Как уже было сказано ранее, в образе дьявола могут присутствовать единичные черты животных и птиц. Однако дьявол может принимать и полностью звериное обличье. Рассуждение об этом мы находим в книге Афанасьева: «Какъ представитель легко-изменчивыхъ обла-ковъ и тумановъ, чортъ можетъ превращаться во все те образы, в которых древнейшш миеъ олицетворялъ тучи. Согласно съ эпическими названиями облаковъ ходячими, а ветровъ буйными, черти вечно бро-дятъ по свету и отличаются неустанной беспокойной деятельностью» (2, с. 12). Таким образом, исследователь устанавливает связь представлений о дьяволе в зверином облике с представлениями о существовавших в пору язычества духах неба. «По быстроте своего полета, -продолжает Афанасьев, - тучи уподоблялись хищнымъ птицамъ, легконогому коню, гончимъ псамъ и дикимъ козламъ и козамъ, а ради той жадности, с которою они пожираютъ (= помрачаютъ) небесные светила, - волку и свинье. Все эти животненные формы можетъ принимать нечистый» (2, с. 12). Ниже мы рассмотрим животные воплощения дьявола в продиктованном цитатой порядке.
Представления о дьяволе в образе птиц восходят к глубокой древности. Птицы были вестниками богов и сопроводителями душ усопших в царство мертвых. Однако так же, как и животные, птицы часто олицетворяли не только светлые, благосклонные к человеку высшие силы, но и темные и враждебные, которые были представлены прежде всего чёртом и его подданными - бесами.
Прежде всего здесь нужно упомянуть о вороне, чей облик дьявол принимает чаще всего. Почти всегда ворон награждается эпитетом "черный" в соответствии с цветовой гаммой ада и самого дьявола. По свидетельству Афанасьева, в Подольской губернии верят, что нечистый может являться в виде черного ворона; через чей двор перелетит каркающий ворон - там будет падеж скота. Я. Гримм приводит даже народное толкование библейского эпизода: выпущенный Ноем с ковчега черный ворон считается олицетворением сатаны. Эти воззрения укрепляются не столько черным опереньем, хитростью, проворством и быстротой этой птицы, сколько ее древнейшей связью с богом Вуота-ном (Вотаном). В кукольном спектакле доктора Фауста, по свидетельству немецкого исследователя, ворон, который приносил главному герою письма от дьявола, носит примечательное название «птица Меркурия», что вполне объясняет связь ворона с богом-громовержцем.
Иногда вместо сатаны в народных поверьях употребляется коршун (вероятно, из-за его кровожадности), а чаще кукушка, необычный образ жизни которой вошел во многие пословицы и поговорки.
Часто в роли злого духа выступает петух. Я. Гримм указывает, что в народном представлении из-под длинной мантии чёрта торчит, как и конское копыто, длинный петушиный коготь. А Афанасьев говорит о существующем на Руси поверье: ".если петухъ старше семи летъ, то его не годится держать в доме, иначе он снесетъ яйцо, из которaго родится огненный змей..." (1, с.271)
Также в народном сознании чёрт может принимать облик совы, скорее всего из-за ее ночного образа жизни. Афанасьев пишет: "Поляки думаютъ, что чортъ преимущественно является в виде совы; если крестьянинъ заслышитъ голосъ этой птицы в лесу, то, убежденный, что надъ нимъ потешается нечистый, крестится и спешитъ поскорее убраться домой." (1, с. 275)
По свидетельству Афанасьева, чёрт прежде всего может принимать облик коня, что указывает на его связь с древнегерманским языческим богом Вуотаном, который в народных представлениях выезжал на охоту или в поход на черном коне. Исследователь говорит и о скандинавском мифологическом аналоге христианского дьявола - злом Локи, который мог превращаться в кобылу и даже породил осьминога Слейпнира от жеребца одного великана.
