Археологию нельзя представлять как всемогущую науку по восста­новлению прошлого. Такой науки нет вообще. Каждая имеет свои воз­можности, которые всегда будут ограниченными. В чем же ограничен­ность археологии?

Во-первых, археологи имеют дело с материальными остатками, а не с полностью сохранившимися материальными свидетельствами прошлого. Ведь археологу достаются развалины крепостных стен, а не сохранившийся город, не жилища, а их жалкие остатки в виде ямок для столбов, не коллек­ции древних произведений живописи, скульптуры, мозаики, а их скромные фрагменты, не музыка древней арфы, а ее изображение на камне. Такое впе­чатление, будто инструменты для оркестра собраны кое-как, но музыки-то нет... Многие археологи, реально оценивая свои возможности, говорят, что им в руки попадает едва ли 15% реальной информации. Восстанавливать историю по пятнадцатипроцентной информации — это все равно, что пы­таться восстановить музыку оркестра, от которого осталось 15% состава... Конечно, многое разрушается, многое не доходит совсем, как. например изделия из дерева или кости. Только иногда особые условия почвы (торфя­ники) позволяют сохраниться и дереву, и кости... Но в воронежском крае, например, таких условий нет. Сложности же с восстановлением прошлого на этом не заканчиваются.

Другая проблема - особый характер археологических памятников. О чем идет речь? Дело в том, что археологу достаются не поселения, где жизнь лю­дей вдруг прекратилась и замерла, а те поселения, которые люди покинули. Покинули, а значит, унесли с собой все необходимое. Бросили испорченные предметы, разбитую посуду... Остались мусорные кучи да мусорные ямы. Вот и достается археологу работа - перебирать мусор... Многое ли узнаешь при этом? То же можно сказать и о городах древности. От них сохранились развалины, да то, что не унесли люди с собой, покидая город, или то, что не досталось случайно врагу-захватчику. Вот и приходится радоваться найден­ным погребам с сохранившимися амфорами, остаткам водопроводов, мос­товых, площадей да случайно потерянным украшениям...

Но и это не все. Кажется, в могилах древних уж точно найдется все не­достающее, особенно в неграбленых. Но нет... Тут свои особенности. Да, язычники в могилы умерших клали различные вещи. Однако их состав был всегда ограничен религиозными установками. Иначе говоря, в могилы кла­ли далеко не все предметы, которыми пользовались при жизни, а только те, которые соответствовали правилам, нормам племени, отражали взгляды на потусторонний мир, его связь с миром живых. Поэтому в погребениях земле­дельцев мы не найдем плугов, борон и прочих предметов, так необходимых им при жизни. В погребениях охотников не обязательно должно находиться оружие: труд на их изготовление был значительным. А особое отношение к оружию не позволяло его класть в могилу. Учтем также, что обряд погре­бения у разных племен и народов был различным и часто не предполагал предание умершего земле. На всю эпоху палеолита, со времени появления человека современного вида (по радиоуглеродным данным - 35-40 тыс. лет назад), приходится всего несколько погребений. Только в медно-каменном и бронзовом веках начали хоронить умерших под курганами, но неясно, всех ли представителей общества хоронили в курганах. Или, что более ве­роятно, только избранных - вождей, жрецов? Таким образом, антропологи будут делать выводы на основании изучения «высшего цвета общества», по­лагая, что это весь изучаемый народ!

Ох, сколько проблем у археолога... Хоть отбавляй. Но ограниченность познания существует в каждой науке, и это закономерно. А такой науки, ко­торая была бы лишена сложностей познания, просто нет. Так что археологу нечего жаловаться на судьбу, а надо работать.