дождем. И хотя их это не пугает, начинаешь понимать важность этого действа. Сколько познавших нелегкий (по-своему) археологический труд стали помощниками археологов, сами ими не являясь...

В IV тысячелетии дон.э., примерно в середине тысячелетия на СреднийДон со стороны севера (леса) стали приходить группы населения из междуречья Оки и Волги. Они принесли с собой и новые традиции в формах и орнамен­тации керамики. Форма этих сосудов напоминает перевернутый колокол, а орнаменты представляют собой ямки, которыми покрыта вся поверхность. Ряды ямок часто разделялись оттисками расчески (гребенки). Эти оттиски создают горизонтальные линии, или геометрические узоры. Такой орнамент принято называть в кругу археологов-неолитчиков «ямочно-гребенчатьм». Культура эта получила название «рязанско-долговская» (по стоянкам по Оке на Рязанщине и селу Долгое на Верхнем Дону в Липецкой области). В конце 50-х на чале 60-х гт. В.П. Левенок провел раскопки Долговской стоянки, благодаря чему и была выделена и охарактеризована эта культура.

Лесные племена пришли «основательно», принесли в Донскую лесостепь многочислен­ные орудия для обработки дерева - топоры, долота, тесла, в большом количестве орудия рыболовства- костяные гарпуны, крючки для ловли крупной рыбы. Вообще, камен­ный инвентарь отличается массивностью. А кремневых пластин, которыми ярко харак­теризуется среднедонская неолитическая культура, мало. Рязанско-долговцы были, главным образом, охотниками на крупных зверей - медведей, лосей, оленей. Поэтому в их каменном инвентаре много наконечни­ков копий, дротиков, крупных наконечников стрел. Ничего подобного не было в местной среднедонской культуре.

Появлением лесных охотников и рыболо­вов рязанско-долговской культуры заканчи­вается ранний, первый этап развития сред­недонской культуры, начинается второй этап ее развития.

По мнению А.Т. Синюка, племена сред­недонской неолитической культуры и при­шельцы жили мирно, и каких-либо следов враждебных воинственных отношений не видно. На керамике появляется смешанный орнамент в виде комбинаций местного накольчатого и при­шлого ямочного орнаментов. Распространяется гребенчатый орнамент-еще одно свидетельство влияния пришлых племен. В форме сосудов тоже новшества - горшки с сужающимся верхом яйцевидной формы.

В первой половине IV тысячелетия до н.э. начинается третий период в развитии среднедонской культуры: на Средний Дон с юга приходят энеолитические племена скотоводов-коневодов, и местное население уходит в северо-западном и западном направлениях. Тут следует предполагать на­пряженные отношения, вытеснение более организованными скотоводами охотников и рыболовов неолита. Правда, далеко не все ушли, как предпо­лагает А.Т. Синюк. Оставшиеся продолжали жить своими традициями, но уже под воздействием степных скотоводов, постепенно перенимая их более развитую культуру.

Происходят изменения в керамике: появ­ится керамика с прочерченным орнаментомтак называемого «дронихинского типа» по названию стоянки у урочища Дрониха в Таловском районе на Битюге.

Во второй половине III тысячелетия до н.э. на Средний Дон приходит еще одна волна. На сей раз опять из леса, и не охотники-рыболовы, а рыболовы. У них рыболовство стояло на первом месте и со­ставляло основу хозяйства. На стоянках множество гарпунов и крючков. Появление новых пришельцев привело к появлению новых традиций в керамике. Орнамент преобладает гребенчатый. Ямки наносят­ся, но редко. Эта лесная «рыболовная» куль­тура получила название «рыбноозерская» по местечку Рыбное Озеро на притоке Воронежа р. Матыра. Получилось так, что скотоводы энеолита господствовали на южных территориях Среднего Дона, а рыбноозерцы на севере. То есть каждый пришелец занял свою экологическую зону, удоб­ную ему для ведения хозяйства.

Мы говорим про неолит и ни словом не обмолвились про земледелие и скотоводство на Среднем Дону в эту эпоху. Да было ли и то и другое? Как ты, читатель, уже, наверное, успел понять: наступление новой эпохи еще не ведет к появлению ее признаков у населения. Эпоха-то пришла, да люди не замечают ее! Почему? Да потому что нет необходимости. Охота и рыбо­ловство дают возможность прокормиться, а занятие земледелием и ското­водством - это новое, незнакомое и трудоемкое дело! Традиция, которую поддерживала сама природа, труднопреодолимая вещь! Человек будет цепляться за нее, пока не наступят такие времена, когда жить прежними традициями станет невозможно. Когда жить прежними традициями, цеп­ляясь за старый, «дедовский» опыт, за старых богов, станет опасно. Когда жизнь семьи, рода, племени будет поставлена под угрозу существования (вспомним Бинфорда)... Вот тогда рушатся традиции старые и создаются или перенимаются новые.

Пока же все имеющиеся данные по земледелию и скотоводству среднедонских племен косвенные. Прямых и однозначных свидетельств нет. На­пример, на стоянке Копанище 1 на Тихой Сосне А.Т. Синюк в ходе раскопок нашел и передал на анализ из слоя, содержащего накольчатую керамику, почву. Анализ, произведенный специалистами, показал, что слой содержит пыльцу сорняков, которые встречаются там, где обрабатывается земля. Вспомним в связи с этим, где растет крапива? Там, где человек «покопался». Но «покопался» это еще не земледелие. Нет (может, пока не найдены?) остатков зерен - прямых свидетельств. Не исключено, что попытки такие были (Винников, Синюк, 2003, с. 50). Но заниматься земледелием и сегодня на Среднем Дону-дело рискованное. Возможно, что первые попытки так и остались попытками.

То же можно сказать и о скотоводстве. На Копанище 1, например, с накольчатой керамикой встречены кости крупного рогатого скота, лошади. Но... Никто не гарантирует, что они не попали сюда из других слоев стоян­ки, ведь она многослойная и содержит находки самых разных эпох!

Что же в итоге? В итоге донское население неолита жило за счет при­сваивающего хозяйства. Донская лесостепь благодаря своим возможностям давала условия существовать за счет охоты и рыболовства. Интересно, что даже в раннем железном веке, в I тысячелетии до н.э., среди племен совер­шенно другой эпохи, но живших в лесостепи на Верхнем Дону, большей час­тью в лесах, тоже нет прямых свидетельств земледелия! Скотоводство было, а вот следов земледелия не обнаружено.

В хозяйстве среднедонских племен явно просматривается специализа­ция. С чем она была связана? Конечно, с возможностями для нее в донской лесостепи. Скотоводы находили для себя свои необходимые условия, рыбо­ловы свои, охотники свои. Кроме того, необходимо иметь в виду, что при­шельцы приносили на Дон свои традиции и цепко держались за них. Ведь это - опыт, «сын ошибок трудных», добытый трудами многих поколений. Так что одни охотились на медведя и лося, другие ловили рыбу и мало инте­ресовались охотой, а третьи не ели рыбу вообще и предпочитали разводить скот. Так же как когда-то в степи делали их предки. И всем Донская лесо­степь давала осуществить свои возможности. На то она и лесостепь!

На Среднем Дону первые глиняные сосуды появляются в V тысячелетии до н.э. Все они остродонные. Орнаменты наносились в виде отпечатков треугольников, вдавлений круглых небольших ямок, в виде небольшой «скобы». В результате различных комбинаций этих орнаментов образовывались горизонтальные композиции. Край сосуда обязательно имел по венчику горизонтальную линию ямок. Если «по-археологически» назвать технику нанесения такого орнамента (кроме ямок), сосуд среднедонской неолитической то это так называемый накольчатый орнамент, а культуры (по А.Т. Синюку) сама керамика получила название «накольчатая керамика». Студентам нравится это слово. Сильно похоже на молодежно-подростковое распространенное «прикольный». Не­которым настолько это понятие кажется естественным, что и на экзамене по археологии нет-нет да и проскользнет: не накольчатая, а «прикольчатая керамика».

Понятно, почему накольчатая? В руках каменный или деревянный орнаментир (тот предмет, которым наносится орнамент). По сырой еще глине делаем накол. Получаем «скобу» или маленький треугольник. Территория распространения этой керамики ограничена бассейном Воронежа и Сред­ним Доном. Такая керамика встречена и в острогожском крае на стоянках неолита на р. Тихая Сосна у станции Копанище. Здесь расположено не ме­нее пяти стоянок этой эпохи, две из которых были частично А.Т. Синюком исследованы в 70-е гт. прошлого столетия. К характеристике этих стоянок мы еще вернемся. Но чтобы понять, что на них находится и какую это дает информацию, продолжим характеристику накольчатой керамики.

А.Т.Синюк назвал ту культуру, которая скрывается за ней среднедонской неолитической культурой. Что показывает: население это местное, жившее здесь с эпохи мезолита. Они-то и создали самобытную во многом культуру, в основе которой накольчатая керамика, форма многих сосудов, техника обработки камня и формы орудий труда. Многие сосуды имеют форму ци­линдра с сужающимся книзу острым дном. Подобные сосуды неизвестны на других территориях, и А.Т.Синюк считает их типично среднедонскими орудия труда из камня продолжают традиции мезолита: они в основном сделаны на пластинах так, как когда-то это делали мезолитические местные охотники.

Основу хозяйства населения среднедонской культуры составляла, во-первых, охота, во-вторых, рыболовство. Это стало ясно, когда были по­лучены результаты исследования костей животных и рыб, найденных на стоянках. Судя по тому, что каменные орудия труда не массивные, а неболь­ших размеров (пластины), предполагается, что они охотились на среднего зверя, птиц.

Этот период является для среднедонской неолитической культуры пер­вым, ранним этапом развития.

Читатель, приведенная выше информация носит общий и далеко не ис­черпывающий характер. Можно много и долго говорить об открытиях не­олитических поселений, о проблемах и загадках жизни племен в Междуре­чье и Азии, Южной и Северной Америке. Но нам всегда интереснее все же знать: что было у нас, в донской лесостепи, в крае острогожском? Тем более что здесь есть стоянки эпохи неолита и они, хотя и далеко не все, исследова­лись археологами. И написаны научные статьи и книги. Так что последуем за археологами, которые по крупицам пытались и пытаются раскрыть загад­ки нового каменного века.

Отметим, что неолит Среднего Дона впервые исследовал наиболее полно А.Т.Синюк. Он не только произвел первые широкие раскопки стоянок не­олита, но и впервые выделил культуры, которые существовали здесь в эпоху неолита, представил подробный анализ природно-климатических характе­ристик донской лесостепи и показал, как они воздействовали на неолитическое население (Синюк, 1978). Со времени выхода в свет его книги «Насе­ление бассейна Дона в эпоху неолита» (1986 г.) Среднее Подонье лишилось одного «белого пятна» своей истории.

