Одним из перспективных направлений современных исследований является так называемая пространственная археология. В основе ее лежит ряд теоретических принципов и научных методов, заимствованных археологами из социально-экономической географии и переосмысленных в соответствии с их собственными нуждами. Согласно важнейшему из них, пространственное размещение следов человеческой деятельности есть не что иное, как отражение реальной экономической и социальной деятельности носителей древних культур. Ее изучение достигается различными методами: путем выявления и картографирования синхронных однокультурных памятников, установления пространственных связей между ними, выделения локальных микрорайонов, изучения их внутренней структуры, иерархии поселений и т. п. Однако пространственный анализ может быть результативным только при достаточно высокой степени изученности того или иного региона сплошными разведками. Непременым его условием является наличие необходимого количества «базовых» памятников, как бытовых, так и погребальных, раскопанных максимально широкой площадью.
Сейчас этим требованиям начинает отвечать территория лесостепного Подонья, где в последнее десятилетие развернулись масштабные полевые работы, прежде всего, в связи с подготовкой материалов к изданию Свода памятников истории и культуры России. Планомерное изучение бассейнов больших и малых рек на всей территории Донской лесостепи позволило создать качественно новую источниковую базу для разработки указанной проблемы. В настоящее время здесь известно не менее 60 городищ и свыше 300 открытых скифоидных поселений (рис.2).
Уровень их изучения таков, что позволяет произвести археологическое районирование (рис.3).
Для изучения системы расселения скифоидных племен наибольшие возможности предоставляет правобережный район среднедонской лесостепи, включающий бассейны рек Тихой Сосны, Потудани, Нижней Девицы с прилегающими к ним участками правого берега Дона (рис. 4).
Здесь учтено 25 городищ (из них стационарно раскапывалось 14), 134 неукрепленных поселений, а также пять больших курганных могильников, содержащих около 90 погребений скифского времени. Я рассматриваю городища и поселения как синхронные, по крайней мере, для конца V-IV вв. до н. э., так как подавляющее большинство из них содержали лепную керамику и фрагменты амфор этого времени. Тем же временем датируются и 95% среднедонских курганных погребений. Эти материалы открывают новые возможности для изучения внутренней структуры территории, занятой средне донскими скифоидными племенами в V - IV вв. до н. э. При ее исследовании максимально использовались результаты комплексного анализа ландшафтов Центрального Черноземья, целенаправленно осуществляемого в последнее время воронежскими географами школы Ф.Н. Милькова.
Исследуемая территория входит в Придонской меловой лесостепной физико-географический район. Это типичная среднерусская лесостепь с преобладанием склонового типа местности, который занимает 50 - 55% ее площади. Естественный травяной покров сохранился по берегам рек, оврагов, балок. Он представляет собой остатки древних луговых и ковыльно-разнотравных степей, некогда занимавших обширные площади по водоразделам. До сих пор нераспаханные суходолы и небольшие речные долины этого района используются для выпаса преимущественно мелкого рогатого скота, и прежде всего, овец.
В то же время, в левобережье Тихой Сосны сохранились довольно значительные лесные массивы, еще и сейчас покрывающие 11 - 13% его площади. Здесь находится наиболее облесенный район Правобережья Среднего Дона, где леса занимают не только долинно-балочные склоны, но частично выходят и на водоразделы. Это известные Острогожские, Алексеевские, Красногвардейские дубравы, где главной лесообразую-щей породой был и до сих пор остается дуб. В глубокой древности они составляли обширный Куколов лес, покрывавший почти все левобережье Тихой Сосны, в том числе частично и водораздельные плато. Поэтому, видимо, далеко не случайно именно в этой сильно облесенной местности было сооружено большинство (не менее 15-ти) городищ Среднедонского Правобережного района. В отличие от последних, синхронные им курганные могильники занимали возвышенные участки междуречий, причем, всегда на черноземных почвах, некогда покрытых степной растительностью.
Впервые вопрос о конкретной структуре расселения среднедонского населения скифского времени был поставлен П.Д.Либеровым. Однако в силу слабой и крайне неравномерной изученности этого района в 50 - 60-е годы ему пришлось ограничить исследование, главным образом, выделением нескольких групп городищ и связанных с ними курганных могильников. При этом следует заметить, что их выявление производилось по простейшему критерию - степени территориальной близости памятников. В результате исследователю удалось получить семь групп городищ на Среднем Дону. Но весьма слабая источниковая база даже для этого, наиболее изученного в то время района Среднедонского Правобережья и недостаточное внимание к ландшафтному окружению памятников привели к тому, что большинство городищ было объединено в группы весьма произвольно.
Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно наложить последние на крупномасштабные ландшафтные карты. Так,
П. Д. Либеров включил в одну группу пять городищ: Верхняя Покровка I и II, Стрелецкое, Городище и Кировское. Однако первые три находятся в бассейне р. Усердец (левый приток р.Тихая Сосна), два других - на берегах суходола, впадавшего в р. Камышенку (также левый приток р. Тихой Сосны). Еще больше возражений вызывает объединение в одну группу городищ Круглое, Русская Тростянка, Шубное. Каждое из них находится на берегу небольшой речки или суходола и отделено от других водоразделами с развитой овражно-балочной сетью.
Еще в процессе подготовки к сплошному обследованию рассматриваемого региона на стадии изучения публикаций и архивных материалов я обратил внимание на одну повторяющуюся особенность местоположения городищ скифского времени в Средне-донском Правобережье. Очень часто они располагались в верховьях и низовья рек. Например, на р. Усердец в верховьях находятся два городища у с. Верхняя Покровка, а в низовьях - Стрелецкое городище. На р. Камышенка у ее истоков известно городище
Круглое, а в ее низовьях - Кировское городище и связанный с ним курганный могиль-ник Дуровка . Однако в обоих случаях вызывало недоумение отсутствие памятников по среднему течению этих рек между городищами, хотя разведки по их берегам производились неоднократно Лесостепной Скифской экспедицией.
С целью выяснения этого вопроса в 1989 г. мною произведено сплошное обследование бассейна р. Камышенка в Алексеевском районе Белгородской области (рис.4). Разведка проводилась в начале мая, когда пойма реки и склоны ее берега были почти полностью распаханы, что максимально облегчало обнаружение археологических памятников. В результате целенаправленных поисков были открыты шесть поселений скифского времени. Они позволили надёжно связать оба вышеназванные городища в единый археологический комплекс.
Для контрольной проверки подмеченной закономерности была избрана р. Девица, где ранее значилось лишь одно поселение этого времени. Картографирование данных разведок И.Е. Бирюкова (1989 - 1990 гг.) и автора (1992 г.), а также сведений краеведов И.Я.Ярцева и П. М. Золотарева позволило установить следующую систему расселения по этой реке. У самых ее верховьев находится городище «Крутцы» у с. Ново-Солдатка и окружавшие его пять поселений, в среднем течении - небольшое городище-убежище Гора Белая I и два расположенных поблизости пойменных поселения, в низовьях - еще 15 поселений скифского времени. Имеются данные начала XX в. о существовании в низовьях этой реки каких-то двух древних городищ. Скорее всего, именно с этим микрорайоном связан известный Мастюгинский могильник. Во всяком случае, топографически он гораздо лучше увязывается с этой группой памятников, нежели с Большим Сторожевым и Архангельским городищами, удаленными от могильника на 8 - 10 км по густо пересеченному оврагами водоразделу, на чем ранее настаивал П. Д. Либеров. Это предположение дополнительно подтверждает недавно открытое П.М. Золотаревым поселение на территории с. Мастюгино напротив известного могильника с материалами V - IV вв. до н. э.
Близкий по структуре микрорайон выявлен весной 1990 г. по р. Тростянка в Острогожском районе Воронежской области. Ранее здесь были известны и активно исследовались экспедицией П.Д. Либерова городище и могильник скифского времени у с. Русская Тростянка, а также одно поселение. В результате разведки обнаружено еще 9 поселений V - IV вв. до н. э., расположенных в окрестностях городища и могильника, а также ниже по течению реки. Таким образом, и на р. Тростянке в древности существовала схема расселения, близкая открытым по рекам Камышенка и Девица.
