Прежде чем мы поговорим, читатель, о древних укреплениях, их устройстве, немного теории. От чего зависит мощность оборонительных средств? К примеру, месторасположение крепости, крепостных стен, количество башен, глубина рва и прочие оборонительные преграды? История дает нам ответ на этот вопрос - от технических возможностей нападающих. Испанцы завоевывают Америку. Пленному индейцу конкистадоры предлагают свободу, если тот со 150 шагов пробьет из своего лука кольчугу. Индеец поверг в шок испанцев: он выпустил тростниковую стрелу с кремневым наконечником, которая пробила кольчугу на два кольца. Захватчики, придя в себя, тут же сменили кольчуги на железные доспехи, подбитые изнутри войлоком. Так можно было спастись от коварной стрелы индейцев. Что в этом примере для нас важно: наступательные возможности оружия оказались сильнее оборонительных. Отсюда - перестройка обороны. Будь у индейцев технические возможности, они бы прикрепили к стреле железный наконечник, и тогда испанцу ничего бы не помогло: стальной наконечник стрелы с расстояния 75 м пробивает кольчугу даже из дамасской стали. Но индейцы не умели получать железо...
До XVIII в. в России мысовой принцип в размещении городищ господствовал, так как он создавал наилучшие возможности для обороны. Но к этому времени он исчезает, а в XVIII в. пропал вовсе. Почему? Развитие огнестрельного оружия привело к тому, что мыс теперь не спасал от обстрел из пушек и крепости стали ставить не на мысах, а там, где надо было перекрыть удобный для противника путь наступления. При этом изменяются крепостные стены: они теперь создаются не из дерева, а из камня, кирпича. Появляется многоугольная форма крепости как самая удобная для обстрела противника, атакующего крепостную стен. Создаются угловые башни, из которых можно стрелять по противнику вдоль стен. В ответ на эти изменения усиливается мощность осадной артиллерии. И так всю историю: усиление силы нападения влечет ответную реакцию - усиление средств обороны наоборот. Поэтому, если мы вдруг обнаружим неказистые на первый взгляд укрепления древних городищ в виде плетня - это не обязательно примитивная техника строителей. Это для тех условий вполне могло быть достаточным, чтобы не дать возможности, например, коннице противника дорваться на городище. И если вдруг плетневые конструкции начинают заменяться более мощными, значит, возросла опасность вторжения, прорыва. Возможно, противник изобрел что-то более совершенное для штурма, и надо было его преимущества свести на нет.
На мостищенском мысу видны остатки двух линий укреплений. Внешняя линия почти на всем своем протяжении распахана до основания. Но по краям мыса видны на протяжении нескольких метров остатки невысокого вала и рвов - один перед валом, другой - за валом.
Внутренняя линия обороны, расположенная примерно в сотне метров от внешней, выглядит необычно. На поверхности земли - вал высотой с полметра и шириной до 10 м. А вот ров располагается не снаружи вала, как обычно и должны располагаться рвы обороны, а изнутри. Такая странность была впервые отмечена П.Д. Либеровым в 1957 г., когда он осматривал городище. Тогда же он сделал предположение о возможности существования здесь культового сооружения. Действительно, у святилищ часто имеется только ров, либо ров с внутренней строны вала. Тогда оба эти сооружения не имеют отношения к обороне, а связаны с ритуальными обрядами древних. П.Д. Либеров произвел небольшие раскопки на месте внутреннего вала и рва. Раскопки показали: ров действительно находится «не на месте» - сзади вала. Позже А.И. Пузикова на основании этого сделала вывод об использовании жителями поселка не всей площади мыса, а только той, которая на ходилась в пределах внешнего и внутреннего валов (Пузикова, 1969, с 401). Получалось уж совсем что-то необычное и ранее не встречавшееся. Последующие раскопки прояснили запутанную и необычную ситуацию.
В 1987 г. А.Т. Синюк вновь решил исследовать внутреннюю линию раскопки должны были показать: а не относятся ли ров и вал к эпохе бронзового века? Раскоп длиной 24 и шириной 2 м поставил все на свое место. Оказалось, что впереди вала находился еще один ров, но невидимый до раскопок, а раскоп Петра Дмитриевича не дошел до него самую малость. Таким образом стало ясно, что внутренняя линия - оборонительная, состоит из вала, который ограничивался двумя рвами. Конструкция рвов и вала показывала однозначно, что они не имеют отношения к эпохе бронзы и связаны с населением скифского времени. У обоих рвов характерная форма - перевернутая трапеция. Это типичная форма рвов лесостепных городищ скифского времени.
