События О Вантите Партнеры Связь Объекты Энциклопедия Природа Древности Легенды

Рассылка



Вы находитесь здесь:Читальня ->Исследования по археологии и этнографии лесостепной Скифии-Медведев. А.П. ->Ольвийские торговые пути и степень достоверности этногеографических данных Геродота


Ольвийские торговые пути и степень достоверности этногеографических данных Геродота

 

Мир ольвиополитов не ограничивался стенами их родного города, как не ог­раничивался он и рубежами его хоры. Он простирался далеко за пределы Ольвийского полиса вглубь Скифии вплоть до отдаленнейших нескифских земель. Об этом мире по­вседневной практической, торговой и познавательной деятельности ольвиополитов мы знаем немного, прежде всего, по тем сведениям, которые собрали, записали и благодаря Геродоту сохранили до нашего времени ольвийские купцы и путешественники. Неко­торое представление о масштабах их деятельности дает распространение античного, в первую очередь, ольвийского импорта, который маркировал направления древних тор­говых путей. Именно по ним шла широкая диффузия достижений античной ци­вилизации в варварский мир на юге Восточной Европы.

Сейчас появляется все больше свидетельств, что именно этот эллинский мир не только придал определенную окраску культуре Скифии и особенно субкультуре ее во­енно-аристократической верхушки, но во многом сформировал литературные «образы» скифов и их соседей. Здесь не место рассматривать вопрос о степени их соответствия скифским историко-этнографическим реалиям. Но, очевидно, что не будь последних, этногеография Скифии, реконструируемая только средствами археологии, выглядела бы совсем иной, во всяком случае, намного беднее, чем ее видели современники-греки. И в этом заслуга не только автора «Скифского логоса», но, в первую очередь, тех весь­ма многочисленных его информаторов, из которых до нас дошло только имя Тимна -эпитропа скифского царя Ариапифа (Herod.: IV. 76).

По единодушному мнению исследователей, основная информация Геродота о Скифии шла из Ольвии. По-видимому, для Галикарнассца Гавань борисфенитов играла ту же роль, что и Вавилон при его путешествии по Передней Азии или Мемфис в Египте . Геродот принимает Ольвию за исходную точку, по отношению к которой он определя­ет местоположение различных скифских племен (IV. 17). Не останавливаясь здесь на сложном и во многом еще не решенном вопросе о мере автопсии «Отца истории» в Се­верном Причерноморье, обратим внимание на одну интересную закономерность в описании племен, обитавших по сторонам «Скифского квадрата» и за его пределами.

Как известно, этногеографический экскурс «Скифского логоса» составляют как бы четыре отдельных перечня этносов (IV. 17-26). Каждый из них представляет своего ро­да полосу земель, попавшую в поле зрения историка, начинающуюся от моря и уходя­щую «вверх», то есть вглубь материка:

1. По Гипанису (Южному Бугу);

2. К востоку от Борисфена (в Левобережье Днепра);

3. За р. Пантикап (Днепро-Доне кое междуречье);

4. За Танаисом (Левобережье Дона и далее на восток к Приуралью).

Они достаточно самостоятельны, но в целом неплохо согласуются между собой. В тоже время отмечу, что эти описания весьма существенно различаются не только числом упоминаемых в каждом перечне этносов (от 2 до 7), но также объемом и степенью оригинальности их этногеографических характеристик. Поэтому далеко не бесполезно установить, какие сведения Геродота заслуживают a priori большего, какие меньшего доверия, исходя, прежде всего, из самой природы источников, которые он использовал. Начнем с ана­лиза последней и самой пространной «полосы народов» за Танаисом.

«Если перейти реку Танаис, то там уже не скифская земля, но вначале область савроматов, которые, начиная от самого дальнего угла озера Меотиды, населяют на расстоянии пятнадцати дней пути по направлению к северному ветру страну, лишен­ную и диких, и культурных деревьев. Выше их живут будины, занимающие другую об­ласть, всю поросшую разнообразным лесом. Выше будинов к северу идет сначала пус­тыня на расстоянии более семи дней пути. За пустыней, если отклониться в сторону восточного ветра, живут тиссагеты, племя многочисленное и особое; живут они охотой. Рядом с ними, в тех же самых местах, обитает племя, имя которому иирки. Они также живут охотой... Выше иирков, если отклониться к востоку, живут другие скифы, отложившиеся от царских скифов и по этой причине прибывшие в эту страну.