В 1991 г. в левобережье Тихой Сосны Скифо-Сарматским отрядом проведено сплошное археологическое обследование всех балок и суходолов от долины р. Тростянки на западе до Дона на востоке. Укажу, что на этой территории ранее были известны лишь городища (Шубное, Волошинские I - VI, Аверинское, Мостище). В результате разведки в пяти суходолах (Глубокий и Городецкий Яры в окрестностях с. Шубное, Жалин Яр и суходол Острогоща в окрестностях с. Волошино, Безымянный яр севернее г. Острогожска и в двух балках у с. Коротояк), а также по левому берегу Тихой Сосны и ее притоку р. Олыпану открыто 63 поселения скифского времени (рис.4). В суходолах памятники встречались, главным образом, на возвышенных участках дна, вблизи пересохших русел древних речек, реже - по пологим склонам берега. На дне обследованных балок следов поселений не обнаружено. Как правило, они занимали участки, непосредственно прилегающие к кромке водораздельных плато. Подавляющее большинство их расположено на черноземных почвах. Топографически такие стоянки часто никак не выделялись и фиксировались только по распространению подъемного материала по свежей распашке.
Абсолютное большинство открытых памятников имели тонкий, слабо насыщенный слой, как правило, почти полностью уничтоженный пахотой. Обычно их площадь невелика, хотя иногда встречаются поселения, вытянутые вдоль склона берега или русла ручья на 200 - 400 м. Собранный на их поверхности материал представлен немногочисленными находками лепной керамики, реже фрагментами амфорной тары и лишь в отдельных случаях орудиями труда, а также костями животных. Судя по топографии, характеру культурного слоя и составу находок, большинство памятников являлись остатками кратковременных сезонных поселений типа стойбищ или кочевий (рис.6, 1 - 2). На некоторых из них, например, у с. Ураково на р. Камышенке культурные остатки залегали не сплошным слоем, а отдельными пятнами овальной формы размерами от 20 х 50 до 40 х 70 м (рис. 6, 3). Последние, скорее всего, маркируют местоположения отдельных легких жилищ типа шатров, юрт или кибиток.
Лишь некоторые из среднедонских неукрепленных поселений I тыс. до н. э. имели долговременный характер, о чем свидетельствует их более мощный и насыщенный находками культурный слой, содержащий не только керамику, но и орудия труда, включая массивные каменные зернотерки. Топографически они были приурочены к высоким незатопляемым участкам поймы или пологим склонам мысов первой надпойменной террасы (рис. 6, 4). Такие поселения, как правило, располагались в среднем течении рек или суходолов (Камышенка 1, Волошино 9, Коротояк 5), а иногда явно занимали промежуточное положение между верховыми и низовыми городищами.
Выявленные по рекам Камышенка, Тростянка, Девица и некоторым суходолам микрорайоны памятников скифского времени имеют устойчивую организационную структуру, основными звеньями которой в большинстве случаев являлись городища в верховьях и низовьях, связанные серией открытых сезонных поселений. Если река имела более значительные размеры, то городища иногда сооружались и в среднем ее течении, как это было зафиксировано на р. Девица. На небольших речках функцию последних могли выполнять и промежуточные неукрепленные поселения стационарного характера. Такая схема расселения, видимо, являлась типичной для основной территории Правобережья Среднего Дона выше р. Тихая Сосна. Если это так, то и на других малых реках можно ожидать подобных результатов. Наложение имеющихся археологических данных на речную сеть Правобережья Дона показывает, что здесь возможно выделение свыше 10-ти микрорайонов памятников скифского времени.
Кроме вышеназванных, еще один микрорайон со временем определенно будет выделен в долине р. Усердец, где, как уже указывалось, имеются городища в верховьях и низовьях. Несомненно, еще один, а, возможно, даже несколько микрорайонов расселения локальных групп среднедонского населения в общих чертах начинает вырисовываться по р. Потудань, в низовьях которой расположены городища Мостище и Аверино, а выше - серия пойменных поселений, выявленных П.Д. Либеровым и В.Д. Берtзуцким. По данным, собранным Центральным Статистическим комитетом Императорского Археологического общества в 1873 г., в среднем и верхнем течении этой реки были отмечены городища . Возможно, одно из них было вновь открыто Потуданской экспедицией И А РАН в 1993 у с. Солдатское.
Весной 1992 года автором проведено полное обследование одного из левых притоков этой реки - р. Скупая Потудань. В ее верховьях удалось обнаружить еще одно небольшое городище-убежище, а ниже - серию из шести поселений V - IV вв. до н. э. Вероятно, с юга этот микрорайон замыкало городище у с. Россошь в месте впадения Скупой Потудани в р. Потудань, известное по сведениям Центрального Статистического Комитета 1873 года и к настоящему времени не сохранившееся.
