В IV тысячелетии дон.э., примерно в середине тысячелетия на СреднийДон со стороны севера (леса) стали приходить группы населения из междуречья Оки и Волги. Они принесли с собой и новые традиции в формах и орнамен­тации керамики. Форма этих сосудов напоминает перевернутый колокол, а орнаменты представляют собой ямки, которыми покрыта вся поверхность. Ряды ямок часто разделялись оттисками расчески (гребенки). Эти оттиски создают горизонтальные линии, или геометрические узоры. Такой орнамент принято называть в кругу археологов-неолитчиков «ямочно-гребенчатьм». Культура эта получила название «рязанско-долговская» (по стоянкам по Оке на Рязанщине и селу Долгое на Верхнем Дону в Липецкой области). В конце 50-х на чале 60-х гт. В.П. Левенок провел раскопки Долговской стоянки, благодаря чему и была выделена и охарактеризована эта культура.

Лесные племена пришли «основательно», принесли в Донскую лесостепь многочислен­ные орудия для обработки дерева - топоры, долота, тесла, в большом количестве орудия рыболовства- костяные гарпуны, крючки для ловли крупной рыбы. Вообще, камен­ный инвентарь отличается массивностью. А кремневых пластин, которыми ярко харак­теризуется среднедонская неолитическая культура, мало. Рязанско-долговцы были, главным образом, охотниками на крупных зверей - медведей, лосей, оленей. Поэтому в их каменном инвентаре много наконечни­ков копий, дротиков, крупных наконечников стрел. Ничего подобного не было в местной среднедонской культуре.

Появлением лесных охотников и рыболо­вов рязанско-долговской культуры заканчи­вается ранний, первый этап развития сред­недонской культуры, начинается второй этап ее развития.

По мнению А.Т. Синюка, племена сред­недонской неолитической культуры и при­шельцы жили мирно, и каких-либо следов враждебных воинственных отношений не видно. На керамике появляется смешанный орнамент в виде комбинаций местного накольчатого и при­шлого ямочного орнаментов. Распространяется гребенчатый орнамент-еще одно свидетельство влияния пришлых племен. В форме сосудов тоже новшества - горшки с сужающимся верхом яйцевидной формы.

В первой половине IV тысячелетия до н.э. начинается третий период в развитии среднедонской культуры: на Средний Дон с юга приходят энеолитические племена скотоводов-коневодов, и местное население уходит в северо-западном и западном направлениях. Тут следует предполагать на­пряженные отношения, вытеснение более организованными скотоводами охотников и рыболовов неолита. Правда, далеко не все ушли, как предпо­лагает А.Т. Синюк. Оставшиеся продолжали жить своими традициями, но уже под воздействием степных скотоводов, постепенно перенимая их более развитую культуру.

Происходят изменения в керамике: появ­ится керамика с прочерченным орнаментомтак называемого «дронихинского типа» по названию стоянки у урочища Дрониха в Таловском районе на Битюге.

Во второй половине III тысячелетия до н.э. на Средний Дон приходит еще одна волна. На сей раз опять из леса, и не охотники-рыболовы, а рыболовы. У них рыболовство стояло на первом месте и со­ставляло основу хозяйства. На стоянках множество гарпунов и крючков. Появление новых пришельцев привело к появлению новых традиций в керамике. Орнамент преобладает гребенчатый. Ямки наносят­ся, но редко. Эта лесная «рыболовная» куль­тура получила название «рыбноозерская» по местечку Рыбное Озеро на притоке Воронежа р. Матыра. Получилось так, что скотоводы энеолита господствовали на южных территориях Среднего Дона, а рыбноозерцы на севере. То есть каждый пришелец занял свою экологическую зону, удоб­ную ему для ведения хозяйства.

Мы говорим про неолит и ни словом не обмолвились про земледелие и скотоводство на Среднем Дону в эту эпоху. Да было ли и то и другое? Как ты, читатель, уже, наверное, успел понять: наступление новой эпохи еще не ведет к появлению ее признаков у населения. Эпоха-то пришла, да люди не замечают ее! Почему? Да потому что нет необходимости. Охота и рыбо­ловство дают возможность прокормиться, а занятие земледелием и ското­водством - это новое, незнакомое и трудоемкое дело! Традиция, которую поддерживала сама природа, труднопреодолимая вещь! Человек будет цепляться за нее, пока не наступят такие времена, когда жить прежними традициями станет невозможно. Когда жить прежними традициями, цеп­ляясь за старый, «дедовский» опыт, за старых богов, станет опасно. Когда жизнь семьи, рода, племени будет поставлена под угрозу существования (вспомним Бинфорда)... Вот тогда рушатся традиции старые и создаются или перенимаются новые.

Пока же все имеющиеся данные по земледелию и скотоводству среднедонских племен косвенные. Прямых и однозначных свидетельств нет. На­пример, на стоянке Копанище 1 на Тихой Сосне А.Т. Синюк в ходе раскопок нашел и передал на анализ из слоя, содержащего накольчатую керамику, почву. Анализ, произведенный специалистами, показал, что слой содержит пыльцу сорняков, которые встречаются там, где обрабатывается земля. Вспомним в связи с этим, где растет крапива? Там, где человек «покопался». Но «покопался» это еще не земледелие. Нет (может, пока не найдены?) остатков зерен - прямых свидетельств. Не исключено, что попытки такие были (Винников, Синюк, 2003, с. 50). Но заниматься земледелием и сегодня на Среднем Дону-дело рискованное. Возможно, что первые попытки так и остались попытками.

То же можно сказать и о скотоводстве. На Копанище 1, например, с накольчатой керамикой встречены кости крупного рогатого скота, лошади. Но... Никто не гарантирует, что они не попали сюда из других слоев стоян­ки, ведь она многослойная и содержит находки самых разных эпох!

Что же в итоге? В итоге донское население неолита жило за счет при­сваивающего хозяйства. Донская лесостепь благодаря своим возможностям давала условия существовать за счет охоты и рыболовства. Интересно, что даже в раннем железном веке, в I тысячелетии до н.э., среди племен совер­шенно другой эпохи, но живших в лесостепи на Верхнем Дону, большей час­тью в лесах, тоже нет прямых свидетельств земледелия! Скотоводство было, а вот следов земледелия не обнаружено.

В хозяйстве среднедонских племен явно просматривается специализа­ция. С чем она была связана? Конечно, с возможностями для нее в донской лесостепи. Скотоводы находили для себя свои необходимые условия, рыбо­ловы свои, охотники свои. Кроме того, необходимо иметь в виду, что при­шельцы приносили на Дон свои традиции и цепко держались за них. Ведь это - опыт, «сын ошибок трудных», добытый трудами многих поколений. Так что одни охотились на медведя и лося, другие ловили рыбу и мало инте­ресовались охотой, а третьи не ели рыбу вообще и предпочитали разводить скот. Так же как когда-то в степи делали их предки. И всем Донская лесо­степь давала осуществить свои возможности. На то она и лесостепь!