Неолитическая эпоха наступает везде не в одно время. Это там, в Двуречье, VIII-VII тысячелетия — начало начал. Но в Европе новые веяния наступили далеко не сразу, а значительно позже. По современным представлениям - не ранее VI тысячелетия до н.э. И неолитические традиции здесь, в лесостепи очень живучими из-за постоянного влияния северных племен, живших лесах. В результате, «на дворе» уже бронзовый век - III тысячелетие до н.э., а в Подонье есть те, кто по-прежнему живет тра­дициями неолита! Об этом подробнее- чуть позже, а сейчас обратимся к вопросу о природно-климатических условиях в Подонье. Что было в неолите? Лес? Степь? Лесостепь? От отве­та на этот вопрос зависит многое: направление и уро­вень развития хозяйства, возможности скотоводства и земледелия.

По вопросу о том, какая была природно-географическая обстановка в Подонье в неолите, нет единого мнения. Но все же большинство иссле­дователей - палеоботаников и палеогеографов приходят к выводу о том, что уже в ту эпоху на Среднем Дону существовала лесостепь. А сложилась она в послеледниковый период (Мильков, 1950). Существовали в ней и ко­лебания температурных режимов, которые приводили к некоторым сдви­гам в границах лесостепи Дона (Серебрянская, 1982, с. 185). Но лесостепь существовала именно как лесостепь, испытывая в результате изменений климата влияние то леса, то степи.

Лесостепь во все периоды истории отличалась от леса и лесостепи бо­гатством флоры и фауны. Это обстоятельство всегда способствовало раз­витию таких присваивающих форм хозяйства, как охота и рыболовство. Такая ситуация сохранялась в значительной степени и в более поздний период - в среде донских славян VIII-Х вв. (Винников, 1992). Изучившие впервые в 30-е гт. прошлого столетия славянские поселения и курганы на Дону П.П. Ефименко и П.Н. Третьяков были удивлены высоким процентом костей диких животных, которые превышали количество костей домашних животных. До сравнительно недавнего времени - до XVIII в. в донской лесостепи водились дикие лошади, медведи, зубры, а всяческой дичи было столько, что ее поставляли на рынок в Москву. Примечательно, что государственные крестьяне Дона платили государству один из налогов рыбой (Очерки.., 1956).

Большая кормовая база способствовала развитию здесь животноводства. Запас в донской лесостепи пригодных для животноводства кормовых трав в десять раз превышает показатель для степи (Мильков, 1977, с. 159-160) А открытые черноземные пространства давали возможность заниматься земледелием.

Что следует из этого? Донская лесостепь в неолите могла привлечь сюда и земледельцев, и скотоводов, и рыболовов, и охотников. Понятно, что они принадлежать разным этносам, у них будут разные традиции в изготовлении посуды, изготовлении орудий труда и т.д.

Все это так. Но это наши предположения, которые могли иметь место в реальности, а могли так и остаться предположениями. Нам для выясне­ния вопроса необходимы результаты археологических раскопок, которые надо будет согласовать с нашими предположениями. Они есть. Обратимся к ним.

Среди интересных и загадочных археологических находок в Подонье являются лодки, выдолбленные из целого куска дерева. Интересными они представляются и для праздного любопытства (как это древние и на чем плавали по Дону-батюшке и его притокам?) и для ученых как свидетельства древнего рыболовства и речных транспортных средств. Почему загадочны­ми? Потому что это тот случай, когда определить время создания этих одно­деревок не так просто. Ведь совсем недавно, какие-то несколько десятков  назад, однодеревки делали во многих селениях по Дону да и делают сегодня. И они мало чем отличаются от тех, которые когда-то делали рыболовы неолита. Но пойдем по порядку за расследованием этого вопроса.

Сегодня, по далеко неполным данным, на территории России известно более двадцати древних лодок, выдолбленных из одного дерева. На Верхнем и Среднем Дону подобных находок шесть (Золотарев, 2005, с. 81). Лучше всего сохранились три деревянных челна, найденные на сравнительно не­большом участке Дона от с. Урыв Острогожского района до с. Щучье Лискинского района. Два из них были подняты со дна реки - один у с. Урыв, другой у с. Щучье в 1911 г. Щучьенский челн по воспоминаниям старожи­лов с. Щучье был выдолблен из ствола дуба. Его вытащили на берег и со вре­менем он, никому не нужный, разрушился.

Другому челну, найденному у с. Щучье в 1954 г. работниками местного пароходства, повезло больше. Сотрудникам Воронежского краеведческого музея удалось замерить челн, несмотря на его повреждения, и определить основные размеры. Лодка имела длину 7,55 м, ширину чуть более полумет­ра. В лодке находились пазы для крепления деревянных перемычек, вероят­но, использовавшихся как сиденья. На челне не было приспособлений для крепления весел, поэтому гребли, как, впрочем, и сегодня, отдельными вес­лами. Или челн приводился в движение шестом. Обнаруженный челн был датирован III-II тыс. до н.э.

В 1956 г. В.А. Афонюшкин с сотрудниками Воронежского краеведческое музея обнаружил неподалеку от находки 1954 г. еще один челн. Этот был сильно поврежден, но удалось установить его длину в 6,23 м. Он был изготовлен из дубовой колоды диаметром 60-70 см. Исследователи (В.А. Афонюшкин, М.Н. Грищенко) определили время челна по геологическому слою в котором он был обнаружен, - конец III - начало II тыс. до н.э. Этот челн хранится сегодня в Воронежском краеведческом музее. Фрагмент древесины челна был подвергнут радиоуглеродному анализу в лаборатории Института археологии Российской академии наук. Была получена дата: 206-286 гг. до н.э. (Золотарев, 2005, с. 88). Вместе с тем следует иметь в виду, что радио углеродные даты тогда вызывают доверие, когда производится не один ана­лиз, а несколько. Один же анализ, причем одной части челна, может давать сбои, и значительные.

В 1992 г. сотрудники Лискинского пароходства во время чистки фар­ватера Дона нашли челн. О находке краевед с. Урыв П.М. Терещенко со­общил в Острогожский музей. Сотрудники музея во главе с директором музея Л.И. Московой сделали все, чтобы челн сохранить, так как консер­вировать его не было финансовых возможностей. Челн по воде был переправлен в Тихую Сосну, помещен в металлическую трубу, которую наглухо заварили сваркой и... затопили у г. Острогожска. Этот челн ждет своего исследователя. П.М. Терещенко измерил челн: длина оказалась в преде­лах 9,5 м, ширина у носа 65 см, у бортов 1,1 м. Лодка изготовлена из дуба диаметром 90-110 см. К какому времени относится это судно, не ясно. Для этого необходим радиоуглеродный анализ или анализ уровня залегания в геологических пластах.

Как изготавливали подобные челны, да еще из дуба, крепкой для обра­ботки породы? На самих челнах следы обработки не сохраняются из-за вре­мени. Но этот пробел можно восполнить этнографическими данными.

Для облегчения работы при изготовлении челна широко применялось выжигание древесины горящими углями. Регулировали места горения мок­рой травой, тряпьем. Обугленную древесину выскабливали каменными или металлическими теслами, топорами. На выделку таких лодок уходило 5-6 месяцев, а грузоподъемность достигала 5 тонн!

Выдалбливали лодки также теслами, топорами без выжигания. Ка­менные и металлические тесла, топоры археологи находят на поселениях неолита-средневековья.

Исследователи выделяют два основных приема в изготовлении челнов. Срубленное дерево (это мог быть не только дуб, но и липа, осина и другие породы) обрабатывали путем долбления, выжигания, придавая нужную форму. Затем колоду распаривали и с помощью кольев разводили борта. Так поступают сегодня, например, в с. Шестаково Бобровского района.

Другой способ требовал времени - от двух до пяти лет и применяли на побережье Белого моря. Способ оригинален. В растущее дерево загоняли клинья и вколачивали их время от времени все глубже. Дерево росло приобретая нужные контуры лодки. Меняли колья, вставляли подпорки так, чтобы в будущей лодке было меньше работы по выдалбливанию. Через несколько лет дерево срубается, оставшаяся древесина вырубается, выжигается. Лодку пропитывают водой, затем разводят легкий огонь и распаривают ее и при помощи деревянных распорок дают ей нужную форму. На такие челны набивали выделанную кожу морского зверя.

Конечно, река во все времена давала пищу и приют всем, но особенно рыболовам. Они в первую очередь не могли обойтись без челна. Но также нужны были эти средства и населению скифского времени, славянам Дона, населению салтово-маяцкой культуры.

Сколько еще челнов на дне рек и в толще еще не размытых берегов. Вдруг повезет и из берега вдруг высунется челн, будто из-за поворота древней реки... Не спеши его вынимать. Ничего путного из этого невыйдет. Челн пе­реломится, как это неоднократно бывало, а потом сгниет от ненужности... Сообщи в музей, в археологическую службу. Вдруг челн древний и его удас­тся реконструировать и датировать

В неолите появляется сверление камня, шлифование его. Изобретение способа сверления камня привело к изобретению каменного топора. Прав­да, топоры существовали еще в мезолите. Они без отверстия для крепления рукояти, такие же топоры были распространены и в неолите. Но появляется новое в технологии изготовления топора - сверление отверстия для рукоя­ти. Топор теперь держался куда как прочнее.

Новые технические возможности привели к расширению ассортимента камня. Начинают обрабатывать не только кремень и кварцит, но и сланец, гранит, песчаник и другие.

Как же и чем можно было просверлить камень? Ведь металла не было, а еще что крепче камня, чтобы его можно было просверлить? Эксперименты привели к ответу на этот вопрос.

Археологов долгое время вводили в заблуждение каменные изделия в виде круглых продолговатых цилиндров, которые часто встречались на неолитических поселениях. Выяснили, что они имеют следы круговой об­работки. Как будто их высверлили из камня. Высверлили-то высверлили, но чем? Обратились к этнографическим данным и пришло открытие. Ка­мень сверлили... камнем! Вернее его разновидностью - кварцитом, проще говоря, песком. По прочности он, вероятно, самый твердый, если сверлит даже такой твердый камень, как нефрит.

Для того, чтобы просверлить отверстие, брали круглую деревянную или костяную заготовку, чаще всего трубчатую кость животного, которую вра­щали обеими руками либо луком. Лук накидывали петлей на кость-сверло и, удерживая сверло сверху, например камнем с углублением, двигали лук туда-сюда. А сверлили камень зерна кварца, которые подсыпали под свер­ло, предварительно смочив их водой для лучшего контакта с камнем. Зерна кварца вдавливались в сверло и образовывали эффективное режущее ост­рие. Правда, сверлить приходилось древним долго. Экспериментаторы за один час углублялись в камень на три миллиметра.

Перед сверлением заготовку топорища шлифовали. Это трудоемкая опе­рация. Для грубой шлифовки брали песчаниковую плиту, действуя ею как напильником, придавали топорищу нужную форму. За час от заготовки экспериментаторы отделяли слой в 8-10 мм. Затем топор терли о шкуру и кожу, придавая изделию блеск. С нефрита, отличающегося не только красотой, но и большой твердостью, экспериментатор за час шлифовки снимал только 20 граммов массы. На изготовление крупных орудий уходило в итоге по 30-35 часов, мелких - 5-10 часов (Малинова, Малина, 1988, с. 141). До проведения подобных экспериментов полагали, что топор изготавливали месяцами и даже годами. Были и такие мнения: каменный топор начинал делать отец, а заканчивал сын.