Наиболее северный микрорайон Донского Правобережья, видимо, составят памятники по р. Ведуга и ее притокам с прилегающими участками берега Верхнего Дона (рис.5). Хотя археологическое изучение этой территории далеко еще не завершено, тем не менее, здесь уже известны два городища (Семилукское и Губаревское), а также 14 поселений скифского времени . Среди них наибольший интерес представляет группа поселений в верховьях речки Камышевка и ниже, в месте ее слияния с речками Трещевкой и Ведугой, где известно хорошо укрепленное Губаревское городище и несколько открытых поселении .
По нижнему течению р. Воронеж, в силу ландшафтных особенностей этого района, а также затопления водами Воронежского водохранилища большей части речной поймы пока не удалось выявить каких-либо локальных групп, по своей структуре близких среднедонским микрорайонам, несмотря на очень высокую плотность распространения памятников (рис. 5). Видимо, из-за отсутствия сколь-нибудь развитой речной сети в Правобережье Воронежа, в скифское время сложилась иная схема расселения, нежели на Среднем Дону. Не исключено, что при ее формировании не последнюю роль сыграло наличие надежной естественной защиты с запада в виде Воронежской нагорной дубравы, и особенно с востока - обширных лесных массивов Усманского Бора и сильно заболоченной поймы Левобережья.
На мой взгляд, все выделенные микрорайоны представляют остатки схемы расселения и хозяйственной деятельности отдельных социальных подразделений среднедонского населения скифского времени. Основной территорией обитания каждого из них являлся бассейн той или иной малой реки. Сейчас еще преждевременно определять характер этой социальной единицы. Однако размеры освоенной ею территории, значительное количество неукрепленных поселений (сохранилось от 6 до 23) и городищ (от одного до шести) в большинстве микрорайонов позволяют думать, что скорее всего она была явно крупнее отдельной общины (или патронимии), но вряд ли больше племени -основной надобщинной структуры той эпохи. Последнему, скорее всего, могло соответствовать население нескольких соседних микрорайонов, охватывающих весь или лишь часть бассейна более крупной реки. Таковых могло быть от двух (1 - Средний Дон, 2 - Верхний Дон, включая нижнее течение Воронежа) до четырех-пяти (1 - Тихая Сосна, 2 - Потудань, 3 - Нижняя Девица, 4 - Верхний Дон (примерно до г. Задонска), 5 -Воронеж (до современной границы с Липецкой областью)). В совокупности они, видимо, составляли высший тип социального объединения общества переходной эпохи -«метаплемя» или «соплеменность».
Как видно по остаточным схемам расселения, микрорайоны существенно различались своими размерами, числом и площадью укрепленных и открытых поселений, степенью их концентрации, наличием или отсутствием богатых курганных некрополей (табл. 1). По-видимому, они, так или иначе, отражали различия в масштабах отдельных локальных образований среднедонского населения, их далеко неодинаковые возможности обладания людскими и природными ресурсами.
Пространственный анализ открывает новые перспективы в разработке еще одного вопроса - увязке городищ с курганными могильниками. Четверть века назад П.Д. Либеров предложил свое решение этой проблемы . Однако далеко не все указанные им отождествления бытовых и погребальных памятников выглядят сейчас убедительно. Проведенный автором пространственный макроанализ памятников скифского времени лесостепного Подонья позволил установить некоторые закономерности взаиморасположения курганных некрополей и близлежащих городищ. Оказалось, что все известные курганные могильники находились на значительном удалении (от 2,5 до 8 км) от ближайшего городища (рис. 4; 5). Но что еще более существенно, они всегда располагались на противоположных берегах рек или суходолов. Такую топографию дают Частые курганы и расположенное на противоположном берегу Дона Семилукское городище, в окрестностях которого имелось несколько бродов; Мастюгинский могильник и городище Гора Белая I на р. Девица, разделенные мощным логом; курганный могильник и городище у с. Русская Тростянка, разделенные пересохшей ныне речкой; Кировское городище и могильник у с. Дуровка, между которыми также проходит глубокий древний суходол. Эту закономерность подтвердило открытие и изучение нами в 1995 г. еще одного курганного могильника скифского времени у с. Староживотинное на р.Воронеж, отделенного Мокрым Логом от Животинного городища VI-IV вв. до н. э. .
