Изучению устного народного творчества Воронежского края в значительной степени способствовала собирательская работа А.В. Кольцова. Однако некоторые стороны этой его деятельности остаются до сих пор неясными.
Один из первых биографов А.В. Кольцова - А. Юдин указывал, что поэт начал собирать песни по совету В.А. Жуковского. «Патриарх русских поэтов, - писал он, - посетил Кольцова в его доме во время проезда своего через Воронеж... Здесь поручил он Кольцову собирать народные песни» (1).
Однако эта версия не находит подтверждения в письмах А.В. Кольцова. Вот что писал поэт 16 июля 1837 г. А.А. Краевскому: «...принялся, как говорили вы мне, собирать русские народные песни» (2). И далее: «...я теперь собираю народные песни и уж собрал немножко... Вот из них одна. Посмотрите, если она хороша, поместите где-нибудь... Если же они вам приглянутся, напишите, я их еще к вам пришлю: есть в сумке про запас, и собирать буду» (3).
Видимо, А.А. Краевского мало интересовала собирательская деятельность А.В. Кольцова. На эти письма поэт так и не получил ответа, несмотря на настойчивую просьбу: «Ответ мне ваш нужен в теперешнее время потому более, что я, как вам уже писал, принялся собирать русские народные песни пристально. Но, может быть, они вам или не понравятся, или нет, какие бы нужно собирать, следственно, труд мой будет в таком случае совершенно напрасен; а их собирать и копотко и трудно...» (4).
Часть собранного А.В. Кольцовым материала была послана В.Г. Белинскому; однако опубликовать его не удалось по цензурным условиям.
Песни, собранные Кольцовым, были переданы затем П. Киреевскому, который готовил к изданию первый выпуск песен (5).
М.Ф. Де-Пуле, создавая биографию А.В. Кольцова, не внес ясности в решение вопроса о собирательской деятельности поэта. Больше того, он старался умалить роль его как собирателя (6).
А.И. Лященко, готовивший к изданию сочинения А.В. Кольцова, обнаружил в архиве А.А. Краевского песни, записанные поэтом. Две из них: «Ты стой, моя роща...» и «Как у князя было, князя, у князя Волконского» (о Ваньке-ключнике) вошли в сочинения Кольцова, изданные Лященко. Песни «Гаврила, а Гаврила», «Анекдот» и «Цыганский анекдот» не были опубликованы из-за их якобы нецензурного смысла. В примечаниях к академическому изданию А.И. Лященко сделал пометку: «Сборник песен Воронежской губернии, составленный Кольцовым и бывший в руках Белинского и П.В. Киреевского, пока не разыскан. Нами издаются только две народные песни, записанные Кольцовым, которые сохранились в бумагах Краевского» (7).
Лишь в последнее время вопрос об отношении А.В. Кольцова к поэзии народа начал решаться правильно и многопланово.
В.А. Тонков в книге «А.В. Кольцов. Жизнь и творчество» (8) приводит факты, подтверждающие не только творческое использование А.В. Кольцовым русского фольклора (как основного художественного метода), но и социальную тенденциозность поэта в отборе и собирании им произведений народного творчества. В.А. Тонковым детально разработан вопрос об отношении А В. Кольцова к народному творчеству.
Вопросу о песенном богатстве, собранном А.В. Кольцовым, посвящены работы П.Д. Ухова. Ему принадлежит поистине огромное открытие в отечественной фольклористике - в архиве П. Киреевского он нашел тетради с песнями, собранными А.В. Кольцовым, которые позволяют судить о поэте как о крупнейшем собирателе своего времени, стоявшем на глубоко демократических позициях (9).
Собирательская деятельность А.В. Кольцова явилась предметом исследований В. Сидельникова и А. Соймонова (10). Интересные исследования в этом направлении были проведены Р.Б. Заборовой (11). На фактическом материале она «показала нелепость обвинений, предъявляемых Кольцову в равнодушии к поэзии народа», правильно сумела оценить собирательскую работу поэта и ту большую роль, которую сыграл в ней Белинский (12).