До страны этих скифов вся земля, уже описанная мной, представляет пло­дородную равнину, а дальше земля каменистая и неровная. Если пройти большое рас­стояние этой неровной страны, то у подножья высоких гор обитают люди, о кото­рых говорят, что они все - и мужчины, а также женщины - плешивые от рождения, курносые и с большими подбородками... название этого народа - аргиппеи» (IV. 21-23).

Сейчас вряд ли у кого возникает сомнение в том, что в основе Геродотовой диатезы племен «за Танаисом» лежала древняя периэгеса - описание торгового пути из Гавани борисфенитов к приуральским аргиппеям и исседонам . Впрочем, на это указывает и сам Геродот, завершая его описание: «Вот до этих плешивых (т. е. аргиппеев —А. М.) о земле и о племенах, живущих перед ними, есть ясные сведения, так как до них доби­рается и кое-кто из скифов, у которых нетрудно разузнать, а также и у эллинов, как из гавани Борисфена, так и из других понтийских гаваней. А скифы, которые к ним прибывают, договариваются с помощью семи переводчиков, на семи языках» (IV. 24). Именно наличие надежного источника вроде периэгесы и связанных с ней устных рас­сказов торговцев, ходивших этим путем, позволило пытливому взгляду Геродота про­никнуть глубоко внутрь практически неизвестного его современникам материка.

Некоторые исследователи не без оснований допускают возможность столь далеких путешествий не только скифских купцов, но и самих ольвийских греков и даже находят в их рассказах признаки автопсии в геродотовом описании аргиппеев, как известно, от­личающемся этногеографической конкретностью (IV. 23). Здесь уместно напомнить, что филологический анализ указанной выше фразы о путешествиях к аргиппеям в оди­наковой мере допускает два равноценных ее перевода, в том числе и такой: «не только некоторые из скифов, но и некоторые из эллинов ходят до земли плешивых» . М.В. Скржинская обратила внимание на то, что только грек мог сравнить размер мест­ного дерева «понтик» с обычным для него фиговым, а плод его, из которого аргиппеи приготавливали свой напиток «асхи», с бобом, так как для скифов бобы и особенно фи­ги были чуждыми культурам. Судя по поэме Аристея Проконесского «Аримаспейя», эллинская мысль не исключала возможности таких далеких путешествий уже в архаи­ческую эпоху, тем более, что их главной целью могло быть уральское золото. Архео­логические находки зеркал ольвийского типа, античных монет V - IV вв. до н. э. и свинцовых пломб с греческими надписями также дают определенные основания допу­скать, что эллинские купцы проходили весь путь до Урала.

В целом, изучение этногеографических описаний окраинных областей ойкумены в «Истории» Геродота демонстрирует одну любопытную закономерность. Он располага­ет более подробной и оригинальной информацией о тех народах, через земли которых проходили торговые пути. Это особенно заметно на материалах «Скифского логоса» (рис.22, а). Например, по течению р.Гипанис, служившей важнейшей торговой артери­ей западной части Скифии, Геродот знает четыре народа: каллипидов, ализонов, ски­фов-пахарей и невров (IV. 17). Даже о них Геродоту удалось собрать оригинальные эт­нографические сведения (IV. 105). Следует обратить внимание на то, что и здесь в ка­честве своих осведомителей он называет не только скифов, но и эллинов, которые жи­вут в Скифии.

По интересующему нас пути, связанному с р. Танаис, также упоминается не менее четырех этносов: савроматов, будинов, тиссагетов и обитающих рядом с ними иирков (IV. 21 - 22). Причем два последних народа определенно локализуются уже в лесной зоне. В отличие от Борисфена (IV. 53) Геродот знает Танаис вплоть до его верховий в земле тиссагетов (IV. 123) . Кроме того, после поворота этого пути на восток, в сторону Приуралья, путешественнику известен еще ряд народов: «скифы отделившиеся», ар­гиппеи, исседоны. Весьма показательно, что за исключением «скифов отделившихся», в этом списке нет ни одного греческого псевдоэтнонима. Для сравнения укажу, что к северу от Скифии в междуречье Борисфена и Танаиса взгляд Геродота не проникал дальше ближайших соседей скифов андрофагов и меланхленов, обитавших намного ближе к Ольвии, нежели отдаленные затанаисские племена (IV. 18, 20). К тому же, в отличие от последних, получивших у Геродота более или менее пространные и весьма конкретные этнографические характеристики в соответствии с его главной творческой установкой рассказывать об «удивительном» , упоминания об андрофагах и меланхленах практически не содержат никакой оригинальной информации помимо той, которая заложена в самих этих псевдоэтнонимах (IV. 106 - 107), скорее всего сложившихся в местной греко-скифской среде .

