Золотая Орда в XV в. распадалась на глазах. На ее землях образовыва­лись самостоятельные образования - Крымское ханство в Крыму, Казанское ханство на Средней Волге, Астраханское ханство в низовьях Волги, Ногайс­кая Орда в междуречье Волги и Дона, Большая Орда, занимавшая террито­рии заволжских степей и Дикого поля (Поле) - нынешние земли воронеж­ского края и, в том числе, острогожского. Но заходили сюда кочевники не постоянно, а время от времени. В Большой Орде не было столицы, да и во­обще городов (Загоровский, 1991, с. 31).

Земли Поля кочевники Большой Орды использовали и для земледелия! Главным образом, южные районы нынешнего воронежского края, (Загоров­ский, 1991, с. 34), куда могли входить и земли острогожского края. Италь­янский путешественник Барбаро так сообщает об этом странном для татар занятии: «Около февральского новолуния устраивается клич по всей орде, чтобы каждый, желающий сеять, приготовил себе все необходимое, потому что в мартовское новолуние будет происходить сев в таком-то месте и что в такой-то день такого-то новолуния все отправятся в путь. После этого те, кто намерен сеять сам или поручить сев другим, приготовляются и уговариваются между собой, нагружают телеги семенами, приводят нужных им животных и вместе с женами и детьми - или же с частью семьи - направляются к назначенному месту, обычно расположенному на расстоянии двух дней пути от того места, где в момент клича о севе стояла орда. Там они пашут, сеют и живут... Затем они возвращаются в орду. Хан посту­пает со своей ордой так же, как мать, пославшая детей на прогулку и не спускающая с них глаз. Поэтому он объезжает эти посевы - сегодня здесь, завтра там, не удаляясь больше, чем на четыре дня пути. Так продолжает­ся, пока хлеба не созреют. Когда же они созреют... едут с телегами, волами и верблюдами... Земли там плодородны и приносят урожай пшеницы... про­са... Иногда получают урожай настолько обильный, что оставляют его в степи» (Барбаро, 1971, с. 150).

Мыс, на котором расположено Маяцкое городище, в писцовых книгах ХVII в. назван «Царева Лука» (Макаренко, 1911, с. 5). Этому названию объяснение нигде не дается, и остается неясным, когда оно возникло. Одно из наиболее реальных предположений связано с важным событием для Московского госу­дарства, происшедшем в самом начале XVI в. А произошло оно прямо где-то на этом мысу или поблизости от него. Но сначала немного истории.

В XV в. русское государство вело постоянную дипломатическую и военную борьбу со своим тогдашним западным соседом Литовским княжеством. К концу века определился перевес сил в пользу Москвы. По русско-литовскому договору 1494 г. Литва отказалась от претензий на Новгород, Псков, Тверь и Рязань. Женитьба литовского князя Александра Казимировича на дочери Ивана III - князя Московского Елене не помогла соперникам справиться с проблемами мира. Иван III действовал во всех отношениях лучше Литвы. За короткое время во владения Москвы перешли многие земли на западе. А в 1500 г. начинается история наступления Москвы на нынешнее Центральное Черноземье. Это движение неизбежно вело к еще одному столкновению - с Большой Ордой.

Но русское государство позаботилось о союзнике в борьбе против объ­единившихся орд расколовшейся Золотой Орды. Этим союзником стало Крымское ханство, которое тоже было заинтересовано в ликвидации Боль­шой Орды. Союз дался непросто: Крым хотел единолично владеть Полем, а Москва хотела оградить себя от опасности на юге. В 1501 г. русские войска продолжали вести военные действия на западе против Литвы. В этом же году у Тихой Сосны столкнулись два противника - войска Крымского хана - вре­менного союзника Москвы и Большой Орды.

Командовал крымскими войсками хан Менгли-Гирей. Двинувшись про­тив хана Большой Орды Ши-Ахмета, крымский хан просил помощи у Ивана III в 10 тысяч человек, а также пушками и пищалями: «К нам на пособъ (по­мощь. - В.Б., П.З.) десять тысяч человек, посадив на конь, к нам прийти... В судех пушки и пищали к нам пришлешь» (Сборник РИО, 1884, с. 361).

