Период строительства военного флота в верховьях Дона и на Воронеже исто-рически краток (1695-1711 гг.), но является одной из ярких страниц истории России XVIII века. Это пример быстрой мобилизации людских и материальных ресурсов, говорящий о высоком нравственном потенциале русского народа, стоящем на многовековых традициях прежних славных лет.

Верфи на Верхнем Дону и Воронеже, известные еще с XV века, строившие струги, будары и прочие малотоннажные суда, за короткий временной срок построили па-русный флот, во многом не уступавший морским кораблям ведущих морских держав той эпохи.

В рамках казачьей истории об этом повествует книга «Казаки и военное судо-строение на речных верфях Дона и Днепра в XVII-XIX вв.» В.Д.Батырева, изданная в 2005 году. В трудах воронежских историков, например, книги — «Очерки истории Воронежского края» (1961 г.) и « Воронежские корабли: Зарождение Российского регулярного флота» (1996 г.) в фрагментарном виде, тоже освещается участие во-ронежских казаков в судостроении на Дону.

К сожалению, в трудах нынешних военных историков роль Азовских походов наме-ренно принижается и низводится к «воинской потехе 23-летнего недоросля и его компании с Кукуя». Данные строки приведены из вышеуказаной книги А.Широкорада, который считает, что единственным выходом России к морю было лишь устье Невы и затраты на выход к морю Черному «были неимоверны». Зато «казачий вопрос» освещен военным историком достаточно широко (в пристрастном, правда, тоне): «Петр 1 ненавидел казаков. Царь видел в русском народе только рабов, беспрекословно повинующихся господину… он устроил геноцид казачества подобный 1919 году…»

Несомненно, казаки имели претензии к Петру – но скорее обратного порядка, так атаман Кубанского войска А.П.Филимонов в июле 1919 года в своей речи на съезде казачьих войск в Екатеринодаре сказал: «…Казаки – чисто русские люди, наибо-лее сильные в физическом и моральном отношении, с наибольшей энергией и предприимчивостью.

Гений русского народа всегда тянулся на юг, а не на север, а поэтому Пет-ровская реформа – историческая ошибка. Казаки олицетворяли собою тягу на юг, туда где больше света, больше тепла, больше солнца».

Историк Синеоков в свою очередь написал : «Царь Петр I потребовал от казаков большей службы и поэтому жалование увеличил. Так Дон стал теперь получать 5000 рублей, 6500 четвертей хлеба,500 ведер вина, 230 пудов пороху, 115 пудов свинцу, 10 пудов железа и 430 поставок сукна… С 1700 года по 1718 год Царь Петр утверждает выборы атамана. С 1703 года сношение с Доном происходит через Азовского, а затем Воронежского воевод…».

При Петре донскими атаманами были Фрол Минаев, Лукьян Максимов (изби-равшийся 5 раз и убитый Булавиным) и Василий Фролов.

За верность государю во время Астраханского и Царицинского стрелецких бун-тов царь Петр пожаловал донским казакам грамоту и честные клейноды

« Знатные воинские клейноды состояли: из серебряного пернача с цветными кам-нями, позолоченного; из бунчука с яблоком, доской серебряною, позолоченной трубкой; знамени с золотым тканьём; шесть писанных золотом и серебром ста-ничных знамён». Донские казаки выносили эти награды на каждый круг и под пет-ровскими знаменами принимали присягу.

«Репрессии» царского правительства касались в основном новоприходцев и не относились к донским старожилам. В 1703 году на Дон были посланы стольники Мак-сим Кологривов и Михайло Пушкин с предписанием разделить жителей городков на следующие группы:1) старожильцы, то есть все поселившиеся до 1695 года; 2) Участники Азовских походов; 3) новоприходцы, поселившиеся после 1695 года (их предписывалось высылать по прежнему месту жительства). Существовавшие «перегибы на местах» ни коим образом не свидетельствует ни о вечных репрессиях «московских тиранов» не говорят о «казачьем геноциде». Казачье население Дона к началу XVIII века неуклонно увеличивалось и составляло 28 570 человек учтенных в 127 городках.

Струговое и корабельное дело действительно являлось тяжелой повинностью. Массовые наряды на работу охватывали, как правило, города и уезды Белгордского полка. Эту повинность несли воронежцы, костенцы, землянцы, усманцы, коротояк-цы, урывчане, добренцы, белоколодцы, лебедянцы, острогожцы, орловцы, оль-шанцы и козловцы. Их касался каждый наряд и они должны были являтся на работу почти все поголовно.

Для эффективности административного управления Петр I передал из Бел-городского разряда в Адмиралтейский приказ (1701 по 1709 гг.) 25 городов с уезда-ми, в которых насчитывалось 122 404 жителей мужского пола. Ежегодно жители приписных городов выставляли для стругового и корабельного дела 26 976 человек и были освобождены от выплаты корабельного налога.