В.А. Тонков продолжил публикацию песен, записанных Кольцовым. Во втором томе Собрания сочинений А.В. Кольцова (М., 1958, стр. 181-196) он поместил ряд новых песен поэта из собрания П.В. Киреевского: «Зимовая стужа» (солдатская), «Ты воспой, ты воспой, душа-соловьюшек» (полный вариант тюремной песни), «Танюшка ты, Татьянка» (контаминированный текст игровой песни), «Как и я молода» (контаминированный текст игровой и семейно-бытовой песни), «Аи, Дунюшка Фомина» (текст также контаминирован), «Пойдем, пойдем Дуня» (игровая шуточная солдатская песня), «Ой, Иван, ой, Иван» (шуточная).
Как известно, влечение к фольклору возникло у А.В. Кольцова еще в раннем детстве. Частые отъезды в степь, долгие летние вечера, проведенные среди простого народа, непосредственное знакомство с народными песнями, сказками, легендами - все это раскрывало перед ним неисчерпаемые сокровища народной поэзии. А.В. Кольцов был одним из выдающихся для своего времени собирателей устного народного творчества. Он превосходно знал местный фольклор. Ему знакомы были также «Собрания разных песен» М. Чулкова, «Древние российские стихотворения» Кирши Данилова, «Сказания русского народа о семейной жизни его предков» И.П. Сахарова, сборники В.Ф. Трутовского, И. Пра-ча и других исследователей. В письме к А.А. Краевскому от 13 марта 1837 г. А.В. Кольцов просил выслать ему «кое-какие книги», среди которых назвал «Сказания русского народа о семейной жизни его предков» И.П. Сахарова, изданное в 1836 г. (13). 28 декабря 1839 г. он писал А.Н. Черткову: «Если есть у вас весь Луганский, то, пожалуйста, дайте прочесть» (14).
Поэт следит за изданием песенного фольклора, радуется удачным публикациям. 28 сентября 1839 г. в письме к В.Г. Белинскому он замечал по поводу народных песен, опубликованных Н.М. Языковым в «Отечественных записках»: «Ах, как хороши в восьмом номере «Записок» пять русских песен! Чудо как хороши. (...). И разбор песен Сахарова-Каткова, чудо как хорош; меня чрезвычайно как настроил его разбор» (15).
В статье «О значении А.В. Кольцова для русской этнографин» А. Путинцев отмечает: «Прасольство ставило его в близкие отношения к крестьянскому люду и во время степных разъездов со скотом, и во время выкормки последнего «бардой» около винных заводов, и во время отправления гуртов в большие города, поневоле заставляя вникать не только умом, но и сердцем в жизнь и интересы простого народа» (16).
О живом и непосредственном соприкосновении А.В. Кольцова с жизнью народа, крестьянства свидетельствуют воспоминания его современников - А. Юдина, В. Чубинского, М. Колобыхина, В. Негроскул (17) и других.
Кольцов часто выезжал в земли донских казаков, был хорошо знаком с рыболовами, лесниками и многими крестьянами Селявного, Сторожева, Митяевки, Трясорукова и других сел Воронежской губернии, любил бывать в степной деревне Титчихе, где, по предположению А. Путинцева, записывая песни, мог слушать и рассказ, давший сюжет для его произведения «Хуторок» (18).
Поэт исколесил почти всю Воронежскую губернию, степи Воронежского, Бобровского, Острогожского и Коротоякского уездов. Население этих мест было пестрым по своему составу, в основном это были русские и украинцы. Большой интерес проявил А.В. Кольцов к украинскому фольклору. В архиве Дома-музея И.С. Никитина имеется автограф поэта «Опыт малороссийской поэзии» (инв. № 2976) с тремя песнями: «Голубонька, доню», «Возвращение запорожцев с Кавказа», «Послание к другу из Малороссии».
Записная книжка А.В. Кольцова, которую он вел в 1836-1839 гг., свидетельствует о его фольклорных интересах (19). По ранним стихотворениям поэта - «Ночлег чумаков», «Путник» и другим - можно судить о том, что он не только слушал песни украинцев, но и чутко улавливал особенности их речи.
