В ранний и развитый периоды неолита (V—IV тысячелетия до н. э.) культурно-хозяйственная обособленность нарушалась лишь эпизодически, что не вызывало кардинальных изменений в жизни древних коллективов. Выше мы уже привлекали в качестве примера находки, имеющие смешанный облик, — керамику накольчато-ямочного типа. Речь идет о возможности появления в общине (племени) представителей иного этнического круга, включая людей зависимого положения. Дело в том, что смешение обнаруживается прежде всего в орнаменте и других признаках глиняной посуды, а керамическое производство являлось прерогативой женского труда. Следовательно, включенными в общину (племя), как правило, были женщины (мужчин в случаях военных столкновений или убивали, или отпускали на каких-либо условиях). Удивительно то, что в археологических материалах отражены случаи взаимодействия донского неолитического населения не только с мигрантами из северных лесных районов, но и с племенами, проживавшими на весьма отдаленных территориях: прикаспийских, среднеазиатских, поднепровских. Поскольку обмен глиняной посудой исключается, то и здесь приходится говорить о «чужих» женщинах.
Вместе с тем эти факты затрагивают очень важные проблемы общественного устройства древних коллективов.
Если безоговорочно придерживаться положения о существовании в неолите Дона матриархата в его «классическом» виде, то можно упустить одно обстоятельство: в чужом коллективе женщина, в конечном счете, оказывается (по доброй ли воле?) связанной брачными узами с мужчиной другого племени, то есть здесь в первую очередь соблюдаются интересы мужчин. Следовательно, общественный приоритет женщины при межплеменных отношениях не бесспорен. В какой-то мере данное предположение перекликается с выводами некоторых исследователей по неолиту севера Евразии — о патрилокальности в брачных отношениях (приходе жены в род мужа), системе наследования по мужской линии, зачатках патриархального рабства. Но отметим, что такого рода факты редки и, возможно, не являются определяющими.
Большую информацию о социальных отношениях могли бы дать погребальные памятники той эпохи. К сожалению, их на Дону пока очень немного. Но отметим, что на стоянке Копанище 2 удалось найти остатки неолитического могильника с четырьмя захоронениями. Они принадлежали взрослым индивидам. Плохая сохранность костяков не позволила определить половозрастные признаки умерших, но все они имели одинаковую ориентировку — в западном направлении и, видимо, общую позицию — вытянуто на спине.
О чем это может говорить?
Прежде всего вспомним, что погребения палеолитической эпохи — одиночные. Здесь же, на ограниченном участке, их несколько. Устройство коллективных могильников связано с возникновением такой формы общественного объединения, как племя. Именно единство места захоронения становится одним из важных признаков племени, что подтверждают и этнографические сравнения.
На территории нашей страны племенные могильники появились еще в эпоху мезолита. Но параллельно использовались и другие, самые разнообразные способы захоронений, что связано с различными религиозными и социальными установками обществ или какими-либо причинами, мешавшими захоронению на племенном кладбище. Примеров тому очень много из жизни народов различных уголков мира. Сделаем уточнение: тех народов, у которых установилась традиция погребения умерших в землю. Так, в частности, хоронили без соблюдения ритуалов иноплеменников, самоубийц, утопленников, погибших от отравления, от заразных болезней, умерших при каких-либо «загадочных» обстоятельствах, «колдунов» и лиц, отмеченных при жизни своеобразным отношением коллектива.
Иногда трагические случаи происходили вдали от родовых поселков на временных промысловых стойбищах. Видимо, так следует расценивать находку захоронения на неолитической стоянке в устье реки Олым в правобережье Верхнего Дона. Погребение совершено в небольшое углубление, выложенное по краям мелкими камнями, в нем находился костяной многозубый гарпун. Он свидетельствует о том, что смерть была случайной, то есть умерший был захоронен вне могильника не преднамеренно. Есть еще одна интересная деталь, подтверждающая наше предположение: погребение как бы «вписано» в систему столбовых ямок, образующих прямой угол. Местонахождение расположено на самом краю берега, размываемого рекой. Можно считать, что здесь в свое время стояла легкая наземная постройка, в углу которой и было совершено погребение.
Подобный прием использовался и в погребальной практике недалекого прошлого ряда народов. В качестве примера сошлемся на нивхов — амурский рыболовческий народ, нередко хоронивший сородичей именно таким образом.
Неолит Севера и Запада Восточной Европы, а также ряда районов Сибири и Средней Азии представлен замечательными произведениями первобытного искусства в виде наскальных изображений — петроглифов, кремневых фигурок, зооморфных деревянных и костяных изделий, изображений человека, птиц, рыб на глиняных сосудах и т. д. На донских неолитических памятниках материалы такого типа пока не выявлены, хотя искусство в среде местных племен играло, несомненно, важную роль. В этой связи расскажем об одной находке.
