Работа мастеров по металлу требовала определенных знаний, опыта и достаточно высокой квалификации. Славянские кузнецы владели различными технологическими приемами. Для улучшения рабочих качеств железные орудия труда подвергались цементации, то есть мягкому железу в его рабочих местах придавали большую твердость путем науглероживания. На некоторых изделиях наблюдается сварка железа и стали. Некоторые предметы подвергались термической обработке.
Оценивая мастерство кузнецов донских славян, можно сказать, что и по качеству, и по ассортименту их изделия почти ничем не уступали продукции мастеров городских центров. Вряд ли каждый житель славянского поселка владел навыками обработки металлов, и тем более цветных. И если гончарством, ткачеством, обработкой кожи и кости занималась каждая славянская семья, снабжая себя и посудой, и тканями, и различными бытовыми предметами, то изделия из металла приходилось заказывать специалисту-кузнецу, обменивая их на различные сельскохозяйственные продукты. Такие мастера жили в каждом поселке. По существу это уже ремесленники, для которых главным было не сельское хозяйство и различные промыслы, а работа с металлом, дававшая средства к существованию и ставшая смыслом жизни.
Занимая окраинное положение в восточнославянском мире в конце I тысячелетия н. э., живя непосредственно у границ Хазарского каганата и являясь по существу первыми славянскими племенами на длительном пути сухопутных купеческих караванов из Волжской Болгарии и из Средней Азии в Киев и другие древнерусские города, донские славяне, естественно, не могли остаться в стороне от той обширной и разнообразной торговли, в которую были втянуты многие народы в эпоху средневековья. Да и сама река Дон — одна из крупнейших рек Восточной Европы — стала торговой артерией, ведущей из восточнославянского мира в Хазарию и далее — в Среднюю Азию и на Передний Восток.
Интересные сведения о торговле донских славян содержат и письменные источники. Академик Б. А.Рыбаков, изучая торговые связи Киева с Востоком, на основании тщательного анализа труда арабского географа Абу Абдаллаха Мохамеда аль-Идриси «Услада путешествующих вокруг света», составленного в 1154 году в Палермо для короля Рожера II, убедительно доказал, что торговый сухопутный путь из Волжской Болгарии в Киев в X веке проходил через земли донских славян. Город на краю славянских земель, в который прибывали купеческие караваны, располагался, по мнению Б. А. Рыбакова, там, где ныне городище Михайловский кордон.
Араб Ибн-да-Русте сообщает: «В самом начале пределов славянских находится город, называемый Ват (Ваит). Путь в эту страну идет по пустыням и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса». А в другом источнике читаем: «И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит». На Боршевском и Титчихинском городищах обнаружены кости верблюда. Каким образом могло попасть сюда столь экзотическое животное? Конечно, в результате караванной торговли, для которой использовали верблюдов, весьма приспособленных для длительных переходов в условиях засушливого и пустынного Поволжья, Приаралья, Средней Азии.
О развитии торговли свидетельствуют и привозные вещи, которые встречаются на всех поселениях. Это прежде всего украшения: стеклянные бусы из мастерских Ближнего Востока, каменные бусы из сердолика среднеазиатского производства. В большом количестве найдена посуда, изготовленная в Херсонесе и в других южных ремесленных центрах. Вряд ли доставляли в славянский мир пустые сосуды (амфоры, кувшины, пифосы). Вероятно, в них везли с юга различные товары: вино, масло. А славяне могли предложить взамен предметы своего производства — продукты сельского хозяйства и охоты: меха, кожи, возможно, мед и воск. О бортничестве славян мы знаем из древнейшего свода русских законов — «Русской правды». Арабский путешественник Абу Хамид писал: «И когда я прибыл в их (славян) страну, я увидел страну обширную, богатую медом, пшеницей, ячменем и крупными яблоками...» (Цитируем по статье А. Л. Монгайта «Абу Хамид ал-Гарнати и его путешествие в русские земли в 1150—1153 гг.», — История СССР, 1950, № 1, с. 175).
Ярким показателем торговли с восточным миром являются монеты — арабские дирхемы, находки которых археологи считают для себя большой удачей.
Июль 1957 года. Обычный рабочий день на раскопках Титчихинского городища. Идет расчистка котлованов построек, тщательно просматривается земля, в работе ножи, кисти. Все очень внимательны. В одной из полуземлянок обнаружена интересная находка — на полу стоял горшок с горохом. Уже этого было достаточно для того, чтобы считать, что день на городище проведен не зря. Но главное ждало впереди. День клонился к концу, и раскоп почти все покинули, забрав лопаты, носилки и дневные трофеи — керамику, кости животных, шлаки. Задержались лишь самые преданные и стойкие (такие всегда есть в экспедиции, которые вместе с руководителем последними покидают раскоп). Они убирали из жилища накопанную землю, которую нельзя оставлять на ночь: может пойти дождь, образуется грязь, а это затруднит дальнейшую работу. И в тот момент, когда работа была уже закончена, произошло непредвиденное. В углу за печкой, из забутовки между материковой стеной и остатками ее деревянной облицовки, выпала арабская монета-дирхем. Начальник экспедиции А. Н. Москаленко спустилась в котлован и стала осторожно расчищать этот участок. Монета была не единственной. Здесь был клад.
Уже темнело. Но оставлять на ночь по существу уже вскрытую сокровищницу нельзя. Весть о том, что на городище найден клад монет, быстро стала известна в лагере и даже на хуторе Титчиха, откуда, не заставив себя ждать, прибежали дети — добровольные и верные помощники в раскопках Титчихинского городища. Работа продолжалась при свечах и керосиновой лампе. Необходимо было не просто собрать все монеты, но и точно зафиксировать их местоположение. Несмотря на необычные условия, работа была проделана очень тщательно и аккуратно. Клад состоял из 22 монет. Все монеты лежали на ребре. Вероятно, они были уложены в небольшую коробочку и спрятаны в нишу стены.
На Титчихинском городище в последующие годы нашли еще несколько арабских монет. Одной из особенностей многих монет этого городища, в том числе и из клада, является наличие у них отверстий. Возможно, монеты служили украшениями в ожерельях. О том, что монеты у донских славян использовались как украшения, говорит и находка монеты с отверстием в погребении Белогорского курганного могильника на реке Воронеж.
Еще один клад арабских монет найден на городище у села Борщево на Дону. Здесь в середине X века под кровлей жилища, вероятно, в деревянном ящичке было спрятано 106 монет. Клад этот необычен: 92 монеты оказались не подлинными арабскими, а подражаниями, или, как мы сейчас сказали бы, фальшивыми. Они отличаются от подлинных и худшим качеством серебра, из которого чеканены, и менее четкими надписями на них.
Конечно, интересно было бы узнать, где, в каком средневековом городе Восточной Европы занимались подобным «ремеслом». В хазарском ли Саркеле, расположенном на Нижнем Дону (где сейчас Цимлянское водохранилище), или в столице Хазарии городе Итиле, который так часто упоминают средневековые письменные источники и о котором ничего не знают археологи (до сих пор неизвестно его местонахождение), а может быть, в столице Волжской Болгарии — Булгаре, куда стекались многочисленные купеческие караваны со своими товарами из Руси, из Скандинавии, из Средней Азии, из Хазарии? Там происходили крупные торговые сделки, о чем очень хорошо пишет арабский путешественник ибн-Фадлан (А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956).
Трудно ответить сейчас на поставленный нами вопрос. Но бесспорно одно — в эпоху раннего средневековья славянское население Дона было втянуто в орбиту активной экономической жизни и места их обитания никак не назовешь «глухой окраиной» славянских земель.