Иван III намеревался оказать помощь, но этого так и не сделал: все силы отнимала война с Литвой, а это противостояние было намного важнее, чем южные дела. Московский князь даже дал указания послу уговорить Менгли-Гирея направиться против Литвы, но тому было важнее распра­виться с Большой Ордой, чтобы стать хозяином Поля.

В войске крымцев находился и русский посол Иван Мамонов, который определил численность войска московского союзника в 25 тысяч человек. У хана Орды - около 20 тысяч. Большая Орда двигалась по правому берегу Дона, форсировав р. Богучар и Черную Калитву.

Встреча двух противников произошла в месте впадения Тихой Сосны в Дон. Надо думать, обе стороны видели и остатки Маяцкой крепости. Ши-Ахмет подошел к устью Тихой Сосны «под Девичьи горы» (Дивы). Затем произош­ло что-то уж совсем не в духе татар Орды: они построили у Дона крепость. Иван Мамонов сообщает, что «Ши-Ахмет царь сидел все в острозе» (крепость. - В.Д., П.З.). В.П. Загоровский не исключает того, что хану посоветовали поставить крепость польский и литовский послы, которые находились в его войске (Загоровский, 1991. с. 41). По-видимому «острог» был деревянным. Во всяком случае никаких остатков крепости никто более не видел, что и свиде­тельствует о ее деревянной конструкции. А что же Менгли-Гирей?

Подойдя к устью Тихой Сосны, «царь» крымцев решил не отставать от про­тивника и тоже построил крепость. 15 июля 1501 г. он писал Ивану III письмо, доставленное гонцом: «Дошел наусть Сосны, крепость учинив, стоим... Рать свою пришлешь ли, нам ведомо учини» (Сборник РИО, 1884, с. 366).

Битва так и не состоялась, и противники ограничились мелкими стол­кновениями, прощупывая слабые места в боевых порядках противника. Менгли-Гирей не дождался помощи от Ивана III, что сыграло, вероятно, ре­шающую роль в решении уйти в Крым, что он и сделал в конце июля.

В.П. Загоровский оценивает «стояние на Тихой Сосне» как политическую победу Ивана III. Орда не смогла помешать действиям Москвы против Лит­вы (вспомним, что в войске были люди, которые, конечно же, советовали и обещали наверняка всякие блага, если Орда пойдет на помощь Литве). При­чем это было сделано силами крымцев, а не Москвы! Войны на два фронта удалось избежать.

Эта была и успешная военная операция для Менгли-Гирея. Впервые его войска вышли в Поле так далеко. Хитрый хан решил выждать время для рас­правы с Ордой, а пока «примеривался» (Загоровский, 1991, с. 42).

После событий на Тихой Сосне Ши-Ахмет пошел на запад, на помощь Литве. Соединиться с литовскими войсками хану не удалось. Хан располо­жился на р. Сейм и стал размышлять, что делать. Переговоры с Москвой внешне выглядели для хана благополучно, но Иван III имел другие планы на Большую Орду - уничтожение силами крымцев. Русский посол Алексей За­болотский срочно отправился в Крым, и в мае 1502 г. поднял крымцев про­тив Орды. Узнав о походе крымцев, Ши-Ахмет бежал на восток. Улусы Орды перешли к Крымскому ханству. Так закончилась история Большой Орды.

По-видимому «Царева Лука» и названа так ввиду военного противосто­яния двух татарских правителей. Русские называли их «царями», откуда и «Царева Лука».

После разгрома Большой Орды и ее распада земли воронежского края крымские татары уже не использовали в хозяйственных целях. Для них это проходной коридор для вторжений в пределы Московского государства.

Через острогожский край проходил один из маршрутов вторжения крымчан - Кальмиусская степная дорога: Она упоминается с конца 70-х гг. XVI в. Называется Кальмиусской потому, что начиналась у Азовского моря у верховий р. Кальмиус. По этой дороге татары двигались через р. Северский Донец, затем между доном и Северским Донцом, затем между Доном и Ос-колом к переправам через Тихую Сосну. Перейдя Тихую Сосну в районе Ост­рогожска, где были броды, татары могли свернуть на Муравскую дорогу.