Исходя из этой закономерности, предлагается решение вопроса о некрополе известных Волошинских городищ. Все они расположены довольно компактно в верховьях Жалина Яра П.Д. Либеров, в течение многих лет исследовавший этот комплекс памятников, не смог найти его некрополя. Мне также не удалось обнаружить в окрестностях с. Волошино каких-либо курганов ни в 1991 г., ни в 2000 г. во время мониторинга Во-лошинского археологического комплекса. Однако некрополем местной военно-аристократической верхушки вполне мог быть Ближнестояновский курганный могильник, расположенный на противоположном берегу р. Тихой Сосны против устья Жалина Яра. В 80-х годах экспедицией Воронежского пединститута в нем исследовано 7 курганов, содержащих 9 погребений конца V - IV вв. до н. э., очень близких захоронениям других среднедонских могильников .
Явная территориальная обособленность среднедонских курганных некрополей от соседних городищ и, в то же время, их вхождение в структуру некоторых микрорайонов заставляет думать о принадлежности тех и других различным, хотя как-то и взаимосвязанным группам лесостепного населения. Небольшое число курганных некрополей в сравнении с количеством и площадью правобережных городищ указывает на то, что под курганами погребались далеко не все представители среднедонского населения, а лишь его военно-аристократическая верхушка. Это заключение находит подтверждение как в доминирующем типе среднедонских погребальных сооружений (обширные деревянные столбовые гробницы, в том числе, с дромосами), так и в престижном погребальном инвентаре (обилие предметов наступательного и оборонительного вооружения, снаряжения коня, изделий в зверином стиле, бронзовых котлов, античных амфор и прочего импорта, украшений из драгоценных металлов и т. п.). Разительно различается керамический комплекс курганных захоронений и городищ. Если в первых он представлен, прежде всего, античной круговой посудой, качественно изготовленными лепными кувшинами и вазами, а также «ритуальными сосудиками», то на городищах основную массу находок составляют грубые лепные горшки и миски . В отличие от других лесостепных областей на Среднем Дону последние практически не использовались в качестве инвентаря курганных захоронений.
Если по материалам среднедонских курганов отчетливо выявляется довольно высокий социальный статус большинства погребенных, то этого никак нельзя сказать об оседлом населении городищ. Целый ряд существенных признаков (достаточно однотипные, небольших размеров жилища, наличие большой общинно-ритуальной постройки на Волошинском I городище и общественных хранилищ зерна на Пекшевском городище, в целом весьма невысокий уровень материальной культуры и благосостояния и др.) свидетельствует о том, что основная масса оседлого населения фактически продолжала существовать в условиях позднепервобытно-общинного строя с практически еще во многом сохранившейся эгалитарной внутренней структурой. Во всяком случае, ни на одном из широко исследованных среднедонских городищ до сих пор неизвестны более монументальные сооружения с материальными остатками, позволяющими видеть в них постоянные резиденции местных вождей. Археологически не выявлено каких-либо признаков имущественного неравенства и внутриобщинной эксплуатации. И в этом смысле бытовые памятники представляют полный контраст расположенным поблизости курганным некрополям.
Проведенный топографический и сравнительный анализ материалов городищ и курганных могильников свидетельствует о сосуществовании в Донской лесостепи в конце VI - IV вв. до н. э. двух весьма разнородных культурных комплексов: культуры рядового населения городищ и элитарной субкультуры военно-аристократической верхушки, погребаемой в курганах . Поэтому вполне возможно, что городища и связанные с ними стационарные поселения, с одной стороны, и цепочки кратковременных сезонных стоянок и курганных могильников - с другой, так или иначе, отражали два основных уклада жизни, связанных с различными хозяйственно-культурными типами (ХКТ), сосуществовавшими в Донской лесостепи на протяжении скифской эпохи:
1. ХКТ оседлых лесостепных земледельцев и скотоводов с пастушеским, придом-ным видом животноводства. Основной тип их постоянных местообитаний - укрепленные городища с выраженным культурным слоем (рис. 1,1- 2), реже - открытые поселения. Этот ХКТ довольно хорошо изучен и неоднократно описывался скифологами.
2. ХКТ подвижных скотоводов, по существу полукочевников. Скорее всего, именно они могли оставить большинство сезонных стоянок (рис.6, 1 - 3) и все среднедонские курганные могильники. Обоснованное определение типа полукочевого типа хозяйства специально к ландшафтно-климатическим условиям среднедонской лесостепи дано А. А. Шенниковым, правда, для более позднего периода.