Уже с первых шагов собирательской деятельности Кольцова «обнаруживается демократическая направленность в его подходе к народному творчеству, желание записывать именно те произведения, которые родились в среде трудящихся масс» (20).
Из пяти песен, присланных А.В. Кольцовым В.Г. Белинскому, великий критик смог опубликовать лишь одну - «Во сыром-то бору брала Маша ягодки»; в ней показаны уродливые явления семейной жизни того времени, обусловленные крепостническим строем.
В.Г. Белинский снабжает текст песни следующими примечаниями: «Противоречие общественности с разумными потребностями и стремлениями человеческой натуры ставит общество в трагическое положение. В нашей народной поэзии бездна трагических элементов, свидетельствующих о глубине и страшной силе русского духа, который, попавшись в противоречие, мстил и себе самому и всему окружающему» (21).
Не получая от А.А. Краевского ответа на волновавшие его вопросы, А.В. Кольцов продолжал собирать фольклор, применяя при этом свои методы записи. В письме к А.А. Краевскому от 16 июля 1837 г. он замечал: «С этими людьми, ребятами, сначала надобно сидеть, балясничать... потом начать самому им пропеть песни две... Потом они затянут, ты с ними же, пишешь и поешь!» (22). С этим письмом поэт отослал А.А. Краевскому песню «О Ваньке-ключнике» с просьбой поместить ее в каком-либо издании: «Посмотрите, если она хороша, поместите где-нибудь, а нет - в огонь! Перегорит да выгорит, так лет через сто будет славная песня» (23).
Можно предположить, что фольклор Воронежского края через творчество А.В. Кольцова и в записях, сделанных поэтом, способствовал формированию взглядов В.Г. Белинского на удалую поэзию в целом. Архивы критика не имеют подобного кольцовскому собрания записей народного творчества. По-видимому, народные песни в записи А.В. Кольцова были одним из немногих изустных собраний, которым мог располагать В.Г. Белинский. Можно утверждать также, что песни, в которых основными были мотивы социального протеста и «удальства» («Ты взойди, ты взойди, красно солнышко», «Ой ли пропажа, пропажа у богатого купца», «Никому так не досталося, как мне, горькой сироте» и другие), явились редкими в то время изустными народными записями, привлекшими внимание В.Г. Белинского. Но опубликовать их критик не мог по цензурным условиям.
А.В. Кольцов глубоко понимал связь русской песни с народной жизнью. В 1839 г. в связи с засухой Воронежскую губернию охватил голод. Горели степи и поля, кругом уныние и печаль. «...И теперь, - писал поэт, - поют русские песни те же люди, что пели прежде, те же песни, так же поют; напев один, а какая в них, не говоря уж грусть - они все грустны, - а какая-то болезнь, слабость, бездушье. А та разгульная энергия, сила, могучесть будто в них никогда не бывали. Я думаю, в той же душе, на том же инструменте, на котором народ выражался широко и сильно, при других обстоятельствах может выражаться слабо и бездумно. Особенно в песне это заметно; в ней, кроме ее собственной души; есть еще душа народа в его настоящем моменте жизни» (24).
Смысл песни для Кольцова всегда был на первом плане, хотя и тонкости записи для него были немаловажны. Интересные замечания делает П. Ухов о методике записи Кольцовым песен: «Кольцов всегда стремился к точности и не позволял себе вносить никаких исправлений в текст песен. Об этом свидетельствуют копии тех песен, которые были отосланы им Белинскому. Разночтения в них совершенно ничтожны» (25).
Найденные П.Уховым тетради позволяют сделать вывод, что А.В. Кольцов сохранял не только интонационную структуру песен, но и народное произношение. Несомненно, что поэт усвоил напевность речи простого народа. По словам А. Юдина, в чтении своих стихов у А.В. Кольцова «заметна была какая-то певучесть...» (26).
Кольцова не удовлетворяет выдвинутое Языковым положение о необходимости народных записей «слово в слово». Его записи - живое свидетельство острого и чуткого восприятия художественных и языковых особенностей народных песен.