Неолитическая эпоха открыла историю ткачества. До сих пор люди шили одежду из шкур животных, а теперь использовали шерсть овец, коз, а также, вероятно сначала, - из растительных волокон. При изучении состава глины, из которой сделаны сосуды неолита, украинские  исследователи обнаружили в ней добавки из растреппаных волокон конопли и крапивы-свидетельство прядения из растительных волокон.

Со временем появляются прясли­ца- различной формы глиняные, ка­менные изделия с отверстием- при­надлежности древнего веретена. Веретено крутили вокруг оси, ссучивая нить. Прясло придавало веретену цен­тробежную силу. Появляются и первые ткацкие станки, непременной прина­длежностью которых становятся гру­зики для натяжения нитей.

В неолите появляется глиняная посуда. Причина ее появления - необхо­димость хранить продукцию земледелия и скотоводства - зерно, сыр, мо­локо, творог и тд. До этого времени использовались, вероятно, деревянная тара и кожаные мешки или сосуды (деревянный каркас обшивался кожей). Но изделия из глины были куда удобнее и практичнее. Недостатка же в гли­не не было. Требовался опыт для того, чтобы найти качественную глину, добавить в нее нужное количество примеси, чтобы она при сушке не треска­лась, качественно обжечь на костре или в печи.

Способ изготовления установлен археологами. Первые горшки лепили ленточным способом: из глины делали жгуты и свивали их в кольцо, накла­дывая друг на друга и разглаживая их. Любого любознательного читателя заинтересует вопрос: как же можно было создать тонкостенный горшок почти метровой высоты? По-видимому, для этой цели использовались спе­циальные болванки - деревянные заготовки в форме горшка. На них нама­тывалась жгутами глина и заглаживалась. Наносились орнаменты, и горшок высыхал. После его снимали с болванки, сушили, затем обжигали.

Уже тогда, в неолите, орнамент, который наносили на сосуд, не был прос­тым украшением. Почему? Жизнь человека того времени была не только в работе, но и в вере. Вере в духов, богов...Тогда формировались представле­ния об устройстве мира, создавались, осмысливались мифы, история рода, племени. Работа гончара была окутана всевозможными заклинаниями, ма­гией, и что попало на глиняный сосуд, не могло просто попасть.

Орнаменты на сосудах неолита - одна из неразгаданных загадок. Мы подробнее поговорим об этом на примере сосудов бронзового века. Для этой эпохи сохранились и письменные источники, которые помогают расшифровать знаки на посуде, и древние печати с различными изображения­ми знаков, божеств из древних восточных цивилизаций. И тогда о назначе­нии орнаментов можно говорить более определенно, чего нельзя сказать об орнаментах неолитической эпохи. Здесь не с чем сравнивать: ни письмен­ности, ни других источников, кроме самих орнаментов. Можно лишь предполагать определенные замыслы тех, кто наносил орнамент.

Если смысл орнамента сосудов неолита остается неразгаданным и ар­хеологам даже подступить к нему трудно, то отличать один орнамент от другого, одни штампы от других археологи научились. В их руках оказался важнейший источник информации о том, откуда пришли на Дон племена неолита. Или, может, они тут и жили с мезолита и никто «в гости» в Донскую лесостепь не приходил? Для палеолита и мезолита этот информативный ис­точник ограничен - камень. А здесь еще и посуда. Посуда дает информацию не только своей формой, орнаментами, но и технологией изготовления, ко­торая, как и орнаменты, не была везде одинакова.

Неолитические сосуды изготавливали женщины. Это установлено специ­алистами по отпечаткам пальцев, оставленных на сосудах. Такая традиция надолго закрепилась за женщинами.

Изготовление керамики, судя по этнографическим данным, было об­ставлено различными магическими действиями. Веды... Если судить по ним, этнографии Индии (время более позднее на несколько тысячелетий, чем неолитическая эпоха, но других данных у нас нет) у ариев под Новый год, который приходился у них на день весеннего или зимнего солнцестоя­ния, люди выбрасывали старые вещи и посуду - прямо итальянцы сегодня! К началу этого события заготавливались глина, примеси и т.д. В определен­ный день группа женщин начинает таинство - лепку посуды. Рядом с ними могли присутствовать дети, но мужчины к священному таинству не допус­кались. В каждой операции по изготовлению глиняного горшка был зало­жен определенный идейный смысл: формовка сосуда, его сушка и обжиг представлялся у них как рождение ребенка, а в более общем понимании-рождение, сотворение мира. Дно сосуда символизировало землю, корпус его (тулово) - атмосферу, верх - небо. Во время лепки женщины призывают богиню - покровительницу гончаров. Ее изображали в виде куклы, и поспе завершения работы хоронили.

Было ли нечто похожее в неолите, сказать трудно. Но считать, что в не­олите не существовало особого отношения к изготовлению керамики, было бы неверно.

Форма сосуда зависела от его хозяйственного назначения. Нужна была посуда для хранения жидких и сыпучих продуктов, емкости большие и ма­ленькие... Сосуды эпохи неолита имеют одну особенность - они круглодонные. Такое дно было необходимо, когда горшок ставили в костер, вырывая для него углубление в земле. Плоскодонные сосуды появляются позже, в энеолите и бронзовом веке, когда появляются печи с подом - местом уста­новки горшка. Но форма сосуда - это и представления об устройстве мира. Вполне вероятно, что неолитические племена имели свои представления об устройстве мира, которые они закладывали и в форму сосуда.

До сих пор в предгорьях Двуречья растут предки современной пшени­цы и ячменя. В Европе их нет. Человек, занимаясь собирательством, пос­тоянно сталкивался с дикорастущими зерновыми культурами. Недостаток продовольствия заставил его обратить внимание на них с другой стороны. Осуществляются первые попытки сева зерновых. Отбираются крупные ко­лосья для следующего посева, а, следовательно, закладываются основы се­лекции - усовершенствование сорта с заранее заданными свойсгвами. Ар­хеологами и были обнаружены семена растений, которые испытали на себе первые селекционные опыты.

Переход к земледелию, так же как и скотоводству, охватил различные районы земли. В Двуречье окультурили финик, инжир, лен, чечевицу, овес, лук, горох, грушу, гранат, рожь. В Средней Азии - коноплю, гречиху, просо. В Индии - баклажан, огурец. На островах Полинезии - рис, манго, банан, чай, сахарный тростник, кокосовый орех, хлебное дерево. В Южной Амери­ке - картофель, фасоль, арахис. В Юго-Западной Африке - кофе, просо, рис, сорго, арбуз. В Северной Америке - фасоль, подсолнечник. В Юго-Восточной Азии - капусту, лук, персик, соевые бобы (Морони, 1996, с. 47). То, что росло в диком состоянии, и стали культивировать.

Еще в 30-е годы прошлого столетия советский ученый, основатель но­вой и неизвестной тогда науки генетики Н.И. Вавилов предположил, что родиной земледелия и скотоводства Европа не является. На ее территории нет дикорастущих зерновых культур, которые произрастают в Междуречье. Исследователь гениально предсказал, где в Старом Свете находится родина земледелия. Археологические исследования, организованные в послевоен­ный период подтвердили мнение Н.И. Вавилова. Основы земледелия и скотоводства попали в Европу разными путями, но в уже сложившемся виде и вероятно с переселенцами.

Переход к производящему хозяйству заставил многое изменить в производственньгх орудиях, условиях жизни. Ведь прекратились постоянные перекочевки и потребовались другие жилища. На Востоке, в Азии, строи­тельным материалом для долговременных жилищ стал сырцовый (необож­женный, а только высушенный на солнце) кирпич. Из него строили даже двухэтажные дома. В Европе обходились деревом и шкурами животных

Повсеместно - собаку. Высказывается мнение о том, что собаку человек приручил еще в палеолите. А вот среди копытных первыми в Междуречье были, вероятно, козы и овцы. Местное население строило хижины из сырцового кирпича. Он сушился во дворе, огороженном за­бором. И вот на обломках этого кирпича - следы коз! Дикие? Но зачем они перепрыгнули через забор к жилью человека? Чтобы побегать по сырцовому кирпичу? А вот если предположить, что эти козы на время вырвались из загона, где содержались человеком? Это куда как реаль­нее. Эту версию и предлагают археологи, раскопавшие первые поселе­ния скотоводов-земледельцев, относимых к VIII-VII тысячелетиям до н.э. Тогда же, вероятно, чуть позже, чем коза и овца, в Междуречье были при­ручены бык, осел, свинья.

Этот процесс охватил почти одновременно и другие районы и континен­ты. В Средней Азии приручили верблюда и лошадь, в Южной Америке - мор­скую свинку, ламу, в Северной Америке - индейку.

Как теперь установлено, что наступившее потепление было не просто теплым периодом. Повышение температуры привело к засухам, обмелению источников воды. Более всего новые климатические испытания коснулись тех районов, где и так было до этого периода относительно тепло - Двуре­чье (междуречье Тигра и Евфрата). Именно здесь и появилось впервые в Старом Свете скотоводство и земледелие.

Археологи по крупицам восстанавливают в общих чертах сложившуюся обстановку. Засуха привела к сокращению числа водоемов, к которым уст­ремились и животные и люди. Как показывают современные наблюдения, в такой обстановке даже хищники не охотятся на травоядных у водоемов. Здесь царит мир, и лев пьет воду, стоя рядом с ланью. Там, за пределами водоема, она будет добычей, а здесь даже звери понимают: убьют всех с за­пасом, а завтра ничего не останется.

Уж если инстинкт подсказывал способы поведения животным, то человек тоже вел себя соответственно. Он мог убить всех животных на водопое, но что завтра? Вот в этих-то особых условиях и могли возникнуть идеи приручить животных и создать запас продовольствия за счет них. Животные по-особому ведут себя в условиях опасности. Раненые косули, олени, лоси жмутся к человеческому жилью и не боятся человека, берут корм из рук. То же  происходит в случае,когда хищники  вот-вот окружат раненое животное. Возможно опасность потерять жизнь в страшных условиях недостатка воды привела к потере животными, особенно миролюбивыми травоядными, страха перед человеком. Человек мог в этих условиях брать детенышей на свое воспитание, получать от них приплод и быстро понял выгоду этого занятия.

Примерно в VII-VI тысячелетиях до н.э. происходит скачок в развитии каменного века. У археологов он получил название «неолитическая револю­ция». Революция, если это понятие рассматривать не узкоисторически, а с точки зрения философии, то это коренное изменение качества. Что же это за «коренное качество», которое изменилось? Что изменилось?

Как это ясно из названия, каменный век никуда не девался. По-прежнему человек использовал камень для изготовления орудий труда. Но революция произошла в хозяйственной деятельности человека. В палеолите и мезоли­те он создал присваивающее хозяйство. В его основе охота, рыболовство и собирательство. Иначе говоря, что дала человеку природа, то он от нее и брал, «присваивал». Присваивал мамонта, затем лося и косулю, рыбу и мол­люсков, орехи, желуди, грибы, ягоды и все, что еще он нашел съедобного в природе.