Эти различия нашли определенное отражение не только в типах и топографии поселений, но и в остеологическом материале городищ и курганных могильников. Если на большинстве среднедонских городищ в составе стада преобладал крупный рогатый скот, затем шли лошади при довольно высоком проценте поголовья свиньи, которая на многих поселениях почти не уступала численности мелкого рогатого скота , то по курганным материалам определенно устанавливается доминирование в стаде лошади при почти одинаковой доле крупного и мелкого рогатого скота и практически полном отутствии свиньи .
Однако нужно признать, что скотоводческие племена Среднего Дона, и тем более Подворонежья, не могли быть кочевниками в полном смысле этого слова. Скорее всего,они практиковали подвижное отгонное скотоводство с ограниченным радиусом выпаса. Регулярные длительные перекочевки на большие расстояния здесь были не нужны в силу того, что продуктивность зеленой массы лесостепи в два - три раза превышает таковую в злаковой зоне степи. Как только что указывалось, о том же свидетельствует и остеологический материал из среднедонских курганных погребений, где преобладал не обычный для кочевников мелкий рогатый скот, а лошадь. В пользу такой оценки говорит и слишком густая для «чистых» номадов сеть сезонных стоянок, выявленная в отдельных микрорайонах Донского Правобережья, в том числе там, где полностью отсутствовали стационарные городища и поселения, например, микрорайон в окрестностях с. Шубное (рис. 4). Как уже неоднократно отмечалось, в качестве весенне-летних пастбищ среднедонские номады могли использовать обширные остепненные районы Левобережья Дона по его водоразделам с Битюгом, а также подзону южной правобережной лесостепи ниже Тихой Сосны вплоть до р.Черной Калитвы и р. Богучар (рис. З). Но к зиме они вынуждены были пригонять свои стада в окрестности городищ. Без последних неоседлые скотоводы Среднедонской лесостепи просто не могли существовать, так как значительная толщина снежного покрова (на открытых пространствах - в среднем 12-14 см, но иногда до полуметра) , делала зачастую невозможной тебеневку - зимний выпас лошадей, не говоря уже о других видах скота . В силу этой причины на Среднем Дону нельзя было постоянно держать зимой скот на подножных кормах, как это обычно практиковали кочевники южных районов. Необходимо было, хотя бы на время нередких зимних бескормиц, подкармливать животных сеном или другими грубыми кормами, заранее заготовленными в определенных местах . Поэтому лесостепным скотоводам жизненно были необходимы длительные, практически на все холодное время года, остановки близ запасов сена. Скорее всего, именно по этой причине их зимники, иногда отмеченные большими курганными могильниками, входили в структуру отдельных микрорайонов, где проживало преимущественно оседлое население первого ХКТ. Только оно могло обеспечить необходимыми запасами кормов стада номадов. Укажем, что такой тип отношений оседлого русского и неоседлого татарского населения реконструируется на Среднем Дону для XIV - XV вв. по данным письменных источников.
С описанным ХКТ лесостепных номадов, скорее всего, связаны и такие памятники, как большие городища без признаков постоянного обитания или же с крайне слабыми следами культурного слоя типа Шубного, Аверинского и некоторых Волошинских городищ. По-видимому, близка к истине догадка П.Д. Либерова о том, что последние иcпользовались в основном как загоны и укрытия для скота. Весьма показательно, что некоторые из них определенно находились в глубине территории, занятой оседлым населением городищ. В этом плане особый интерес вызывает пара расположенных рядом городищ у хут. Мостище и хут. Аверино (рис. 7, 3).
Первое представляло обычное небольшое мысовое городище с довольно насыщенным находками слоем, на котором открыто около десятка жилищ и более ста хозяйственных ям, многие из которых имели все признаки зерновых. Не вызывает сомнений принадлежность хозяйства его обитателей к первому ХКТ. Примерно в 200 м от него, на том же плато находилось Аверинское городище, по площади примерно в десять раз превосходящее первое. Со стороны поля его защищал сплошной вал длиной около 1 км. Несмотря на большие размеры и довольно мощные укрепления, культурный слой на этом поселении практически отсутствовал. Но, судя по отдельным находкам лепной керамики и фрагментов амфор, Аверине кое городище синхронно городищу у хут. Мостище. Этот памятник трудно интерпретировать иначе, как большой укрепленный загон для скота.