Я. Гримм также говорит о воплощении дьявола в образе коня. Этот образ логично выводится из народных представлений о том, что «Убегающий чёрт не должен был оставить незамеченной свою лошадиную ногу (с. 272); кобольд также был коненог (с. 424). Водяному приписывался наполовину или полностью лошадиный облик» (3, с. 831). Интересен и тот факт, что, по словам Я. Гримма, за проклятыми людьми заезжает черный конь (т. е. дьявол) и увозит их на тот свет -так, например, отправился в ад герой по имени Дитрих.
И Я. Гримм, и Афанасьев отмечают представления людей о чёрте и бесах (злых духах) как о гигантских собаках или псах. Это связывается с древнейшими верованиями в то, что души усопших сопровождались на тот свет двумя собаками, которые охраняли души и оберегали их пути в царство мертвых. А в Уэльсе, по свидетельству Афанасьева, в шуме горной бури народу слышится лай адских собак, которые преследуют души умерших. У буддистов сохраняется верование, что в адских дебрях "терзают грешниковъ псы острыми железными зубами" (1, 262). Как и «Немецкая мифология», книга Афанасьева упоминает и «адского пса», который стережет находящиеся в темных подземельях сокровища, оберегает небесные стада и участвует в дикой охоте.
В немецких же преданиях дьявол напрямую называется «черный пес», «светлый пес» или «сторожевой пес». По преданию страж, охраняющий несметные богатства сатаны, неизменно предстает в собачьем облике. Также дьявол представляется и владельцем псов, которые, по мнению древних людей, выслеживают для своего хозяина души и ловят их.
В книге Афанасьева упомянуты и воззрения, в которых чёрт выступает в виде козла, что, по мнению исследователя, сближает чёрта с языческим богом Тором, также сатана «наподо^е Тора ездитъ по но-чамъ на козле и щелкаетъ бичомъ, или правой рукой махаетъ серебря-нымъ молотомъ, а на левой держитъ молнш» (1, 268) - в этом образе находят отражение более ранние представления славян о боге-громовнике. Именно в козлином облике чёрт появляется на шабашах ведьм, а в заклинаниях «козелъ служитъ заменою древняго бога» (1, 268) - интересное замечание Афанасьева, прямо подтверждающее теорию Гримма о происхождении дьявольских существ из языческих, «древних» богов.
Гримм в «Немецкой мифологии» аналогично обращает внимание на козлиное обличье дьявола: «Представления о дьяволе в образе козла восходят к глубокой древности. Все ведьмы думали о своем предводителе как о черном козле, которому они на торжественных собраниях воздавали честь, словно богу. И наоборот, искупал грехи и изгонял дьявола белый козел» (3, с. 831). Такой белый козел был, по мнению автора, пародией на бога. Вызывает интерес замечание Гримма о том, что козел ранее был священным животным Донара (в германской мифологии бог-громовник. Соответствует скандинавскому Тору) - это доказывает близость дьявола к древнегерманским богам. Как и Афанасьев, Гримм приводит народное швейцарское поверье, по которому жители Швейцарии не едят козьи ноги, так как «сатана представляется им сразу с козьими ногами или при снимании сапог у него выступают наружу ноги серны» (3, с. 831). Вскользь упоминает немецкий мифолог и о появлении дьявола в образе козы, однако такие представления о чёрте в народных представлениях достаточно редки.
