На первый взгляд, читатель, может показаться, что археология дальше всех наук от политики и ее-то уж эта политика никак не касается. Действи­тельно: мамонты, шерстистые носороги и... «политика партии и правитель­ства». Ан, нет. Со второй половины 20-х гт. марксизм становится в нашей стране единственной допустимой методологической наукой (методология изучает, выявляет методы исследования). История и археология, в том чис­ле, должны были по тогдашним представлениям большевиков подтверждать «единственно верное учение Маркса». Досталось всем, кто этого не понял (Формозов, 1995, с. 43-57).

Сталин назвал 1929 г. годом «великого перелома». Катастрофические из­менения в обществе (отказ от НЭПа, переход к коллективизации сельского хозяйства, борьба с «классовым врагом в деревне», «врагами партии и на­рода») не могли не коснуться историков и археологов. Начались массовые аресты, снятие с должностей. Вузы «чистили» от «идейно чуждых препода­вателей». Требовали от ученых заверений в принятии идей марксизма и обещаний борьбы с западными буржуазными учеными - «приспешниками капиталистов». Классовый подход затмил большевикам глаза. Истина те­перь должна была быть только одна - марксистская. Сколько судеб, талант­ливых и молодых было сломано!

Лишился возможности преподавать В.А. Городцов. Его отовсюду уволи­ли, и он остался без работы. С трудом устроился в Музей антропологии и этнографии в Ленинграде. Но в печати его не забывали клеймить. В начале 30-х его уволили из Исторического музея как «белогвардейца» и «буржу­азного формалиста». Никого уже не интересовало, что В.А. Городцов ушел в отставку в 1906 г. А «буржуазным формалистом» он стал из-за развития типологического метода в археологии. «Городцовщина» применялось как негативное слово, обвинение в том, чем занимался Василий Алексеевич. Что это за такой страшный «буржуазный формализм», в котором обвиняли и В.А. Городцова и других археологов?

Большевики и те ученые, которые шли за ними по пути марксистского объяснения истории, не переносили «нормальную» работу археолога - произ­водить разделение предметов на типы, варианты и т.д. Здесь, как можно без труда заметить, нет того, чего так ждали от археологов - подтверждения мар­ксистского учения о развитии человечества. Археолог-марксист В.И. Равдоникас писал по этому вопросу, критикуя одного из археологов - А.А. Миллера, Что тот любит «с тошнотворной скукой для читателей (словно А.А. Миллер писал приключенческий роман, а не занимался археологическим исследова­нием! - В.Д., П.З.) в тягучих отчетах обсасывать собственный раскопочный материал, и ни шагу далее... Эмпиризм (материал, накопленный опытным путем. - В.Б., П.З.) опасен, потому что он представляет удобную ширму, за которой можно спрятаться, уклониться от марксизма» (Формозов, 1995, с. 52). Типологический метод В.А. Городцова приравнивался к сознанию кула­ка, нэпмана, враждебно настроенных против социализма.

А.А. Синицына (!) признали в Ленинградском университете не соответс­твующим занимаемой должности, перевели из профессоров в доценты и уволили. Александр Андреевич вскоре умер.

В этих условиях одни приспосабливались, другие пытались держаться в стороне от опасных дискуссий. Показателен пример с исследователями Костенковско-Боршевского палеолита. П.П. Ефименко внимательно изучал труды Маркса и напечатал в 1934 г. работу «Маркс и проблемы древней­шего периода первобытно-коммунистического общества». Трудно сегодня сказать однозначно, являлся ли Петр Петрович истинным приверженцем марксизма или это - вынужденный шаг самосохранения. Вероятнее все­го, первое. Взгляды Петра Петровича формировались именно как взгляды убежденного марксиста. Об этом свидетельствуют его работы. В 30-е гг. европейская наука основывалась на передовых достижениях французской школы палеолита. Французские ученые Мортилье и Брейль разработали для верхнего палеолита Западной Европы хронологическую схему. Она была ос­нована на стратиграфии и типологии каменных орудий. Схема выглядела так: ориньяк - солютре - мадлен - азиль. Не вдаваясь в подробности, отме­тим, что схема показывала, в каком направлении развивалась техника об­работки камня.

П.П. Ефименко оценил эту схему как «далекую от исторической действи­тельности». А какая же она, историческая действительность? Не хроноло­гическая схема, по П.П. Ефименко, а стадии развития человечества. И не только Западной Европы, а всей Евразии. Основания? Марксизм, который утверждает: человечество в своем развитии шло одинаковым путем и в од­ном направлении! По крайней мере, в пределах Европы и Азии (по П.П. Ефи­менко). Так возникла стадиальная схема палеолита. Так теория расставила по полкам все «как надо».

А что же коллекции орудий труда? Стратиграфия Костенок? Ни П.П. Ефи­менко, ни его последователи-ученики даже и не пытались заниматься срав­нением костенковских материалов с западноевропейскими. Для этого надо было заниматься типологией - «буржуазным методом», а это было опасно во всех отношениях. А стратиграфия недооценивалась для характеристики памятника. В результате приходилось говорить об «общей схожести» с западноевропейскими материалами в угоду стадиальной теории. До середины 50-х гт. эта теория оставалась незыблемой и официально признанной,поскольку отвечала «единственно правильному учению».

Справедливости ради следует сказать: П.П. Ефименко не был абсолютно непоколебим в своих убеждениях. Уже в 30-е гг. он стал говорить об ориньяке и солютре как о вариантах в развитии техники обработки камня в духе французских ученых. А в 50-е гт., когда наступила «хрущевская оттепель» в стране, в связи с новыми открытиями в Костенках он писал уже о множестве вариантов сложения культуры верхнего палеолита. Не отказываясь от ста­диальной теории, Петр Петрович приходит к выводу о существовании в вер­хнем палеолите археологических культур! Они существуют в одно время, но отличаются (!) друг от друга. Так создатель стадиальной концепции посеял зерна сомнения в ее почву. Оказывалось: не единым шагом шли древние, как-то уж не по «марксистски-большевистски».

Но так или иначе, марксизм оказал влияние на систему взглядов о па­леолите, созданную Петром Петровичем (о ней чуть ниже). С.Н. Замятнин ушел в полевые исследования, разбирал коллекции. То же сделали тогда ученые, которым наша наука обязана сохранением традиций и вдумчивым отношением к источнику без идеологической «перестройки» - Б.Н. Граков, В.Д. Блаватский, М.Е. Фосс, А.А. Иессен и другие.