Методика записи песен А.В. Кольцова вносила новое в собирательскую деятельность фольклористов. Записывая песни с распевом, поэт оставил прекрасные образцы для последующих собирателей. Техника его записей может широко использоваться композиторами и музыковедами.
Хороводные песни записаны А.В. Кольцовым с особой тщательностью. Он красочно описал несколько хороводов, в том числе народную игру «Ни под свет заря занималася»:
Ни под свет заря занималася, Ой люли-люли занималася. Ни красно солнце выкатилося.
Мой распостылый муж в постелю слех, Во постелю слех, постель мягкую
На перинушку на пуховую, на кроватушку на тесовую...
Кольцов комментирует эту песню следующим образом: «В хороводе. Молодой парень ложится наземь, в головах стоит вместо отца и матери парень с девушкой, и в ногах вместо жены - девушка. Хоровод поет песни. Девушка, заменяющая жену, от конца песни плачет. Мертвый встает, целуется с ней. Весь хоровод грохочет наповал» (27).
К песне «Как под лесом под темным шелкова трава» Кольцов дает пояснение припева «Соседушка-табровушка каков человек?»: «сосе-душка-табровушка - добрый сосед» (28).
Интересно, что в записях поэта встречаются русские песни, подвергшиеся украинизации. Вот отрывки из них:
Как и я молода и бела и румяна Аи що ж, ну да що ж
Ну що ж, ягодка моя,
Ой, Иван, ой, Иван, Иван - девичий обман. Ой, що ж, ну да що ж, Говори, милай, що хошь (29).
Мы не можем не отметить точности записи А.В. Кольцовым народной песни «По морю, по морю, по тихому озеру». Поэт замечает: один парень становится на одном месте, остальные друг дружку берут за руку, начинают ходить кругом парня и поют песню «Сронил шляпу». В это время бросают шляпу наземь... Хоровод останавливается... Парень сам поднимает шляпу, садится около хоровода со словами «сронил пан шляпу со пером»... Он снимает шляпу, бросает наземь и стоит над ней. Хоровод останавливается. Две девушки сходят в середину хоровода, поднимают шляпу, надевают на парня. Он их целует (30).
В своих записях песен А.В. Кольцов сохраняет основные особенности местного наречия, по своему звуковому характеру принадлежащего к одному из сильно акающих говоров Воронежской области.
Сопоставление текстов кольцовских записей с воронежскими архивными материалами говорит о более высоком качестве записей народных песен А.В. Кольцовым. Его песни более красочны, эмоциональны, содержание их полнее, сюжетная развернутость ярче.
Вот образцы художественного совершенства и самобытности песенного народного творчества Воронежского края, записанные А.В. Кольцовым:
хороводные песни - «Как под лесом под темным шелкова трава», «Приехали купчики с-под Москвы», «Течет речка вниз по камушкам»;
плясовые - «Чернецкое пиво размывчиво было», «Попляшите, девушки, да попляшите, молодушки»;
лирические - «Пойду-выйду на крыльцо», «Не могу я разгуляться, тоски-горя разогнать».
А.В. Кольцова интересовали различные жанры русского народного творчества. Кроме анекдотов (о них он писал А.А. Краевскому: «Присказками-то я вас уже употчевал, чай, не захотите в другой раз: больно солоно!» (31)), поэт собирал пословицы и поговорки, вошедшие в сборник «Русские пословицы, поговорки, приречья и присловья». Впервые он был напечатан в «Воронежской беседе на 1861 год» М.Ф. Де-Пуле, который получил эту рукопись от И.С. Никитина. Начал собирать пословицы и поговорки А.В. Кольцов по совету А.А. Краевского (см. письма поэта от 12 февраля и 16 июля 1837 г.).
Он записывал их в специальную тетрадь, но, не видя сочувствия к своей работе, в 1838 г. прервал ее. Но и то, что сделано поэтом, представляет большой научный интерес для истории русской паремиографии.