Я. Гримм подчеркивал, что представления о дьяволе как о "похищающем души" волке были распространены уже в эпоху отцов церкви. В произведении Гриммельсгаузена "Симплициссимус", по указанию Я. Гримма, встречается выражение «адский волк». Афанасьев при анализе этого явления отмечал удачное сближение Я. Гриммом старонемецкого слова "Warg" с его аналогами во всех славянских языках: "...польск. wrog, чешск. wrah, слав. врагъ означаетъ "преступникъ", "злодей", "разбойникъ", а происходитъ из староверхненемецкого warg(волк). Ужасающая пасть дьявола имеет общие черты с волчьей пастью и самимъ адомъ." (с. 287). По Афанасьеву волк также имеет самое прямое отношение к чёрту. "На демоническш характеръ волка -злого врага, подстерегающего свою добычу, намекаютъ поговорки: "Сказалъ бы словечко, да волкъ недалечко", "Про вовка помолка, а вовк у хату". На Украине старые люди не называютъ волка по имени -из боязни, чтобы он не явился неожиданно на ихъ дворъ; по общему мнению лучше называть его дядькой- • Губительная хищность волка по отношению к лошадямъ, коровамъ и овцамъ представлялась пастуше-скимъ племенамъ аналогичной с тою враждебною противоположностью, в какую поставлены природою тьма и светъ, ночь и день, зима и лето." (1, с 287 - 288)
Не менее значительная роль в анализе народных представлений о чёрте отводится образу свиньи. Афанасьев отмечает, что ".. .прожорливой свинье... часто придается в народныхъ сказашяхъ тот же злобный и враждебный характеръ, как и хищному волку. У егип-тянъ, по свидетельству Геродота, свинья почиталась нечистою, и тотъ, до кого она дотрагивалась, долженъ былъ омыться в священныхъ во-дахъ Нила; у арабовъ свинья и демонъ обозначаются однимъ име-
немъ." (1, с. 283)
Я. Гримм говорит о том, что дикий кабан был священным животным многих богов и являлся основной пищей множества героев. Но в области языческих верований особенно замечательно то, что один и тот же поэтический образ часто служит для обозначения как силы светлой, благотворной, так и противоположной ей - силы темной, губительной. Поэтому кабан в то же время является животным, напрямую связанным с дьяволом. Злой дух представляется в образе хрюкающей свиньи. То же отмечает и Афанасьев: "Народы аршского происхождешя представляли бесовъ в различныхъ звериныхъ образахъ и между прочимъ громко хрюкающими свиньями" (1, с. 269).
В «Немецкой мифологии» мы встречаемся и с представлениями о дьяволе в образах змеи, червя и дракона. Хотя дракон - существо мифическое, мы считаем нужным рассмотреть его как животное, в которое обращается дьявол, потому что дракон соединяет в себе черты нескольких животных в разных контаминациях. Гримм даёт ссылку на источники, в которых дьявол изображен в виде дракона, который «своим хвостом закрывает три четверти звезд на небе» (3, с. 834). Довольно распространены, по свидетельству исследователя, представления об «огнедышащих, отравляющих ядами червях, охраняющих сокровища драконах и впечатляющих змеях» (3, с. 834). В Германии по сей день человек, у которого плохо идут дела, говорит: «На всё моё счастье дьявол положил свой хвост», что характеризует дьявола как дракона с хвостом. Говоря о чёрте как змее, Гримм приводит в подтверждение свих слов пример евангельского змия-искусителя, в образе которого и предстал сатана перед Адамом и Евой, а также проводит параллель между змеиным обликом дьявола и сказанием о Торе, который выловил из пучины моря «мировую змею».
Также Я. Гримм говорит о воплощении чёрта в образах насекомых. Чаще всего дьявол обращается мухой, потому что он, по учению церкви, подстерегает человека везде - «Будучи мухой, чёрт проникает в замочную скважину запертых комнат, он может даже пролезть через игольное ушко» (3, с. 834). Гримм упоминает в этой ситуации о Локи, обернувшемся мухой, чтобы обмануть Фрею (в скандинавской мифологии: богиня весны, красоты и плодородия), дает ссылку на немецкое сказание, в котором злой дух в образе мухи сел на окно, и человек оторвал ему ногу. В последнем примере представление о дьяволе как о мухе связано с представлением о хромоте дьявола. Вскользь говорит исследователь о появлении дьявола в обликах бабочки и навозного жука - по его мнению, «дьявольский смысл этих насекомых объясняется восприятием их язычниками» (3, с. 834), но подробно он на этом вопросе не останавливается.
Упоминание о подобных представлениях в «Поэтических воззрениях славян на природу» отсутствует.
М.Нестерова (ВГУ)