В конце 60-х годов в Воронежский краеведческий музей попали четыре небольшие плиточки из камня-песчаника с рисунками (см. рис.). Нашли их рабочие драги при чистке русла Дона напротив города Семилуки. Из какого точно места происходят плиточки, каковы условия их залегания, установить не удалось. Иредварительно кто-то из любознательных авторов находки почистил рисунки гвоздем или лезвием перо» чинного ножа, что придало им вполне «свежий» вид. Поэтому некоторые специалисты скептически отнеслись к самим плиточкам, углядев в них чуть ли не подделку. Было и еще одно обстоятельство, усугубляющее недоверчивое отношение к находке: аналогий плиточкам, как и приему передачи рисунков на них, нигде нет. Так плиточки и лежат до сих пор в музее без официально установленных данных о возрасте и принадлежности.
Но попробуем вместе, дорогой читатель, провести небольшое исследование и, возможно, оно повлияет на дальнейшую судьбу плиточек.
Начнем с того, что рисунки выполнены точечной техникой (выбиванием углублений), как и знаменитые древние петроглифы Онежского озера и побережья Белого моря. Правда, последние не контурные, как на семилукских плиточках, а силуэтные, когда все изображение заполняется точечными углублениями. Но такое различие можно объяснить тем, что поле деятельности у создателей северных петроглифов было практически неограниченным — любой участок каменистого берега, а в нашем случае художник имел лишь небольшие плиточки, которые при сплошном выбивании могли расколоться. Итак, при единстве техники исполнения рисунков мы отмечаем лишь различие в системе их исполнения.
Семилукские плиточки
Теперь о самих рисунках. На плиточках изображены по отдельности птица, рыба, посудина, волнистые линии и зигзаги с точками между ними. Птицу нетрудно отнести к водоплавающим. Она очень напоминает уточек на неолитических глиняных сосудах. Столь же похожи изображения рыб на сосудах и плиточках.
Рисунок посудины воспринимается как деревянный ковш с ручкок. Остатки именно таких ковшей иногда находят в слоях неолитических стоянок лесной зоны нашей страны.
Наконец, еще с древних пор многие народы волнистыми линиями и зигзагами передавали (и передают) образ воды, реки. Точки же между зигзагами ассоциируются с поплавками рыболовных сетей.
Чтобы изобразить это, скажем, в наше время, надо быть большим знатоком и древней техники работы по камню, и, самое главное, древнего художественного стиля изображаемых объектов, причем таких объектов, которые в полном наборе характерны для неолитического искусства Севера. Ни один рисунок на семилукских плиточках не выпадает из общей сюжетной линии.
Вероятно, с нашей стороны не будет большой натяжки, если мы не согласимся с определением плиточек как подделок. Добавим, что где-то поблизости от места их находки еще С. Н. Замятниным были зафиксированы остатки неолитической стоянки, ныне полностью уничтоженной Доном, а автору этих строк по «горячим следам» находок удалось собрать несколько обработанных кремневых отщепов и два фрагмента керамики с орнаментом, типичным для северного лесного неолита.
Следовательно, есть основание относить плиточки к неолитической эпохе и к населению, которое придерживалось традиций северного культурного ареала. Это могли быть племена рыбноозерской культуры, которые являлись прежде всего рыболовами, и их мировоззренческие представления связывались со спецификой хозяйственного уклада, а значит, с водой. Вспомним сюжеты рисунков на семилукских плиточках: вода, рыба, водоплавающая птица, ковш для зачерпывания воды...
Не исключено, что плиточки могли играть какую-то роль в ритуалах или магических таинствах, а возможно, сами были наделены людьми сверхъестественной силой. Кстати, у целого ряда народов, отставших в своем историческом развитии, использовалась так называемые «чурйнги» — камни с магическими знаками и рисунками. На неолитических памятниках нашей страны нередко находят каменные «утюжки» — овальные предметы с поперечным желобком, иногда покрытые знаками и орнаментами.
Возможно, что семилукские плиточки затем находили и практическое применение, например, в качестве грузил для рыболовных сетей. Однако все это остается лишь предполагать до тех пор, пока не будут найдены подобные им изделия с четко документированным возрастом, культурной принадлежностью и назначением. Ныне же семилукские плиточки остаются уникальной находкой.
Теперь коснемся вновь такого вида источника, как орнаменты на неолитических сосудах. Помимо информативных достоинств, орнаменты представляют собой яркий пример древнего изобразительного искусства. Они свидетельствуют о глубоком восприятии древними охотниками, рыболовами и собирателями гармонии окружающей природы, откуда они и черпали образцы для передачи своего эстетического мироощущения. Орнаменты, следовательно, могут быть объектом изучения не только археологов, но и искусствоведов, и даже психологов. Ведь в системе орнаментации находят отражение особенности темперамента, склада характера, интеллектуальных наклонностей ее создателей — представителей той или иной этнографической группы или сообщества родственных групп людей (подобно тому, как черты характера человека могут проявляться в его почерке). Всестороннее изучение орнаментов еще ждет своего часа. А для начала надо разработать методы исследования, которые бы стали ключом к двери, за которой хранятся новые знания.
