Над Потуданью кружат два коршуна, прижившиеся где-то на окраине Мостища в высоких кронах дубравы. Внизу - хутор, который, если смотреть на него с высокого мыса, будто из прошлого: крыши большинства домов из тростника; маленькие покосившиеся окошки торчат из-под нависших тростинок; заросли садов создают атмосферу заброшенности и глубокой древ­ности...

Две пожилые американки, приехавшие как-то к Валерию Ивановичу на раскопки, потратили все свои фотопленки и заказали В.И. Гуляеву еще кучу для съемки Мостищенского местожительства. Тогда, в 80-е у кого в хуторе сохранился земляной пол (!), вызывавший неизменное восхищение у американок («и тут живут люди?»). С изумлением ребенка, впервые увидевшего море, они чуть ли не на цыпочках ходили по хутору с широко раскрытыми глазами и еще наверху, в лагере, поставленным на время экскурсии улыбками (мало ли чего жители вообразят себе... так уж лучше улыбаться). Вот так американские пенсионеры-«экстремалы» познают мир, отправляясь на «заслуженный отдых», в том числе и в Россию, в ее глубинку прожигать свои пенсии, усердно и непомерно серьез­но, будто от их работы зависит судьба мира, клеить разбитую греческую амфору... Старушки-иностранки иногда наивно спрашивали своих сверс­тников:

-   А вы путешествуете по миру?

При этих непонятных словах бабушка Маша, торговавшая молоком, ско­роговоркой, как бы оправдываясь, отвечает искренне и прямо:

-Да куды уж нам, по миру-то. Скотина, дети, унуки, куды уж нам...

А присутствующий при случае представитель мужской части вставлял необходимое пояснение:

-   Тут бы до Острогожска апасля дождя попутешествовать за хлебом. А то, почитай, уже как три дня ня возють, дороги-то у нас того... Нету!

Американки русского не знали, им что-то переводила студентка-отлич­ница. Те, неизменно улыбаясь, делали вид, что что-то поняли (на самом деле - ничего абсолютно), брали молоко, благодарили и шли приступом на гору в лагерь.

Как-то вместе со студентами во время раскопок городища мы сидели на краю обрыва и, вспоминая со смехом этот эпизод, смотрели вниз на хутор. А в нем, кажется, ничего и не изменилось.

-   Как же, не изменилось, - напомнил кто-то, - после американок два года молоко не покупали...

-   А чего так?

-   Так те покупали за что скажут, и мостищенские быстро сообразили, что у москвичей и американок деньги деть некуда. Заломили за молоко втридо­рога. Им-то что, хоть доллар, хоть два. А мы облизнулись, в Коротояк ездили за молоком или в Острогожск. Караул...

Вот уже который год сидим на этом месте, прозванном П.Д. Либеровым «древней дорогой». Оно облюбовано как место отдыха. Здесь можно удобно посидеть на небольшой приступке - краю «древней дороги». Эта дорога тянется по краю городища с юго-запада от внешней линии обороны и поч­ти до самой стрелки мыса. И вправду - дорога: узкая, шириной в несколько метров полоска зеленой травы. Она ярче той, которая растет на городище и выделяется в любое время года... Постойте, а чего это утоптанная дорога должна выделяться яркой и сочной травой? Если ее утоптали, то она должна добыть серой и блеклой.

В1993 г. решено было покончить с этими предположениями и раскопать «древнюю дорогу». Кто-то уже намеревался найти на ней потерянные купцами монеты, кто-то собирался установить ширину колес повозок. Ведь не одна сотня их тут проезжала! Разметили раскоп поперек «дороги» и нача­лись раскопки.

- Валерий Дмитриевич, дорога углубляется!

- Как это... углубляется?

- А так, - взволнованно докладывает кто-то из студентов-первокурсни­ков явно заранее настроенный на «монеты на дороге» и на «ширину колес древней повозки» и ни на что больше, - полезла куда-то вглубь!

Траншея углубилась на три штыка, но уже видно и так: с монетами и колесами придется подождать - перед нами открывалось заполнение рва. Так... Выше него должны быть какие-нибудь столбы, канавки или что-то в этом роде... Ага, вот и они. В нескольких метрах выше рва появились две параллельные линии канавок для закрепления столбов. В них были найде­ны столбовые ямки для вертикальных столбов. Около канавок - меловые камни для лучшего закрепления столбовой конструкции.

Ров имел в ширину в среднем 5-6 м при глубине в материке до 1,5 м. Его внутренняя стенка обложена камнем для прочности.

Подобной линии обороны не было на северо-восточном склоне городи­ща, а здесь ее присутствие объяснялось просто: юго-западный склон был по­логий и сравнительно неглубокий. Здесь была опасность того, что против­ник взберется на склон беспрепятственно. Чтобы этого не произошло, были созданы дополнительные трудности. Осталось только непонятным: в какой период сооружались эти укрепления - с начала строительства обороны, или во втором периоде, когда опасность нападения увеличилась.