В этом смысле весьма показательна характеристика андрофагов. По существу она негативна. Геродот называет не столько их реальные этнические черты, сколько обра­щает внимание читателя на отсутствие у них признаков привычной для греков «циви­лизованности». В полном соответствии с названием андрофагов отличают «самые жестокие нравы из всех людей, они не почитают справедливости и не имеют никакого закона..., только они одни питаются человеческим мясом» (IV. 106). По представлени­ям Геродота, выше андрофагов никакого человеческого племени нет на всем известном ему протяжении (IV. 18). О меланхленах говорится также весьма скупо, по существу только то, что «они носят черные плащи, от которых они получили свое название, обы­чаи же у них скифские» (IV. 107). Как и в случае с андрофагами «выше меланхленов бо-лота и земля, безлюдная на всем известном нам протяжении» (IV. 20) .

Складывается впечатление, что сведения об этих двух племенах получены «отцом истории» из иных источников, нежели рассказы о савроматах, будинах и других этно­сах, земли которых пересекал торговый путь из Ольвии в Приуралье. По-видимому, у ольвиополитов не было прямых контактов ни с андрофагами, ни с меланхленами. К ним уже не доходили торговые караваны, о чем свидетельствует практически полное отсут­ствие греческого импорта в верховьях Днепра и Донца, где их обычно локализуют ис­следователи. Скорее всего, так  могли рассказывать о своих северных соседях сами скифы в эпическом предании о войне с царем Дарием. Не меняет сути и возможность использования Геродотом «Землеописания» Гекатея Милетского, где впервые упоми­наются меланхлены (F.Gr. Hist, fr.185). По-видимому, этот явно греческий псевдоэтно­ним восходит к местному скифскому названию «саудараты»(ос. saw-dar-a-ta - «одетые в черное»), известному по ольвийскому декрету в честь Протогена

То же самое следует сказать и о происхождении этнонима андрофагов, давно уже сопоставляемого с амадоками (и. a. amadaka - «едящие сырое мясо») из фрагмента «Скифской истории» Гелланика Митиленского (по St. Byz. fr. 170). Это отождествление становится еще более убедительным, если вспомнить «Амадокскую область» и «Ама-докское озеро», упомянутые Птолемеем в тех же самых местах, что и геродотовы анд­рофаги (Ptolem.: III. 5, 5). Весьма показательно и то, что такие названия обычно применялись эллинами к чуждым и диким племенам, обитающим на окраинах ойкумены .

Как представляется, изложенные выше наблюдения в известной мере объясняют неравноценность этнографической информации «отца истории» о ближних и дальних соседях скифов. При таком подходе становятся более понятными обширные лакуны и явные несообразности в этногеографии Лесостепной Скифии, в частности, отсутствие каких-либо упоминаний о гигантском городе Гелоне в левобережье Борисфена, если верно его отождествление с Вельским городищем на Ворскле . Видимо, Геродоту было известно, что этот деревянный город выстроен в земле «большого и многочисленного народа будинов» (IV. 108), восточную окраину которой только и пересекал торговый путь из Ольвии в Приуралье.

В заключение укажу, что отмеченная выше зависимость появления у греков новой этногеографической информации о населении юга Восточной Европы в связи с функ­ционированием трансконтинентальных торговых путей прослеживается и в последую­щее время. К рубежу новой эры она уже вполне осознавалась античными авторами, в частности, Страбоном. Среди причин незнания его современниками верховий Танаиса он называет и такую: «кочевники, не вступающие в общение с другими народностями, и более многочисленные и могущественные, преградили доступ во все удобопроходимые места страны и в судоходной части реки» (IX. 2, 2). Но уже в I-II вв. ситуация на танаисском торговом пути радикальным образом изменилась. Он вновь начал активно функционировать. Поэтому весьма детальная, хотя и не во всем достоверная диатеза племен Европейской и Азиатской Сарматии Клавдия Птолемея, видимо, далеко не слу­чайно совпадает по времени с новым импульсом античного, теперь уже римского им­порта вверх по Дону. Как представляется, навстречу ему шел не только поток тузем­ных товаров, особо интересовавших греков и римлян, но и новые сведения об обитате­лях глубинных областей Евразии.

Деятельность Товарная лавка Книги Картинки Хранилище Туризм Видео Карта


-->
Яндекс.Метрика