Удалось в общих чертах установить, как создавался вал. На древнюю поверхность были уложены меловые камни, выполнявшие роль крепиды вала. Это меловое ядро мешало валу расползаться. По центру вала археологи нашли три параллельные друг другу канавки шириной 0,6-0,7 м, углубленные в погребенную почву. Такие канавки использовались для установки в них бревен, между которыми насыпалась земля. Стена возвышалась над валом на несколько метров. К ней, вероятно, были пристроены настилы для передвижения обороняющихся, имелись бойницы для обстрела противника. Самих бревен или их остатков не было обнаружено. То ли деревянную стену разобрали, то ли дерево не сохранилось. Но подобные канавки для закрепления деревянной стены - хорошо известный прием устройства обороны для городищ скифского времени Днепро-Донского лесостепного междуречья.
Затем строители стали рыть ров перед валом и грунт (глина, мел) набрасывали на камни. Так получился невысокий вал высотой до 0,4 м. Такая высота вала не устраивала строителей, и они досыпали грунтом, взятым где-то со стороны, вал, сделав его высоту до 0,7 м.
Но зачем же тогда внутренний ров? Какую роль он выполнял? В ходе раскопок удалось рассмотреть стратиграфию разреза вала и уловить самое главное для ответа на этот вопрос. Было видно, что со временем вал оплыл в обе стороны. Но при этом сползавший с него понемногу грунт ложился не на дно внутреннего рва, а сверху, на его заполнение. О чем это свидетельствует? О том, что ров был заполнен грунтом, когда в него стал попадать сползающий грунт с вала. Становилось ясно: вал и внешний ров - это вторая по времени линия укреплений. А до этого действовала первая по време ни линия, от которой сохранился ров. Его просто засыпали грунтом, чтобы «не мешал», и соорудили новую линию.
Тогда возник вопрос: ров не может один выполнять оборонительные задачи (хотя он и имел ширину до 7 м и глубину до 3 м), должен, видимо быть вал, от которого что-то осталось? Но поиски этого «что-то» ни к чему не привели. Логично было бы рассудить: при создании новой линии обороны строители «старым» валом засыпали «старый» ров. Так же проще. Но никаких признаков этого во рву нет! Там - обычное черноземное запопнение без камней крепиды вала, без перемешанного грунта, который и должен был быть показателем срытия «старого» вала. Что же тогда получается?
Так или иначе, за рвом должны были быть какие-то укрепления. Приходится предполагать, что они были незначительными по мощности и состояли из рва и какого-то легкого деревоземляного сооружения за ним. Таким сооружением могла быть конструкция в виде плетня. Из плетня, углубленного только в погребенную почву, делались две параллельные линии, забитые посредине черноземом. Такой вариант ближе всего к истине. Во-первых, такие укрепления известны в это время, во-вторых, становится понятным, почему в материке не осталось столбовых ямок от мощных столбов; в третьих, заполнение между линиями плетня могло попасть в ров и не оставить никаких следов, кроме того, что в нем было найдено - чернозем.
В конечном итоге в ходе этих раскопок была впервые получена информация о двух периодах в жизни укрепленного поселка. Последующие раскопки подтвердили эти первые предположения.
В 1990 г. была исследована внешняя линия обороны. Здесь повторилось все то, что было обнаружено во внутренней линии. Различия касались только некоторых конструктивных приемов. Здесь в валу были обнаружены не канавки, а два ряда столбовых ямок, выполнявших ту же роль деревянной стены: между вертикальными столбами укладывали горизонтально бревна. Кроме того, деревянные конструкции здесь горели: в валу были найдены древесный уголь, фрагменты обгорелых деревянных плах, прослойка обожженного грунта. После пожара строители произвели перестройку и досыпали вал грунтом.
Утренний легкий ветерок и чистое синее небо без единого намека на даже случайно залетевшее к хутору облачко чуть колышет степную невысокую высохшую травку... По склонам мыса на выступах мела розовеет чебрец.Время от времени ветерок доносит его аромат, от которого становится так легко на душе и вольно... И думается: откуда у этой невзрачной травы столько аромата, который, кажется, никогда и не кончится...