Работы по созданию Донской флотилии охватывали все категории населения Во-ронежского края – детей боярских, казаков, посадских людей, крестьян всех кате-горий (посошных, дворцовых, помещичьх, бобылей). Трудовую повинность отбывали и подростки (недоросли): «ребятишек самых малых, истинно многие лет по семи и по осьми». [Из отписки А.П.Протасьева]

Из категории курьёзов выглядит и отправка усманским воеводой на кора-бельные работы священников, на что воронежский воевода сделал порицание: « А что ты прислал трех человек попов, и то ты делаешь не гораздо, потому что и в указе тебе попов высылать ненаписано, и те попы с Воронежа от-пущены на Усмань попрежнему».

Указами 1698-1699 гг. предписывалось выслать на очистку рек и корабельную работу воронежцев городовой службы в количестве 843 человека, стрельцов и каза-ков 1498 человек. Тяжелый и малооплачиваемый труд (3-4 деньги в день на челове-ка) вызывали неявку на работу (нетчики) и побеги в низовые городки (беглецы), за которые родственники (нетчиков и беглецов) подвергались административному взыску (арест и конфискация имущества). Вместе с тем, часто возникала и канцелярская путаница, когда карали — кого попало. Из челобитной коротоякских казаков следует: « Сидорка Ковров с товарищи… мы работали на очистке рек Воронеж и Дон, в устройстве земляных валов около кораблей и возке лесных припасов из бора… но имена наши значатся в нетях и воевода держит в приказной избе женишек и детишек наших и морит голодной смертью». Администрация верфи(А.П.Протасьев) приказала воеводе освободить семьи казаков так как: «…они на Воронеже были у дела и ныне на Воронеж явились».

В петровские времена самыми жестокими наказаниями для нетчиков и бег-лецов (помимо кнутов, батогов и дыб) были ссылка на вечное житьё в Азов и работа на стругах в качестве кормщиков и гребцов.

Помимо стругового и корабельного дела жители Воронежской губернии выпол-няли в пользу государства немало других повинностей. В то время Воронеж был не только крупным центром судостроения, но и важным промежуточным пунктом на пу-ти из Москвы в Азов. Для перевозки людей и различных грузов, следовавших в эти города, требовалось большое количество подвод, поставлять и обслуживать кото-рые обязаны были всё тяглое население. Подводную повинность несли «с посаду и уезду, со всяких чинов людей» — казаки, стрельцы, пушкари с воротниками и при-шлые люди с «крестьянских, бобыльских, задворных и деловых людей дво-ров»

В случае большой нужды в транспорте с каждых двух дворов брали подводу. Именно так поступили в 1696 году во время второго Азовского похода, когда Воро-неж и уезд должны были выставить 1310 подвод, а Козлов и уезд предоставить 2079 подвод. На каждом стане от Ряжска до Воронежа должны были стоять в готов-ности не менее 150-200 подвод.

Для выполнения почтовой повинности (помимо ямщиков и посадских людей с «хорошей репутацией») привлекались и переселенные казаки. Так грамота 1700 года предписывала Войску Донскому казаков, живших в верховых городах по Хопру, Медведице и другим рекам, поселить по дорогам, которые шли от Валуек и Острогожска к Азову. Переселенные казаки должны были обслуживать почтовый тракт, связывающий страну с Азовом. К 1701 году Войско переселило на указанные дороги около 1000 казачьих семей.

Царская администрация старалась регламентировать порядок построения новых городков. По мнению правительства, городки, построенные самовольно, а не в ука-занных местах, вдали от проезжей дороги и поблизости от руских украинных горо-дов, превращаются в скопища беглых, которые укрываются от «азовских и воронеж-ских работ».

Сами казаки тоже подозревались в сговоре с беглыми. Помещики доносили царю: «Бывая в Зимовой станице, казаки подговаривают к побегу крестьян и холопов, а затем при возвращении свозят их на Дон в стругах по реке».

Воронеж при Петре I (художник А.Курзанов)

Из разных архивов

Крепость Азов (Тана) — после покорения половцами Тмутараканского княжества, в XIII веке перешел к генуэзцам и был ими укреплен каменными стенами и башнями. Город стал центром индо-китайской фактории. Взятый в 1471 году турками город пришел в упадок и превратился в турецкую крепость ненавистную донским казакам, как препятствие к выходу в море. Как писалось ранее, генуэзские фактории были под охраной казаков, и ничего удивительного не было в том, что генуэзское купечество щедро финансировало их походы. Город имел замкнутую крепостную стену обводом в 600 сажен. Со стороны Дона стена дос-тигала 10 саж.высоты. Крепостные рвы имели 4 саж. ширины и 1.5 саж глубины. Оборонительную силу составляли 11 башен. Крепость защищало 5 тыс.человек и 200 пушек.