Издание М.Ф. Де-Пуле кольцовского собрания пословиц и поговорок неполно. В 1891 г. кольцовская рукопись была использована почти целиком М.А. Дикаревым для его «Воронежского этнографического сборника» и, наконец, напечатана А.И. Лященко в академическом издании сочинений поэта (1911 г.) с сокращениями и без достаточной точности. И только А.М. Путинцев перепечатал кольцовское собрание с буквальной точностью и почти без пропусков в «Трудах Воронежского государственного университета» в 1926 г. Сборник представляет собой пронумерованную тетрадь из голубоватой бумаги, сложенной в восьмую долю листа. Всего в нем был 41 листочек. Пронумеровал страницы М.Ф. Де-Пуле во время подготовки сборника к печатанию в «Воронежской беседе на 1861 год».
Впервые в истории воронежской фольклористики А.В. Кольцов расположил пословичный материал по тематическому признаку. Пословицы имели яркий социальный характер и свидетельствовали о демократических взглядах собирателя.
А.В. Кольцов приступил к собирательской работе, будучи уже подготовленным к ней. Он ознакомился с собраниями русских пословиц Снегирева и Богдановича, а также с «Письмовником» Курганова. Возможно, эти работы послужили ему образцом для составления сборника.
Удивительная точность записи пословичного материала в коль-цовском сборнике еще раз говорит о достоинствах А.В. Кольцова-фольклориста, бережно относившегося к произведениям народного творчества. А.В. Кольцов в этом отношении стоит значительно выше И.М. Снегирева, который бесцеремонно переделывал и исправлял произведения народного творчества.
Собранный в сборнике А.В. Кольцова материал характеризуется социальной направленностью. Особенно широко в нем представлены пословицы и поговорки, выражающие протест городской и деревенской бедноты против крепостного строя: «Казенная палата от мужиков богата» (К-24) (32); «Нанялся-продался» (Н-45); «Не всяк гром бьет, авось и староста помилует» (Н-9); «Каков царь, таков и псарь» (К-23); «Сыт голодному не разумеет» (С-64); «Голод не свой брат» (Г-22); «С суда -ни деньги, с потравы - ни хлеб» (С-3); «Царь воды не удержит» (Ц-2).
Близость к народу, живая связь с ним дали А.В. Кольцову такой яркий, социально насыщенный материал. Сборник ценен своей демократической направленностью и является для своего времени первым сравнительно крупным собранием южнорусских пословиц.
Пословичный материал А.В. Кольцова имеет недостатки, объясняющиеся в основном состоянием этнографической науки, которая, по словам А.М. Пыпина, «в те годы еще едва начиналась» (33). Его записи, например, не имеют паспортизации. Известно лишь, что все они сделаны в Воронежской губернии.
Подводя итоги сказанному, мы можем сделать следующие выводы.
Свою собирательскую деятельность А.В. Кольцов развернул под влиянием В.Г. Белинского, призывавшего интенсивно и всесторонне изучать народные обычаи и народное творчество как средство познания народа. Это влияние определило качественный состав песенного собрания А.В. Кольцова («удалые», антицерковные, антикрепостнические песни).
Судя по обилию собранного А.В. Кольцовым материала, по точности записей, сохранению диалектных особенностей, поэт был фольклористом, усвоившим достижения современной науки в изучении народного творчества.
Сопоставление собранных А.В. Кольцовым народных песен с архивными материалами, отражающими песенный репертуар Воронежского края XIX в., убеждает нас в довольно широком бытовании записанных поэтом песен, а также в высоких художественных качествах произведений его рукописного собрания.
Произведя сличение кольцовских записей с 280 текстами воронежских песен Архива Географического общества, мы пришли к выводу, что никто из собирателей воронежского фольклора не проявил такого великолепного чутья в отборе высокохудожественных образцов народной песни, как А.В. Кольцов.
Ценные комментарии, великолепное чутье этнографа, а главное -демократическая направленность в оценке произведений народного творчества дают нам право считать А.В. Кольцова одним из непосредственных предшественников фольклористов-демократов 60-х гг. XIX столетия.