Для борьбы против татар применялись разные средства - завалы на до­рогах, строительство крепостей, организация сторожевой службы, вы­жигание степи. В 1576 г. решено разместить новые общероссийские сторожи (одна находи­лась на Быстрой Сосне), среди которых упомина­ется сторожа на Дону у Богатого Затона (у устья Тихой Сосны на левом берегу Дона) (см. карту). Сюда направлялись рат­ные люди из г. Ряжска. На все сторожи посылались дети боярские и казаки (на сторожу у Богатого Затона - дети боярские из Рязани) (Загоровс­кий, 1991, с. 180-182).

Степь - родная стихия татар. Они знали ее очень хорошо. Приспо­сабливались к незаметным передвижениям, минуя сторожи. Выручала их высокая трава, в которой низкорослые степные лошадки скрывались вместе с всадником. Один из приемов в борьбе против внезапных про­никновений татар - выжигание степи: «По государеву цареву и великого князя Ивана Васильевича (Иван IV, Грозный. - в.б., П.З.) указу... жечи поле в осенинах в октябре или в ноябре по заморозкам, как гораздо на поле трава посохнет, а снегов не дожидаясь, а дождався ведреные и су­хие поры, чтобы ветр был от государевыхукраинных (окраинных. - в.б., п.З.) городов на польскую (полевую. - в.б., п.З.) сторону... Из Данкова жечи поле вниз по Дону, по правой стороне Дону доустъ Мечи, и доусть Сосны Быстрые, и доусть Снав Донских, и доусть Девиц, и доусть Тихие Сосны. А ехати станицами от Донкова меж Дону и Мечи до Зеленковской дороги, да меж Мечи и Быстрые Сосны и Дону доусть Воронежа... да меж Ведуг и Девиц от Дону и до верховья, и до верх Оломи, а сверх Оломи к верх Девицам и к верх Тихия Сосны и до Дону. А послати из Донкова поле жечи три станицы, а в станице - по шти (шесть. - в.б., п.З.) человек» (Акты, 1890, с. 15-16).

«Проходной коридор», время от времени выжигаемый русскими, начи­нает заселяться в XVII в. Но это уже другая история...

* * *

На высокой береговой круче высится одинокая сторожевая вышка. Ветер степной гуляет по крутогору, развевая холки коней, привязанных к коновя­зи. Далеко за рекой горит степь, и дым покрывает пойму реки, будто туман ранним утром...

-Эй, Прохор, что там?

Вопрос обращен к смот­рящему на вышке. Но тот не слышит и, прислонив ладонь ко лбу, внимательно смотрит вдаль.

- Прохор, глухой те­теря, что там? Скачут наши, ай не?

Снова тишина и только ветер завывно напоминает

Очередным порывом ветра с головы вопрошающего срывает шапку. Он бросается ее догонять и ловит непослушную у са­мого края крутого и высокого берега.

-   Ай ты, шельма, смыкнуть к татарам, чай, помыслила? Энто ты за­зря. Татар нынче зол, степи жечи не дает...

-   Да, Прохор, черnяка тебя задери, зенки застудишь! Чаво тама, анти­христ ты татарский, - ругается снова воин, отряхивая о колено запылив­шуюся шапку и поправляя саблю. - Чаво тама?

Наконец смотрящий на вышке откликается, пытаясь перекричать за­вывания ветра.

-    Чаво горлопанишь, коней вон поправь. Станица, слава богу, возврат имея. Татарвы не видать. А Заковыка сказывал на Тихие Сосны Колпай сби­рается. Одолел татарове вовсе, нехристь окаянный... Полезай таперича ты, глаза застить... Не могу...

Причитая, по высокой лестнице слезает смотрящий, время от времени утирая лицо рукой.

Вскоре из-за пригорка показалось несколько всадников. Уморенные лошади с трудом, поднимаются на гору.

-    Жечи - не кулеш хлебати, - произносит кто-то из всадников, спеши­ваясь с коня. Татарина не видать, либо зубья точить, а степь горить как печка в избе...

-Похлебать бы чего, да на Сосны... Прохор и Федька Худой остаютца на стороже. Назавтра будя смена... Ежели чаво - глядитя в оба, татары лю­тые стали, голодные, видать...

Над берегом высоко-высоко, расправив крылья, парит одинокий коршун, то ли внимательно взирая на всадников, то ли выискивая добычу... Ему сверху хорошо видно: пока еще далеко за дымовой завесой неспеша движет­ся большой конный отряд с сторону сторожи... Татары огибают горящую степь и спускаются в неглубокую лощину. Коршун знает: начинается оче­редной набег...