Крепость Азов

«Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова от создания сего города, до воз-вращения оного под Российскую державу».Готлиб Зигфрид Байер. 1734 год

В 1696 году, во время второго похода Петра I, когда русское войско окрепло флотом и увеличилось численным составом служилых людей, стало очевидно, что победа весьма близка. Да и турецкие перебежчики, кои попадали в русский лагерь, «объявили, что в городе от российского бомбардирования и пушечной стрельбы нигде без опасения быть не можно, что магазин с провиантом разорен и от того в городе уже немалый недостаток произошел». Но те же перебежчики поведали и о том, что продовольствием турок снабжали один немец и трое русских людей. Сведения, приводимые у Байера, более нигде не встречаются, и в последующих описаниях сей эпизод опускается. Поэтому, вероятно, следует его привести. «Для пресечения тайного привозу в город съестных припасов, приказано было тотчас стеречь таких неверных людей. Пойман был русский, который на допросе объявил, что он выходит из Азова уже в третий раз покупать хлеб для тамошнего гарнизона. Хлеб покупается по грошу, продается в городе по рублю»

В решающий момент осады Азова русскими войсками понадобились силы казаков. Настало время проявить себя. Запорожские казаки во главе с гетманом Мазепой и донские казаки под командой атамана Фрола Минаева начали приступ крепости. После долгого, длившегося бо-лее шести часов, сражения, турки предложили заключить договор о сдаче крепости, так как оправиться после битвы были уже не в силах. В договоре было предписано: «Турецкому гар-низону идти с женами и детьми на бударах до морского устья, пожитков столько взять с со-бою, сколько кто подымет, а все прочее вместе с военной казной оставить в крепости». Дого-ворились о выдаче перебежчика Якушки и «всех прочих ренегатов». Якушка был у них ин-женером крепости. «В Москву его привезли на высокой телеге, на которой сделана была ви-селица». Возле преступника находились два палача с топорами. На груди у Якушки висела медная доска с надписью: «Сей злодей четырежды свой закон переменил и изменил и Богу и всему народу». Четыре раза Якушка менял свою веру, был в Римском законе, затем в протес-тантском, греческом, и напоследок в магометанском. Сработала древняя мудрость: «Изме-нивший единожды, изменит не один раз». Якушку казнили в Москве, а голова его, торчащая наоколу,ещеодолгоонапоминалаонародуообоизменнике.

Азов пришлось возвратить Турции.после неудачного Прутского похода 1711.Только в 1736 г. Азов был снова взят армией фельдмаршала Ласси и на этот раз уже навсегда. По условиям Белградскаго мира (1739 г.) с Турцией Россия обязалась разрушить укрепления Азова, что и было исполнено в 1747 г. Но в 1769 г., по повелению императрицы Екатерины II, Азов был восстановлен.

Резюме:

1) Период «покорения Дона» продолжался с 1695 по 1711 годы и, действительно, сопровождался громадным административным нажимом на местное население. В трудах воронежских историков советского периода всегда прямолинейно писалось: «Народ искал более действенные способы борьбы с угнетателяли. Выход им под-сказывало географическое положение Воронежского края, по соседству с которым находились плодородные малонаселенные земли и область Войска Донского, где казачество пользовалось внутренней автономией и не знало ещё вполне сложившихся феодальных отношений. Спасение от социальных и экономических бедствий воронежцы искали в переселении на реки Икорец, Битюг, Хопер, Медведицу и Дон. Наиболее отважные люди уходили на Яик и Кубань. Попав в руки властей беглецы заявляли- «бегали мы на Икорец, и Бетюк и на Дон к казакам не под подговору, а собою от великой скудности, потому: от брегантинного строения и от заготав ливания лесных припасов мы обез-лошадели и обезхлебили и кормица нам стало нечем..» (Очерки истории Воронежского края т-1. 1961 г.) . 2) Те же историки, подводя итоги воронежского кораблестроения, считают вполне оправданными «огромные затраты денег, материалов и рабочей силы. В течении полутора десятков лет было построено более 200 судов, в том числе-75 кораблей, 7 бомбардирских судов, 9 брандеров, 114 галер и бригантин, 4 яхты и 8 других мелких судов. Почти все строившиеся суда были спущены на воду, часть их удалось провести в Азовское море для несения боевой службы; некоторые суда использовались для перевозки грузов по воронежско-донскому речному пути. Корабли и галеры, построенные на воронежских верфях, представляли собой боевые морские суда, оснащенные пару сами, с сильным артиллерийским вооружением. По своим мореходным и боевым качествам они на много превосходили русские струги XVII в. и не уступали военным судам европейских морских держав» («Очерки истории..»)

*Если мерить петровские реформы «Достоевской слезой ребенка», то они конечно, это-го критерия не выдерживают. Но ни одно государство мира — ни прежде, ни сейчас этой «доктриной» не руководствовалось. Собственно развенчивать «Петровский Миф» стали почти одновременно с его созданием, (можно сказать — у него «длинная борода»), а значит это вопрос, прежде всего идеологический. Но следует заметить, что ныне модно возносить и вовсе — «людоедские режимы», например империи Чингиз-хана, Батыя и Тамерлана и слезу ребенка там никто не ищет. Более того, их предлагают как образец для подражания в вопро-сах налогообложения и веротерпимости. Нам же по нашей «скудности», суждено вечно су-дить «проклятое прошлое» и строить очередной «воздушный замок» с верой в светлое буду-щее, торжества каких то очередных «общечеловеческих ценностей».