А вот в неолите человек встал на тропу цивилизованного развития, он создал производящее хозяйство, основанное на скотоводстве и земледелии. Теперь, в новых условиях, жизнь человека меньше зависела от природы и больше от него самого: что, как говорят, посеешь, то и пожнешь, кого вырас­тишь, того и поешь. Появляется ткачество. Создание производящего хозяйс­тва изменило многое и в обработке камня и в появлении всего того, чего не было до этого у человека. Но об этом чуть позже. Сейчас же попытаемся ответить на вопросы: кто (или что) заставил человека перейти к скотоводс­тву и земледелию; где впервые и как были приручены первые животные; откуда взялось земледелие и скотоводство в Европе: они возникли здесь или привнесены кем-то и откуда-то?

Английский исследователь первой половины XX столетия Бинфорд как-то заметил, что человек изобретает не по своей прихоти (хочу - изобре­таю, хочу - нет), а лишь тогда, когда жизнь его, его семьи, рода ставится под угрозу выживания. Вот тогда он изобретает! Это в полной мере относится к неолиту. Только новые и, вероятно, нелегкие условия существования заста­вили перейти к скотоводству и земледелию. Что же это за условия?

Мезолит - средний каменный век (греч. "мезос: - средний, "литое" - камень) - IX-VIII тысячелетия до н.э. Неолит - новый каменный век (греч. "неос" - новый, "литос" - ка­мень) - VII-V тысячелетия до н.э. Эти два периода поочередно сменяют эпоху древне­го каменного века - палеолита.

В конце палеолитической эпохи примерно 12 тысяч лет назад на всей Земле началось потепление. Оно было вызвано астрономическими при­чинами, в том числе изменением взаиморасположения планет Солнечной системы. КIX тысячелетию до н.э. ледник, начавший бурно таять, растаял. Образуются русла многих современных рек, сменяется животный и расти­тельный мир. Природа преобразуется на глазах у древнего человека, кото­рый должен был не только смотреть на этот неподвластный ему процесс, но и приспосабливаться к новым испытаниям, на сей раз не связанным с холодом, но не менее сложным.

Мамонт, шерстистый носорог, северный олень уходили на север, побли­же к тем условиям климата, которые для них были привычны. Следом за ними шел и человек, расселяясь по обширным пространствам Европы и Азии. Многие виды животных так и не спаслись - вымерли от повсеместно­го потепления. Исчезли стада крупных животных, исчезли возможности за­гонной охоты, являвшейся источником существования. Теперь приходилось выслеживать одиночных животных, обитавших мелкими группами - лосей, джейранов, косуль, зайцев, лисиц, а также птиц. Распадаются большие ро­довые коллективы, люди объединяются в небольшие охотничьи группы по несколько человек, а сами коллективы, как установлено раскопками их по­селений, не превышали теперь 25-30 человек. В поисках новых охотничьих лий теперь необходимо было перемещаться с места на место. Исчезают современные жилища, в которых жили охотники палеолита. Теперь в них нет надобности. На смену им приходят легкие переносные шалаши, покрытые шкурами.

В новых условиях резко возросла роль лука и стрел, которые, вспом­ним были изобретены в эпоху палеолита. Теперь новое оружие было как нельзя кстати. Оно было наиболее удобным для добычи средних и мелких животных.

Изменяется техника обработки камня. В палеолите орудие из камня по­лучали, главным образом, путем удара по заготовке другим камнем (ударная техника). В мезолите широко применяется техника отжима, когда отжимником (рогом, другим камнем) надавливали на обрабатываемый участок, добиваясь отслоения чешуйки. Она была очень тонкой, а по остроте мало уступала современным бритвам. Это были неширокие пластины (не шире карандаша) и не длинные - до 1,5 см. Отжимали их с нуклеусов, похожих на карандаши. Эти орудия археологи называют микролитами (греч. «мик-рос»- маленький, «литое» - камень). Соответственно техника обработки камня получила название микролитической.

Зачем потребовались такие миниатюрные орудия и что ими можно было сделать? Древний человек освоил новую технику изготовления орудий тру­да - технику вставок. В костяную заготовку сквозь проделанные щели встав­ляли микролиты. Получался гарпун. В древко стрелы вставляли острый микролит - вот и стрела. Для охоты использовали и такое орудие, как копье, наконечник которого состоял из многочисленных микролитов. Попадало такое копье в тело животного, и даже несмотря на то, что животному уда­валось освободиться от древка, микролиты оставались в теле. И чем больше животное стремилось убежать, тем скорее эти маленькие кремешки резали зверя изнутри. Подобные орудия требовали меньше времени на изготовле­ние, были универсальными.

Кроме костей диких животных, свидетельствующих об охоте, на стоян­ках археологи находят кости рыб. Рыболовство начинает проникать в хо­зяйство мезолитических людей.

Но ни охота, ни рыболовство не давали необходимого количества продук­тов питания. Об этом красноречиво свидетельствуют находки на мезолити­ческих стоянках целых куч створок раковин, из них же делали пол жилищ. Охотники мезолита вынуждены были собирать для пропитания ракушки, чтобы выжить. Собирательство играло немалую роль, что и свидетельствует о нелегкой жизни того времени. Что происходило с природой на Среднем Дону, в том числе и на острогожской земле?

Примерно 10200-9500 лет назад, в переходный период от позднеледниковья отмечается неоднократная смена природно-климатических условий. Вна­чале леса были сосновые и редко встречалась береза. Ель встречалась нечасто.А вот  далее появляются липа и дуб, более теплолюбивые породы деревьев.

Примерно 9500-8000 лет назад природно-климатические условия стаби­лизировались, и только 8300 лет назад наблюдается похолодание. Результа­том явилось сокращение площадей широколиственных лесов, увеличение площадей кустарников. С этим временем археологи связывают поздний мезолит (ранний мезолит - это предыдущее время от позднеледниковья до примерно 8300 лет назад) (Федюнин, 2005).

Пока археологи не обнаружили археологические памятники, которые датировались бы временем финала палеолита и началом мезолита - XII-Х тысячелетия до н.э. Наиболее ранние находки обнаружены А.Н. Бессудно-вым в Липецкой и Воронежской областях. Стоянки, судя по подобным на­ходкам в лесной зоне Восточной Европы, могут быть датированы в рамках VIII тысячелетия до н.э. (Винников, Синюк, 2003, с. 40). Лучше известны стоянки охотников VII-VI тысячелетий до н.э., которых насчитывается не­сколько десятков. Правда, подвижный образ жизни охотников оставил мало материальных следов их пребывания. Поэтому находки кремневых орудий труда на них немногочисленны.

Микролитические орудия найдены и по берегам рек острогожского края - Тихой Сосны, Потудани, Девицы. Более всего там, где производились специальные раскопки других эпох и попутно встречались и мезолитичес­кие орудия. Их изучение позволило сделать вывод: население Среднего Дона в эпоху мезолита пришлое. Похожие по способам обработки и формам орудия труда из камня встречаются на побережье Каспийского моря, в его северо-восточной части, у Аральского моря (Синюк, 1986). Не исключается, что пришельцы могли прийти и из Средней Азии. Причины миграции на такие значительные расстояния до конца непонятны. Их связывают либо с переселением, либо с неблагоприятными климатическими условиями, тол­кнувшими племена к переселению. Мезолитические племена приняли учас­тие в сложении на Среднем Дону неолитической культуры.

История о донском палеолите будет не полной, если не вспомнить еще одно откры­тие, сделанное С.Н. Замятниным у с. Шубное нынешнего Острогожского района. В 1925 г. он обнаружил скопление костей древних животных на левом берегу глубокой древ­ней балки Сухой Лог. Находки лежали на глубине 8-12 м под слоем суглинка. Кости были определены, и перед исследователем предстал целый палеолитический зоопарк: мамонт, лошадь, тур, носорог, гигантский и обыкновенный олени, пещерный лев, ги­ена, лисица.

В овраге Сергей Николаевич нашел и примитивные орудия труда из камня в виде ручного рубила, а также грубые рубящие орудия из камня кварцита. Исследователь отнес обнаруженные находки, по-видимому, как-то связанные со скоплени­ем костей животных, к раннему периоду мустьерской эпохи и даже, возмож­но, к ашельской эпохе, т.е. вероятнее всего «неандертальским древностям» (Замятнин, 1925).

Попытки обнаружить в Сухом Логу свидетельства палеолита предприни­мались совсем недавно молодыми сотрудниками археологической экспеди­ции Воронежского педуниверситета. Но овраг сильно зарос, и осмотр мест­ности пока результатов не принес. Если же находки каменных орудий труда подтвердятся, то это будет большим вкладом в археологическую науку.

* * *

Раннее утро... Едва светает... В пойме большой реки на всхолмлении, поросшим молодым сосняком, пасется стадо мамонтов. Вожак неподвижно стоит, обратив голову на восток, то ли спит, то ли будто размышляет о чем-то. Другие животные неспешно передвигаются с места на место и ше­велят хоботами, доставая какую-то растительность с обнаженного бугра. Время от времени вожак просыпается и долину оглашает могучий трубный звук, дающий всем понять, кто здесь хозяин.

Волчья стая затаилась в кустах и, поблескивая глазами, внимательно и зорко смотрит на стадо диких лошадей, добывающих копытами из-под снега высохшую траву. Стадные охранники, навострив уши, внимательно слушают и смотрят вокруг. Они не добывают корм, потому что сейчас V них другая забота. Волки время от времени ложатся на снег, потом, ког­да вожаку кажется, что пора пришла, поднимаются, но снова ложатся по едва заметному движению главного. Пора еще не пришла...

Па высоком берегу большой реки среди низкорослых сосен, в сугробах вы­соко в утреннее небо поднимаются два столба дыма. Дым исходит из двух больших куполов. Они покрыты снегом, и только кое-где из-за тепла обогре-_вающего их огня видны черные пятна, выделяющиеся на белом чистом снегу В хижинах кипит жизнь. И слышен разговор.

Из хижины выходит человек, одетый в шкуры песца. У него в руке два копья с острыми жалами, а на поясе каменный нож. Одна рука человека при­вязана к туловищу. Вчера у каменной пещеры он был ранен пещерным львом. Лев убил двоих, смял и поломал кости еще нескольким охотникам, но упал, не пробежав в галопе и пяти прыжков, сраженный несколькими копьями мо­лодых охотников. Голова льва теперь украшает вход одной из хижин. Спо­койными, ничего не видящими глазами смотрит куда-то вдаль, туда, куда ушла его звериная душа...

Эту картину из засады наблюдает молодой пещерный лев. Он ждет, что охотники что-нибудь выбросят из хижины, как вчера несколько тушек пес­ца оказались в овраге за кручей, и лев сумел хорошо насытить свой желудок. На его правом бедре - затянувшаяся глубокая рана - след от копья одного из тех, кто сейчас в хижине. Рана мешает охотиться, как этому его учили с малолетства. Ухо порвано: по осени лев дрался со своим неприятелем за об­ладание пещерой. И вот он жив, а тот, кому он проиграл, ушел охотиться на небесные просторы...