Интересно, что подобные городища-загоны известны лишь в Среднем Подонье, причем, как в Правобережье, так и Левобережье. На Верхнем Дону и р. Воронеж они не встречены, что, скорее всего, было обусловлено существенно меньшим удельным весом неоседлого скотоводства в хозяйстве скифоидного населения этих более северных районов Донской лесостепи. Видимо, развитию полукочевого скотоводства в Верхнем Подонье существенно препятствовал и более высокий снежный покров, особенно если принять во внимание многоснежные зимы, характерные для V - IV вв. до н. э. В настоящее время здесь он чаще превышает предельно допустимые для тебеневки нормы.Средняя высота снега достигает 16-26 см, но иногда до 0,75 м .
Представляется, что оба хозяйственных уклада населения Среднего Подонья и Под-воронежья объективно соответствовали двум основным экологическим нишам восточноевропейской лесостепи. Хорошо известна приуроченность видов производственной деятельности к различным типам лесостепных ландшафтов. При этом, чем глубже кочевья номадов заходили в лесостепь, тем больше они нуждались в хозяйственной интеграции с оседлым населением городищ в силу объективных особенностей природно-климатических условий этой зоны. Это обстоятельство необходимо учитывать и использовать при изучении этнокультурной истории населения Донской лесостепи в раннем железном веке.
Сравнительный этнографический материал по типологически близким обществам демонстрирует картину разнообразных связей между скотоводами и оседлым населением. Скорее всего, на Среднем Дону они осуществлялись в холодное время года, когда кочевавшая по степи знать вместе со своими стадами и окружением возвращалась на зимники, расположенные в окрестностях среднедонских городищ. Возможно, свидетельствами ее периодического пребывания на местных укрепленных поселениях является немногочисленный амфорный бой, обломки тщательно изготовленных «ваз», редкие находки изделий в зверином стиле и более дорогих украшений. По наблюдениям автора, такие находки значительно чаще встречаются на городищах, по соседству с которыми располагался курганный могильник, нежели на городищах, где такового не было.
Мы не знаем, как конкретно осуществлялась эксплуатация военно-аристократической верхушкой местного оседлого населения городищ. Скорее всего, она носила коллективный характер: каждый знатный род владел определенной подвластной ему территорией, предположительно, соответствующей одному из выделенных микрорайонов с населением в несколько сотен, а то и тысяч подданных. В социальном плане такое локальное образование, вероятно, соответствовало отдельному «вождеству». По своей природе каждое из них представляло вынужденное социально-экономическое единство двух различных хозяйственных укладов: степного полукочевого, правда, уже весьма существенно трансформировавшегося в условиях лесостепи, и лесостепного оседлоземледельческого, также, несомненно, деформированного в результате его включения в это вынужденное единство. Но, как уже отмечалось, объективно оба они соответствовали двум основным экологическим нишам лесостепной зоны.
Вероятнее всего, в рамках этих структурных подразделений эксплуатация зависимого населения могла включать сбор регулярной дани продуктами земледелия, ремесла, металлургии, различные формы «кормления», «дары», неэквивалентную торговлю, как это практиковали скифы. Возможно, оседлое население было обязано выполнять и прямые трудовые повинности, в частности, по сооружению монументальных курганных усыпальниц знати, но, особенно, по заготовке сена и других кормов, столь необходимого лесостепным номадам в зимнее время. Многочисленный античный импорт и высокохудожественные изделия из драгоценных металлов, довольно часто встречаемые в среднедонских курганах, в значительной части представляли овеществленную часть прибавочного продукта, изымаемого у местного оседлого населения и превращаемого в атрибут господствующего слоя.
В то же время, было бы исторически несправедливо видеть в среднедонских номадах лишь паразитическую верхушку местного общества. Судя по всему, люди, погребенные в среднедонских курганах, несли основное бремя по защите этой территории от внешних врагов. Несомненна их роль по охране и обслуживанию торговых путей, проходивших через этот регион. По предположению Д.С.Раевского, начиная с архаической эпохи, отряды воинов-номадов периодически внедрялись в иноэтничные оседлоземле-дельческие общества в качестве скифского воинского контингента, составлявшего специализированный социальный слой. Видимо, подобное явление просматривается в археологических материалах лесостепного Подонья с конца VI до начала III в. до н. э.