С клубами влажного дыма из хижины быстро выходят охотники, и лев невольно вздрогнул, приподнявшись на лапы. В их руках копья и луки с пучка­ми стрел. Лез понял: сегодня они будут охотиться не на мохнатых велика­нов, которых охотники пугают огнем. Сегодня их добычей станут пасущие­ся за оврагом дикие лошади. Охотников становится все больше. Они что-то говорят друг другу и спрашивают высокого роста пожилого охотника. Тот коротко отдает команды, и разделившись на группы, охотники пошли: кто по верху берега, кто начал спускаться вниз. Охота скоро начнется. Лев подождал немного. Нет... Сегодня не его день. Придется раскопать запас-пушку песца и насытиться хотя бы им...

Зверь развернулся, поднявшись во весь рост, еще раз посмотрел на удаля­ющихся охотников, на провожающих их с огнями в руках и неспешно, хромая на больную ногу, затрусил подальше от этого места...

Их находки вызвали споры в научном мире, дали пищу для размышлений над искусством людей палеолита и их миропониманием.

Впервые женскую статуэтку нашел в 1923 г. в Костенках П.П. Ефименко. Петр Петрович и поставил впервые вопрос: что это и зачем? (Ефименко, 1931).

Статуэтки женщин встречаются в самых древних слоях Костенок, относящихся к «ранней поре», и в слоях «сред­ней поры» верхнего палеолита. Что они представляют собой? Это небольшие по размерам скульптурные изображения обнаженной женщины: стоящая фигура, голова чуть наклонена к груди, руки тонкие и непропорциональные туловищу. Лицо никак не выделено и это, заметим, было, видимо, неважным. И дело здесь не в возможностях охотника-художника, который, мол, просто не мог изобразить лицо женщины. Мог, конечно, как это он сделал на некоторых фигурках, прав­да, опять-таки небрежно, «необязатель­но». Глядя на реалистично выполненные изображения животных на стенах пещер, трудно поверить, что у художников того времени возникали какие-то техничес­кие трудности при изображении женского лица. Видимо, прав А.Д. Сто­ляр, который верно «распознал» назначение безликих фигурок (Столяр. 1985, с. 250-252). Это для нас они «странно безлики», так как мы подходим к ним со своими нынешними эстетическими взглядами. Наш нынешний взгляд таков: каждая женщина индивидуальна и красива, и это необходи­мо выразить художественным способом. Но для палеолитического худож­ника важна была, видимо, совсем другая идея. Не реальная женщина, а символ женщины! А часто символ женщины-матери! Женская скульпту­ра, таким образом, была не предметом личных переживаний художника, а отражением общественной мысли, взгляда коллектива на женщину, ее роль в жизни этого коллектива. Женский образ в итоге был смысловым, а не чувственным. Он не требовал изображения личных, индивидуальных черт лица.

Женщины разные: тучные и стройные, низкорослые и высокорослые, старые и молодые. Исследователи женской скульптуры выделяют в связи с этим пожилых женщин («бабушки»), женщин среднего возраста («мате­ри») и молодых женщин («девушки»). Это разделение не только по возрас­ту, положению, но и по хозяйственным занятиям женщин в коллективе. На стоянке Гагарино в Липецкой области С.Н. Замятниным в жилище были обнаружены в хорошей сохранности три разновозрастные статуэтки. Причем размещались у его стен, «в головах» у спавших здесь когда-то людей (Замятнин, 1935, с. 63). Это было, по мнению А.Д. Столяра, постоянное место каждое половозрастной группы женщин коллектива. Фигурки «бабушки» и «матери» располагались у восточного края жилища в 2 м друг от друга, а худощавая фигурка - у западной стенки, на своеобразной «девичьей» поло­вине (Столяр, 1985, с. 257).

Находят статуэтки в ямах-хранилищах, в культурном слое без привязки к какому-либо объекту. Часто фигурки разбиты. Полагают, это связано с тем, что фигурки не имели большой ценности, и тем, что использовались в каких-то кратковременных действиях.

Вопрос о назначении и значении статуэток женщин остается неясным. П.П. Ефименко доказывал, что это образ прародительницы рода, который дает этому роду благополучие (Ефименко, 1931, с. 19; 1953, с. 308, 400-404). Причем Петр Петрович находил в женских статуэтках подтверждение сущес­твования в палеолите матриархата - времени господства женщины, ее куль­товом почитании. Матриархат сегодня уже не понимают так, как тогда - гос­подство женщины в обществе, преклонение перед ней. В условиях, когда жизнь коллектива зависела от успешной охоты мужчин, женщина не могла занимать это положение. Она могла быть и была «хранительницей домаш­него очага». С нее велся счет родства из-за невозможности в тех условиях об­щественных отношений выяснить отца детей. В этом и состоит «уважение» к женщине, почитание ее, но не господство ее в коллективе. Более того, следует предполагать равенство полов в том обществе. Существование его подтверж­дается наиболее архаичными (древними) условиями жизни народов Австра­лии и Океании (Столяр, 1985, с. 257; Народы..., 1956, с. 169).

С.Н. Замятнин высказал идею об ином назначении фигурок - содейс­твовать охоте (Замятнин, 1935, с. 74-77). А.П. Окладников считал скуль­птурные изображения женщин отображением женских духов, связанных с миром мертвых, которые выступают в роли владычиц природных стихий (Окладников, 1967, с. 77, 80). А.Д. Столяр придерживается мнения о раз­ном и многогранном назначении женских статуэток. На стоянках и в их жилищах они выполняли роль «прародительниц рода», «матери и хозяйки». Другое дело - изображения женщины в общественных местах - на стенах пещер. Здесь иное предназначение женщины, изображения которой «говорили" о "родственности" коллектива, «магическом воздействии на него». символизировали плодородие и др. Причем эти идеи выражались не одной  скульптурой или одним изображением, а целой группой. Женский образ проявлялся не в одной статуэтке,а группе статуэток, группе изображений.

Таким образом женщина в зависимости от своего возраста занимала определенное положение в коллективе, которое этим возрастом определялось (Столяр, 1985, с. 252-257).

Погребальный обряд дает возможность узнать многое из того, чего нет на поселениях. Особенно о духовной жизни человека, его мировоззрении. Без этого жизнь древнего человека предстает знания только с одной сторо­ны - материальной. И волей-неволей охотник на мамонта в наших глазах -строитель жилищ, охотник и собиратель, создатель каменных орудий труда, но... Не хватает нам для «человеческой характеристики» палеолитического человека его духовных познаний, его отношения к миру, жизни и смерти, взглядов на себя и свое окружение...

Конечно, изучая погребальный обряд, например, скотоводов бронзового века (III-II тысячелетий до н.э.) археолог далеко не все может выяснить. Но многое может, потому что есть погребения, по ним в какой-то мере восстанавливается не только погребальный обряд скотоводов, но и мировоззре­ние, духовный мир. Приходится только сожалеть, что для огромной, самой длительной эпохи человеческой истории погребального обряда почти нет! На всю территорию Западной и Восточной Европы известно только пять погребений верхнего палеолита! Может, обряд сам по себе еще не сложил­ся? Да нет, мы имеем дело с развитым обществом, для которого обряд погре­бения должен был быть. Можно объяснить недостаток погребений верхнего палеолита сравнительно малыми масштабами раскопок, но вероятнее всего другое. Обряд этот археологически уловить трудно или вовсе невозможно. Вполне вероятно, что он предусматривал для большинства членов коллек­тива захоронения без использования вырытых в грунте ям, например, вы­ставление трупа на поедание диким зверям и птицам. Такие и подобные м обряды известны в более позднее время. Археологически уловить такой обряд просто невозможно. И только в каких-то особых случаях могли похоронить умершего в погребальной яме, и тогда археолог может произвести исследование обряда,а  антропологи выяснят особенности физического строения скелета.

Из пяти обнаруженных погребений три найдены в Костенках и два во Владимирской области на стоянке Сунгирь (о них уже говорилось ранее). Два погребения в Костенках относятся ко времени ранней поре палеолита, одно - к более позднему времени - к средней поре. Рассмот­рим эти погребения подробнее.

Мальчик 5-6 лет захоронен в овальной формы могиле, устроен­ной на полу жилища. Дно посыпа­но красной охрой и на нее уложена кучка желтой глины. На глину был посажен умерший в связанном виде. В яме находились: костяная лопаточка, 55 кремневых изделий, костяная игла с ушком, костяное лекало. У мальчика была одежда, а на его головной убор, видимо, в виде шапочки были нашиты ряда­ми 153 просверленных зуба песца (вспомним, что сунгирцы тоже оформляли одежду и головные убо­ры клыками этого зверя). Могила перекрыта сверху лопаткой ма­монта и, возможно, засыпана зем­лей. Это погребение самое древнее в Восточной Европе. Другое погребение - мужчина 25 лет, также связан: руки притянуты к груди, колени к животу, пятки к тазу. В таком положении его, видимо, поло­жили в яму, посыпанную охрой.

Третье, самое позднее погребение было устроено в жилище, в овальной яме, обложенной костями мамонта. Здесь также находился мужчина (50 лет) в связанном виде. Предметов погребального инвентаря при нем не оказалось.

Что же говорят археолога об этих погребенных? Скажем сразу, что ин­формации немного, а ее прочтение - нелегкое дело. Плохо зная духовный мир того общества, трудно расшифровать те или иные археологические при­знаки. Приходится проводить аналогии с более поздними представлениями людей других обществ. Но, задаст вопрос любознательный и внимательный читатель, в таком случае мы отрываемся от реальной действительности: сравниваем первых земледельцев и охотников на мамонта! Но что делать? С чем еще сравнивать? Это, конечно, не ответ. Но отметим, что духовная культура, которая, без сомнений, зависит от материальной, все же не всегда ей подчиняется! Иначе говоря, в духовной культуре есть такие стороны, ко­торые не зависят от того, охотник ты на мамонта, земледелец или скотовод. Например, представления о продолжении жизни после смерти - всеобщее явление, и оно не зависит от направления хозяйственной деятельности. Другое дело, что в мир рыболов «уплывает на лодке», а кочевник «уезжает на кочевой повозке». Но это, как говорится, уже детали к общей картине.

Здесь нам, читатель, не уйти от ответа на вопрос о назначении погре­бального обряда. Иначе говоря, зачем он, этот обряд?

Среди современных исследователей погребального обряда сложились два основных мнения по этому вопросу. Часть ученых объясняет появле­ние погребального обряда результатом борьбы двух инстинктов человека: 1) стремление к опрятности, чистоте и необходимости в связи с этим уда­лить мертвое тело от живых; 2) стремление оставить умершего при себе, что объясняется привязанностью к нему или страхом перед умершим, кото­рый может нанести вред живым (Токарев, 1964).

Большинство же исследователей придерживается другого мнения, которое находит все большее подтверждение в истории, этнографии и археологии. Со­гласно этому взгляду погребальный обряд появляется как действия, направленные на переход души человека из одного состояния в другое. Обрядовые действия направлены на обеспечение посмертного существования души, пе­рехода из мира живых в мир мертвых, до ворот загробного царства (Геннеп, 1999; Пропп, 1986; Кияшко, 2002 и др.). К этому обряду «перехода» мы будем постоянно возвращаться при характеристике погребений разного времени. А сейчас посмотрим с этой точки зрения на палеолитические погребения.

Обратим внимание на место захоронений - в жилище. Вряд ли у охот­ников верхнего палеолита были иные представления о месте захоронения, чем у более поздних коллективов людей. У самых разных народов древности погребение человека в жилище означало одно и то же: земная жизнь продол­жается и после смерти. Эти представления требовали хоронить умершего в одежде, положения в могилу тех предметов, которые были ему необходимы. На самых ранних ступенях подобных представлений предметы клались реальные, которыми пользовались в повседневной жизни. В более позднее время начинается постепенная замена целой вещи на ее часть. Например, в могилу укладывали не лук и стрелы, а только стрелы, которые символизи­ровали положение и лука; не полную уздечку коня, а лишь ее часть и т.д. По каким-то причинам предметы для потусторонней жизни палеолитических охотников требовались не всем (двое мужчин захоронены без какого-либо инвентаря). Такое практиковалось и в более поздних обществах. Но с чем это связано в данном конкретном случае, установить невозможно.

Устройство могилы в жилище практиковалось и в первых земледельчес­ких обществах. Тогда еще не было отдельных кладбищ, курганов. В полу жи­лищ устраивались могилы, перекрывались настилами, и жизнь в жилище продолжалась. Это были первые и, вероятно, самые древние для человека современного вида представления, когда умершего пытались «сохранить» для коллектива. Стоит только гадать о причинах сидячего положения в од­них случаях и лежачего в других, скорченного и связанного в одном и вытя­нутого на спине в свободном положении в другом. Здесь версий может быть настолько много, что реальность в них просто растворяется.

Интересные и необычные данные дали антропологические исследова­ния скелетов из Сунгиря и Костенок. Взрослый «вождь» в Сунгире еще «не оформился» с точки зрения его расовых признаков. Его череп имеет черты монголоидности, что-то от предков североамериканских индейцев... У сунгирского мальчика отмечены негроидные или неандертальские черты! Де­вочка -с явными неандертальскими чертами! Мальчик из Костенок-явный кроманьонец, а вот мужчина 25 лет - с негроидными чертами! (Палеолит СССР, 1984, с. 232-233).

Вот уж диво, так диво, скажет читатель, негр - охотник на мамонта! Что же оказывается в итоге? А в итоге оказывается, что снова «все смешалось в доме Облонских». Такое впечатление, что все еще только начинается, антро­пологический тип только оформляется. Оформился ли, и в какую сторону? Ответа на этот вопрос нет, так как нет антропологических данных. А нам лишь остается гадать: откуда и зачем на Среднем Дону взялся негроид и как он жил с монголоидом и европеоидом?

Еще одна интересная деталь: неандертальские черты! Сегодняшняя на­ука накопила столько фактов, что многие ученые отказались от эволюци­онной теории Дарвина о происхождении человека. Долгое время предком человека считался неандерталец. Затем, по этой теории, произошел скачок к человеку современного вида. Сегодня доказано: неандерталец не эволюционизировал в сторону человека современного вида, а деградировал! Ран­ние неандертальцы более соответствуют теории эволюции, чем поздние, более близки к человеку современного вида. Еще одно: человек современ­ного вида, оказывается, сосуществовал вместе с неандертальцем, охотился на него и в конце кон­цов, видимо, и истребил его как своего конкурен­та А ДНК неандертальца и кроманьонца совер­шенно не совпадают.

Что же тогда выходит? А выходит, что неан­дертальские черты у кроманьонцев не только возможны. Они могут быть объяснены не толь­ко с точки зрения эволюционной теории (про­исхождение кроманьонца от неандертальца), а «внебрачными» связями неандертальцев и кро­маньонцев. Со временем эта неандертальская примесь вытесняется с исчезновением неандер­тальцев. Археологи неоднократно обращают вни­мание и на присутствие мустьерских традиций в кроманьонской материальной культуре- при­емах обработки камня. Ничего удивительного здесь нет, если мы признаем совместное сосуществование «опытных» камнетесов-неандертальцев и «неопытных» еще кроманьонцев, воспринявших неандертальскую технику обработки камня. Но постепенно от нее освободились вовсе. Об этом постепенном или скачкообразном «освобождении» наглядно говорят костенковские стоянки.

Справедливости ради скажем, что приписывание Чарльзу Дарвину стройной теории происхождения человека от обезьяны страдает преуве­личением. Ученый лишь сделал предположение о возможном применении его эволюционной теории животного мира по отношению и к человеку. Но никогда этого не доказывал и на этом не настаивал! Будучи человеком ре­лигиозным, он свое предположение замаливал в молитвах в церкви, так как его высказывание означало: ученый усомнился в божественном происхож­дении человека.

Сегодня, как и десятки лет назад время от времени появляются сенсаци­онные открытия: найдена переходная ступень от человекообразной обезья­ны к человеку! Но проходит время, и от этой сенсации ничего не остается, что-то не подтверждается, что-то отпадает... А ученые все больше обраща­ются к Библии, пытаясь расшифровать загадочную информацию о проис­хождении человека...

Жилища периода средней поры верхне­го палеолита изучены лучше, чем других эпох, благодаря их лучшей сохранности. По конструкции они были разные, но, как вы­яснено, существовали в одно время. С чем это связано - непонятно. Вероятнее всего с разными традициями групп населения (как и в случае с каменными орудиями).

Для создания жилищ использовались дерево, кости мамонтов и земля. Из де­ревянных столбов создавался каркас, обкладывался костями мамонтов. Щели заделывались землей. Как считают исследователи палеолитических жилищ, конструкции накрывались шкурами животных. В качестве примера рас­смотрим несколько жилищ из Костенковско-Боршевского района.

Для этого периода существовало два основных вида жилищ - круглой формы и длинные жилища. Одно из круглых жилищ можно посмотреть в музее в с. Костенки. Диаметр одной из раскопанных конструкций состав­лял примерно 9 м, а для его создания использовались кости более 30 ма­монтов. Внутри жилища обнаружены каменные орудия, костные останки. Вокруг - пять ям диаметром до 2 м и глубиной до 0,8 м. Все они были за­полнены костями мамонтов. Это кладовые-хранилища для мяса (Палео­лит СССР, 1984, с. 191-192).

Другой тип жилища, обнаруженного П.П. Ефименко в 30-е гг. прошлого столетия, представлял собой наземное сооружение длиной 31 м, шириной 8 м (Ефименко, 1958). Основу конструкции также составляли кости мамон­тов, земля. Внутри помещения находились 8 очажных ям для отоплении. Ямы оказались забитыми золой, костным углем. Этот обогревающий слой нагревался костром и отдавал тепло помещению, как камни в бане (Рогачев, 1970). Около очагов - скопления кремня - свидетельство работы камнетеса, работавшего, видно, при освещении. Известны длинные жилища, разделен­ные на три секции с очажными ямами (Палеолит СССР, 1984, с. 193).

И в Костенках, и на других территориях, где были обнаружены жилища, археологами найдены остатки осветительных «приборов». Они представля­ли собой бедренные кости мамонтов со следами обожжения в ямках костей. Туда, в эти естественные ямки, видимо, наливали жир. Возможно, что при этом применялись и фитили.

Это общие представления о палеолитических жилищах. Многое в их конструкции еще неясного. Исследователи «жилищного вопроса» часто об­ращаются к данным этнографии,к формам жилых сооружений населения степей умеренного пояса и тундры. Возможно, что и палеолитические охотники использовали подобные конструкции, но какие?

Наземные жилища с округлым основанием не одинаковы. Это юрта, иглу, чум, вежа, яранга. Чум, вежа и яранга распространены и в лесотундре, а чум существовал наряду с юртой в Центральной Азии и Южной Сибири.

Юрта, по мнению археологов и этнографов, появилась только в середине I тыс. н.э. Подобные шалаши полусферической формы были известны у скифов (Нечаева, 1975, с. 13,14, 23, 24), у кочевников Центральной и Юж­ной Сибири во второй половине I тыс. до н.э. (Вайнштейн, 1991, с. 57). Они сооружались «из согнутых в дугу жердей, верх которых укреплялся в скре­щивании конически установленных жердей в центре жилища» (Вайнштейн,1976, с. 45).

Подобные опоры являются основанием каркаса яранги (у чукчей, коря­ков, эвенков). Яранга также является относительно поздним типом жили­ща, возникла в местности с сильными ветрами и представляет собой даль­нейшее развитие конструкции чума с целью увеличения его жилой площади (Семенов, 1964, с.226).

Иглу - «снежная хижина» - жилая постройка, которая возникла в услови­ях недостатка стройматериалов. Она строится из снежных блоков. Из кос­тей мамонта подобного рода жилище не построить (Попов, 2002, с.7).

Чум - постройка, состоящая из жердей, среди которых выделяются 2-3 основных шеста. Они соединяются вверху над центром жилища. К этой вершине приставляются затем по кругу остальные жерди чума (от 20 до 60), образующие его конусообразный остов. В верхней части остова оставляют отверстие для выхода дыма (Попов, 2002, с. 7).

Чумы до сих пор используются кетами, коряками-оленеводами, ненца­ми, чукчами-оленеводами и другими. Такие конусообразные жилища явля­ются наиболее простыми и, вероятно, наиболее древними. Они максималь­но приспособлены к климату тундры и холодных степей (Попов, 2002, с. 7).

Перед установкой чума летом снимался мох, слой почвы. Зимой снег ут­рамбовывался или расчищался до земли. Таким образом, по длине окруж­ности жилища образовывался земляной или снежный вал. В нем против входа делали отверстие для вентиляции. От очага в центре чума иногда про­рывали канавку за пределы жилища. Подобные «очаги с канавкой» исследо­ваны и на Костенках (Борисковский, 1963, с. 45). В каждом чуме проживало от двух до пяти семейств.

Постройки в виде чумов имеют устойчивость к атмосферным осадкам и ветрам с разных направлений и любой силы, простоту конструкции, ми­нимальное использование дефицитного в тундре леса. Возможно, именно такого вида жилища и существовали в верхнем палеолите.

На поселениях, кроме жилищ, находят также каменные растиральньные плиты. Собирательство дикорастущих злаков было распространенным делом.

Завершается эпоха верхнего палеолита примерно 16 000 - 10 000 лет до них дней. В этот период отмечены два коротких потепления, но в основном наступает холодный период. Достоверных стоянок на Среднем Дону в это время неизвестно. Почему? В большинстве районов Русской равнины начинается переход к подвижному образу жизни. Меняется весь уклад жизни Причины этого явления непонятны, возможно, дело в изменении климата и исчезновением мамонтов. Отсюда - распад прежних оседлых коллективов, переход их к поискам зверя и соответственно передвижениям, миграциям.

Любая археологическая культура характеризуется набором различных признаков. Это погребальный обряд, особенности материальной куль­туры (домостроительство, гончарство, ювелирное дело и т.д.). Но в эпоху верхнего палеолита, когда погребальный обряд почти неизвестен, за ред­чайшим исключением, когда отсутствует глиняная посуда, а свидетельства домостроительства, ювелирного дела единичны, важнейшим признаком, который разделяет археологические культуры, является способ (способы) обработки камня. Они, эти способы, не были одинаковыми, что было свя­зано с разными традициями, доставшимися от разных предков, разными условиями охоты (например, охота это на мамонта или на птицу). Для верх­него палеолита, как и для почти всего периода каменного века важнейшим показателем культурных различий и был камень, способы его обработки и разница в форме полученных орудиий труда.

Костенковско-стрелецкая культура (ее часто называют сокращенно -стрелецкая) является одной из древнейших в Костенковско-Боршевском районе (Палеолит СССР, 1984, с. 179-181). Название ее происходит по на­селенным пунктам Среднего Дона - Костенкам и Стрелице. Находки, отно­сящиеся к этой культуре, залегают как в нижнем гумусированном слое под вулканическим пеплом, так и выше него - в самом начале верхнего гумусированного слоя. То есть эта культура, по данным стратиграфии, одна из древних, и она относится ко времени межледниковья. Датируется временем  древнее 32 тысяч лет назад, продолжает существовать и в период расцвета палеолита (примерно 24-17 тысяч лет назад).

Что же представляет собой каменный инвентарь этой древней культуры хнего палеолита? Вспомним, что последовательность обработки камня древним камнетесом выглядит следующим образом: 1 - первичная обработка (раскалывание заготовки, придание ей первоначальной, нужной формы); 2 - вторичная обработка (придание окончательной формы изделию путем дополнительных сколов, ретуширования). В конечном итоге получается определенный и нужный для какой-либо цели набор орудий.

Исследователи обращают внимание на сравнительную примитивность техники обработки камня населением стрелецкой культуры, уходящую кор­нями в глубокую «мустьерскую» древность (мустье), к неандертальцу. Об этом свидетельствует, в частности, форма нуклеусов. Она «несовершенна»: нуклеусы «современной формы» (в форме усеченной призмы) отсутствуют. Вместо этого - нуклеусы, с которых скалывали заготовки не вертикальными ударами или отжимами, а горизонтальными. Ударные площадки неровные, скошенные. Эта техника обработки типична для мустьерской эпохи, более древней и более примитивной. Более примитивна и вторичная обработка камня - нанесение ретуши.

Набор орудий представляет собой, главным образом, остроконечники, скребла, массивные орудия с лезвием, скребки, листовидной формы орудия. Встречаются и характерные только для этой культуры орудия - изящные треугольные наконечники с вогнутым основанием.

В более поздних слоях культуры появляются новые орудия труда (напри­мер проколки), уходят в прошлое грубые и массивные орудия, более раз­нообразны наконечники с вогнутым основанием. Иначе говоря, культура развивается.

Обнаружено и жилище стрелецкой культуры. Оно представляло собой легкую наземную постройку из дерева. Видимо, ее накрывали шкурой жи­вотного. Камень, кости крупных животных для ее сооружения не применя­ли. Этот тип жилищ был широко распространен в первый период климати­ческих изменений на всей территории Русской равнины.

Исследователи палеолита считают, что происхождение стрелецкой культуры связано с населением южных районов - Кубани и междуречья р. Днестр. Там известны памятники периода межледниковья, похожие ору­дия труда из камня и техника их обработки. Население это продвинулось в северные районы - сначала на Средний Дон, затем на Оку. Там, на Оке, находится известная стоянка Сунгирь с более развитой, чем стрелецкая, культурой, но имеющая с ней много общего в технике обработки камня и наборе каменных орудий. Ее многие называют за эту схожесть «стрелецкой культурой», и археологи связывают Сунгирскую стоянку своим происхож­дением с населением стрелецкой культуры. Есть предположение о дальней­шем продвижении этого населения к северу, к берегам р. Печора (Канивец, 1976; Бадер, 1978).

Чем жили люди стрелецкой культуры? Данных мало, но больше всего костей на стоянках принадлежит дикой лошади, которая являлась основ­ным объектом охоты. Оружие - копье или дротик с кремневым наконечни­ком. Сунгирцы применяли, кроме того, и копья из бивней мамонта, удар­ную силу которых усиливали кремневыми вкладышами.

Но вот среди каменного инвентаря стрелецкой культуры были найдены и небольшие наконечники, длина которых 2-2,5 см. Другие имеют длину от 3 до 6 см. На одной из стоянок в Костенках (Гмелинская) было обнаружено более сотни подобных наконечников. Они полностью повторяют большие наконечники копий и дротиков. Уж не наконечники ли это стрел? Палеолитчики А.Н. Рогачев, Н.Д. Праслов, М.В. Аникович считают, что это именно на­конечники стрел (Праслов, 2006). Гмелинская стоянка имеет возраст более 22 тысяч лет. Более 400 наконечников собрано в солютрейских слоях пещер в Испании. По своим параметрам и черешкам они аналогичны стрелам эпохи бронзы. Н.Д. Праслов обращает внимание на то, что на наскальных рисун­ках нет нигде крупных животных, поражаемых стрелами, а только животные средних размеров (наиболее эффективен лук и стрелы именно для средних животных). Хотя стрелы изображены не так четко и ясно, как хотелось бы, таких знаков-стрел нет на носорогах, мамонтах. Не найдено остатков луков (эти находки отсутствуют или единичны и для других эпох). Трудно их из-за схематизма изображений вычленить на наскальных рисунках.

В итоге вполне вероятно, что лук и стрелы были изобретены задолго до «отведенного» учеными времени - 10 тысяч лет назад, в конце ледникового периода. Лук и стрелы могли быть изобретены в связи с необходимостью эффективной охоты на быструю лошадь, бизона, пушных зверей (Праслов, 2006, с. 41).

Костенковско-спицынская культура. Названа по населенному пункту и фамилии известного российского археолога - А.А. Спицына, открывше­го одну из стоянок у с. Борщево. Находки этой культуры залегают в том же слое, что и находки стрелецкой культуры. Полагают, что они существовали в одно время. Чем же отличается эта культура от стрелецкой?

Люди спицынской культуры при первичной обработке (создании нукле­усов) получали более совершенный нуклеус в виде усеченной призмы. С та­кого нуклеуса скалывали или отщепляли пластины вертикальными сколами или отщеплением. Техника вторичной обработки иная (нанесение ретуши). Но главное: в культуре отсутствуют мустьерские формы орудий труда и при­емы обработки камня. И в этом отношении культура представляется более развитой, чем стрелецкая.

Почему же люди в одно и то же время использовали разную технику об­работки камня? Одни «влачили» наследие неандертальцев и долго их изжи­вали, а другие как-то сразу совершили скачок к более совершенным оруди­ям и способам их обработки. Причины этого явления неясны. По мнению А.Н. Рогачева и М.В. Аниковича, это связано с разными путями перехода от мустьерской эпохи к позднему палеолиту (Палеолит СССР, с. 182). На этом пути могли стоять (или отсутствовали), например, традиции, привычки, а также происхождение людей, их образ жизни. Пример же спицынской куль­ты не единичный. Тот же быстрый скачок от мустье совершила ориньякская культура во Франции.

Набор костей животных разнообразный, и не выделяются какие-либо виды,как лошадь в стрелецкой культуре: мамонт, северный олень, зубр, сайга, песец, заяц, лошадь, росомаха.

Выше вулканического пепла в верхнем гумусе (период последнего потеп­ления) находятся палеолитические стоянки, которые также принадлежат разным культурам. Продолжает существование все более развивающаяся стрелецкая культура, все более освобождаясь от наследия мустье, но появи­лись и новые. Одна из них - городцовская.

Городцовская культура. В этой новой культуре сохраняются традиции мустьерской эпохи. Но что примечательно: мустьерская техника обработки камня разная у представителей стрелецкой и городцовской культур. Полага­ют, что различия в стрелецкой и городцовской культурах связаны с разными традициями разных групп мустье (Палеолит СССР, 1984, с. 183). Но более конкретно об этом говорить не приходится ввиду отсутствия достаточной археологической информации. Городцовцы были охотниками на лошадей и меньше охотились на мамонтов. Много костяных орудий, и в целом культу­ра выглядит более развитой, чем стрелецкая этого же времени, изживавшая свои мустьерские традиции.

Но расцвет культур палеолита произошел в более позднее время. Это вре­мя археологи называют «средней порой верхнего палеолита». Абсолютная хронология этого периода определяется исследователями по-разному. Но, в общем, укладывается в рамки 24000-17000 тысяч лет до наших дней. Кроме расширения ассортимента каменных орудий, широкого применения кости, появляются фигурки животных из кости - мамонтов, изображения головы медведя, пещерного льва. Именно в этот период получают распространение долговременные жилища с использовани­ем костей мамонтов. И еще одно явление -появление фигурок - статуэток с изобра­жением женщин. К ним мы еще вернемся после рассмотрения «жилищного вопроса» людей средней поры верхнего палеолита.

Кто бывал на раскопках в Костенках, первое, чему поражался несказан­но- глубине раскопа. Смотришь сверху на вниз, где копошатся археологи и их помощники, и дух захватывает - 10 м! Там, где-то в самом низу - древ­нейшие слои времени охотников на мамонтов. Здесь отношение к каждой кости и кремневой находке особое. Предмет тщательно расчищается мелкой кистью, устанавливается его залегание относительно других находок. Этих находок много бывает редко и каждая из них - ценнейший документ прошлых десятков тысячелетий! Впрочем, такая глубина раскопов встречается невсегда. Бывает, что находки эпохи верхнего палеолита находятся на глубине двух-трех метров. Но они обязательно находятся в глинистых слоях  черноземным слоем.

Археологам бронзового, раннего желез­ного веков, средневековья всегда интерес­но наблюдать за палеолитчиками: у них нет понятия материка! Мы привыкли ис­следовать поселение, курган до материко­вой основы - чистого песка, глины, мела... Дошли - зачистка. Пятна могил, столбовые ямки, остатки хозяйственных построек ос­таются в материке темными пятнами раз­личных форм. Исследуем, всегда придержи­ваясь уровня и границ материка. Ищем ли стенку древней погребальной ямы - будь внимателен, не срежь материк! Зачищаем ли пол жилища или могилы - осторожно, не срежь материк, иди только по полу! А тут находки только и начинаются в «нашем» материке, да еще на какой его глубине! Таковы законы геологии. За десятки тысяч лет накопился сверху такой вот слоеный пирог. Копай и не ленись!

Что же собой представляет стратиграфия стоянок Костенковско-Боршевского райо­на? Какую информацию она дает исследова­телям? Для ответа на этот вопрос посмотрим на рисунок. На нем представле­на в упрощенном виде схема стратиграфии, обнаруженная на большинстве стоянок. Сверху - современная почва. Это обыкновенный наш чернозем до материка и ниже. Далее залегает слой суглинков (глина с примесью песка), имеющих бурый цвет. Ниже - два слоя суглинков, содержащих гумусированные отложения, т.е. сгнившие, остатки растений, деревьев. Эти два стоя разделяются негумусированным слоем суглинка, в котором находятся пятна вулканического пепла. Эти пятна отделяют самые древние слои, находящиеся под пеплом от более молодых слоев, расположенных над ним. Присутствие такой прослойки из вулканического пепла имеет огромное значение для изу­чения относительной и абсолютной хронологии стоянок.

Специалисты в области палеоботаники исследовали пыльцу, взятую из слоев, что позволило составить представление о природно-географическои среде, в которой обитал человек того времени. Пыльца растений сравнитель­но хорошо сохраняется, благодаря толщине своих оболочек. Она выпадает на сушу или попадает в водные отложения. Важно только быть уверенным, что пыльца происходит с того слоя, который нас интересует. Палеоботани­ческие исследования показали, что гумусированные суглинки содержат, главным образом, пыльцу лесной растительности. Верхний слой бурого суг­линка содержал пыльцу степных трав.

Породы деревьев неодинаковы. Сначала это были хвойные еловые леса. Затем они сменились широколиственными лесами с орешником и ольхой. Затем снова произошло возвращение еловых лесов. Широколиственный лес мог произростать только в условиях несурового, межледникового климата, а ель его вытесняет по причине наступления холодов. Выходит, что гумусированные суглинки содержат изменения климата в уже известный нам второй период климатических изменений- «межледниковье» (Палеолит Костенковско-Боршевского района..., 1982, с. 234-245). Соответственно с этими важными данными и находки, найденные в этом слое, будут отно­ситься к этому периоду. Как же датируются обнаруженные слои?

Радиоуглеродный анализ костей животных и древесного угля позволил определить абсолютный возраст культурных слоев, залегающих в верхнем слое гумуса - примерно 26 400 плюс, минус 660 лет до наших дней до 32 700 плюс-минус 700 лет до наших дней (Палеолит СССР, 1984, с. 166). Слой, залегающий ниже верхнего слоя гумусированного суглинка, еще старше. Отсутствие радиоуглеродных дат для этого слоя затрудняет его абсолютное датирование.

Радиоуглеродные даты получены и для самого верхнего слоя бурого суглинка - примерно 22 270 плюс-минус 150 лет до наших дней до 22 300 плюс-минус 200 лет до наших дней (Палеолит СССР, 1984, с. 166).

Полученные данные в совокупности с остатками трудовой деятельнос­ти человека, найденными в отложениях, дают возможность в общих чертах представить схему освоения человеком Среднего Дона и всей Восточной Европы в эпоху верхнего палеолита.

Примерно 35-40 тысяч лет назад, когда появился человек современно­го вида, он распространился на всей территории Русской равнины. Клима­тические условия для такого расселения были благоприятны (второй пе­риод). В третий период климатических изменений с ухудшением климата район обитания человека начинает сокращаться. Видимо, как полагают специалисты, большая часть Русской равнины не была заселена в этот пе­риод. Вторичное освоение территории происходит в более поздний пери­од -позднеледниковье. В итоге выявлено три периода в развитии верхнего палеолита.

Первый период — «ранняя пора», по терминологии археологов палеоли­та (35-40 - 24 тысяч лет до наших дней); второй период - «средняя пора», период расцвета (некоторыми археологами принят рубеж между ранней по­рой и расцветом - 24 тысяч лет до наших дней); третий период — «поздняя пора», период финала верхнего палеолита (20-10 тысяч лет назад).

Мы уже обращали внимание, читатель, на замечательное с эмоциональ­ной и важное с научной точки зрения открытие: уже в палеолите сущест­вовали археологические культуры! За ними - разные традиции и обычаи, разное, возможно, и происхождение. Посмотрим на эти культуры, открытые в Костенковско-Боршевском районе.

Специалисты еще до конца не выяснили все особенности климата верх­него палеолита, но пришли к выводу: климат этого периода не был постоян­ным, он менялся неоднократно. Сложности вызывают выяснение времени колебаний климата, характер этих колебаний (похолодание-потепление). А все это имеет огромное значение для датирования стоянок палеолита.

Представим себе, что в культурном слое найдены палеоботанические свидетельства, которые характеризуют природу того времени. Когда на дру­гой стоянке будут обнаружены те же палеоботанические признаки, можно говорить о единовременности существования стоянок в пределах какого-то единого «климатического отрезка» времени. А если находки со стоянок, имеющих одинаковые природные условия, по способам обработки камня, кости, форме изделий - скребков, наконечников копий и дротиков и т.д. бу­дут одинаковыми или очень похожими? Тогда можно говорить не только о хронологической, но и культурной близости населения. А если природные условия одинаковы, а способы обработки камня, кости разные? Тогда будут основания говорить о разных археологических культурах и разных тради­циях, существовавших в одно время! Придется выяснять интереснейшие вопросы археологии палеолита: откуда на Среднем Дону, например, эти культуры взялись, почему и как сосуществовали. Так что древняя география интересует исследователя палеолита не с точки зрения праздного любо­пытства (было тепло или холодно?), а с точки зрения установления хроно­логии стоянок палеолита, выяснения особенностей хозяйственных занятий и способов существования человека. Приведем одну из распространенных точек зрения на климат верхнего палеолита. Согласно распространенному, добытому наукой, климат в эту эпоху не был постоянным, а под­ергался колебаниям, причем значительным. Выделено три больших пери­ода этих колебаний.

Первый период (70-50 тысяч лет назад) характеризуется холодным климатом, вызванным оледенением. Это было последнее оледенение, называ­емое вюрмским. Оно длилось с 70 до 10 тыс. лет назад. В эту эпоху (70-50 тысяч лет назад) на Земле господствовал неандерталец.

Второй период (50-24 тыс. лет назад) - неустойчивый, но в целом теплый климат, временами похожий на современный. Ледник отсутствует на всей Русской равнине. Это так называемое «межледниковье». В этот период еще живет неандерталец, но примерно 40 тысяч лет назад появляется человек современного вида - кроманьонец.

Третий период (24-10 тыс. лет назад) - самый холодный, вызванный но­вым, и последним, оледенением. Эпоха кроманьонца.

Эпоха верхнего палеолита, которая нас, читатель, сейчас интересует, при­ходится на вторую половину выделенного второго периода и весь третий пе­риод. Выяснено, что климат колебался и в границах выделенных периодов. Причем значительно. Например, начиная с 24-20 тысяч лет назад, происхо­дило постепенное ухудшение климатических условий, наступал ледник, а следом за ним похолодание. Самый холодный период отмечен для времени 20-18тысяч лет назад. В период с 18-10 тыс. лет назад происходило постепен­ное отступление ледника, причем скачками, а не плавно. Скачками изме­нялся и климат. Отметим, что эти вопросы изменения климата и время этих изменений лучше всего разработаны для Костенковско-Боршевского района из нескольких, выделенных специалистами районов на территории огром­ной Русской равнины. На многослойных костенковско-боршевских стоянках изучены стратиграфия, получены палеоботанические, палеозоологические данные радиоуглеродные даты (Палеолит Костенковско-Боршевского района..., 1982; Палеолит СССР, 1984).

Какие только анализы не проводились на Костенках и Борщево. Они поз­волили хотя и в общих чертах составить представление о том, какой кли­мат, растительный покров, животный мир существовали на Среднем Дону в то время, когда здесь жили охотники на мамонтов. Среди этих анализов главнейшими являются данные палеоботаники. На основании ее данных строится схема природно-географических ландшафтов палеогеографами (палеогеография изучает древнюю географию), восстанавливается харак­тер животного мира палеозоологами.

Среди учеников П.П. Ефименко выделялись Павел Иосифович Борисков-ский и Александр Николаевич Рогачев. Первый развивал и отстаивал идеи стадиальности, а второй встал на путь ее разрушения.

А.Н. Рогачев, участвуя с 1934 г. в раскопках на Костенках, столкнулся с противоречиями, которые никак не объяснялись стадиальной теорией. На одной из костенковских стоянок археологи обнаружили странные факты. Чтобы их понять, необходимо иметь хотя бы общее представление об объек­те странности. По взглядам (стадиальным) П.П. Ефименко ориньяк-солютре сменяется другой стадией развития общества - мадленом (вспомним: это не только другое время, но и другая стадия развития). По существующим тогда взглядам Петра Петровича, длинные жилища свойственны ориньяку и солютре, в мадлене появляются округлой формы жилища, соответствую­щие другой стадии развития. А теперь посмотрим, что нашли археологи.

Длинное жилище (5,5 х 34 м) имело кремневые находки, которые были не ориньякско-солютрейские, а мадленские! А в круглом жилище -ориньякско-солютрейские находки! Волей-неволей приходилось признать факт, нарушающий стройную теорию и предполагать, что и мадленские и ориньяко-солютрейские находки - это, возможно, одно время! Одно время, разные культуры, идут разными путями... Где уж тут единство...

Это был один случай, и обошлось без сенсации. В послевоенный период А.Н. Рогачев возглавляет Костенковскую экспедицию. Следуют раскопки не­скольких стоянок. Исследования ведутся совместно с московским геологом Г.И. Лазуковым. Именно тогда А.Н. Рогачев и Г.И. Лазуков выявили харак­тер наслоений на стоянках. Было установлено, в частности: древние слои стоянок разделяются прослойкой вулканического пепла. Он четко делит эти стоянки на два слоя и может служить «точкой отсчета» в сторону более древни хпериодов и в сторону более молодых периодов палеолита. Вулканическая деятельность не является достоянием Дона, это результат одноразового извержения, происходившего за тысячи километров от Костенок где-то в Средиземноморье. Но именно это извержение и помогло археологам.

А Н Рогачев пришел к выводу: разнообразие форм орудий труда из камня и кости отражает не стадии развития, а этнографические особен­ности людских коллективов. Этот взгляд был новаторством. Термин «эт­нографические особенности» тогда применительно к палеолиту никто не применял. Причины? Не сложились, мол, еще те различия, которые мож­но принять за этнографические. Александр Николаевич убеждал: сложи­лись. Исследователь наметил выделение трех археологических культур в Костенковско-Боршевском районе.

Идеи исследователя не были приняты ни П.П. Ефименко, ни П.И. Борисковским. Все 50-60-е гт. идет полемика между исследователями. Но даль­нейшие раскопки подтвердили идеи Александра Николаевича. К началу 70-х гт. идеи А.Н. Рогачева окончательно утверждаются в науке (Рогачев,1953; 1957; 1962 и др.).

Исследования палеолитических стоянок Костенковско-Боршевского района привели, таким образом, к пониманию того, что верхний палеолит не был единым на территории всей Европы, о чем предполагали ранее. Уже тогда люди были этнически обособлены! В результате в Костенковско-Боршевском районе выделено несколько археологических культур. Се­годня у Костенок и Боршево известно около 60 стоянок эпохи палеолита, находящих­ся на 26 точках (пунктах) (Палеолит СССР, 1984, с. 166). В 1994 г. Костенковская экспедиция прекратила работы. Связано это было с трудностями различного ха­рактера, главным образом, материальными. В 1998 г. работы на Костенках возоб­новились и продолжаются сегодня (их ведет А.А. Синицын из Санкт-Петербурга) - Костенковская палеолитическая эспедиция. В 1999 г. к исследованиям подключились М.В. Аникович (Санкт-Петербург) и В. В. Попов (Воронеж) - Костенковско-Боршевская ар­хеологическая.

Какие же результаты получены в ходе более чем столетних исследова­ний? Обратимся к ним.