Исторические даты имеют большое значение в общественной жизни, позволяя об-ществу и государству сохранять историческую память как важную составную часть национальной идентичности. Выбор значимых дат не является случайным. Он преж-де всего определяется интересом людей к тем событиям и эпохам, которые пред-ставляются важными живущим поколениям.
В своё время в воронежских историко-краеведческих кругах проходили оживлен-ные дебаты о дате основания нашего города. Спор шел о том, что брать за основу генеалогии – царский ли указ (1585г.) или первое летописное упоминание (1177 г.). Наиболее горячие головы утверждали, что Воронеж «существовал всегда», по край-ней мере, со скифо-сарматских времен.
Местные археологи, исследовавшие остатки протогородов, расположенных по всему бассейну реки Воронеж, подтвердили древнейшую заселенность этой терри-тории и преемственность всех сменяющих друг друга культур. Их находки, вкупе, мо-гут составить целую экспозицию на тему «Воронеж древний», достойную украсить лучшие археологические выставки мира.
Однако, Воронеж не Казань, чья дата основания неоднократно удревнялась сооб-разно сменявшимся идеологическим установкам. У нас всё решалось на «строго на-учной основе». Когда решался вопрос о целесообразности празнования 800-летия Казани, то Академия наук этому воспротивилась. Ведущие авторитеты в области отечественной истории академики Б.А. Рыбаков и Л.В. Черепнин выступили против, полагая, что письменные источники не подтверждают эту дату, а археологические находки недостаточны, чтобы утверждать, что на этом месте в то время располага-лось именно городское поселение. Но все-таки казанцы отпраздновали юбилей сво-его города.
Тогда, в 1980 году ученый спор шел в основном о достоверности сведений, содер-жащихся в летописной «Казанской истории», где в частности сказано:« Бысть же на Каме на реке старый град, именем Брягов, оттуда же прийде царь, именем Са-ин Болгарский. И поискав по местам проходя в лета 6685 (1177 год) и обрете ме-сто на Волге, на самой Украине русской…И бысть Казань стольный град вместо Брягова…».)*
*Воронеж тоже появился на страницах русских летописей в 1177 году и эти города, в ка-ком то смысле, летописные побратимы. Но нашему городу не повезло и датой его основания считается указ о строительстве крепости, т.е.1585 год. Казанцы не стали мерить рождение города от начала строительства Казанского кремля, а пошли намного дальше – 800 лет им показалось до обидного мало и они удревнили свою историю ещё на 200 лет.
Основанием этих теоретических построений стали найденные в ходе архео-логических работ две древние монеты – саманидский дирхем (900 г.) и чеш-ский динар (930 г.) обнаруженные в до монгольском слое раскопок. Для подобного персмотра даты основания Воронежа не достаточно ни летописных данных, ни най-денных археологами поселений городского типа с крепостными и фортификацион-ными сооружениями домонгольского периода.
Казалось бы, раз ученые «уперлись» в своём буквоедстве, дело за писателями и журналистами, которым академики и профессора не указ. Но и тут та же картина. Например, журнал «Воронеж» в №10 за 2006 год, в разделе «Историческая сенса-ция» утверждает, что: « Воронеж усновал потомок золотоордынской знати», (вот ведь какие татары – в X-м веке Казань основали, а в XVI-м до Воронежа добра-лись). Статья подписана не каким-то татарином, а атаманом казачьего общества «За возрождение Донского казачества» Алексеем Ломакиным и поэтому вызывает не-кое недоумение…
Суть статьи вот в чем: сподвижник разорившего Москву хана Тохтамыша татарский эмир Бек Ярык Оглан сбежав, от преследования армии Тимура (Тамерлана) в дале-кую Рязань, принял там православие и стал именоваться Иваном Михайловичем. Сын его Берке дал начало боярскому роду Биркиных. А город Воронеж «основал на пустыре Биркин Василий Григорьеывич его правнук…»
Мораль статьи, очевидно, в следующем: мол, смотрите, «дети», как перековался род татарского эмира под русской эгидой. Ещё в 1382-ом году, он, будучи сподвиж-ником Тохтамыша, жгёт Москву, а уже в 1395-ом служит рязанским князьям и воюет с татарами. Его потомки — Григорий с сыновьями Василием и Петром, как стоялые головы, назначаются организаторами станичной и сторожевой службы на разан-ских украинах. Сам Василий Биркин стал первым казачьим головой – официальным начальником донских казаков.
В своё время уже бытовала довольно спорная версия, что все мало-мальски при-личные люди в государстве Российском происходили из родов крещеных татарских мурз, но исходила она не из казачьих уст и не с их подачи. Казаки больше воевали с турками и татарами, нежели сотрудничали с ними. Но дело не в этом. В конечном итоге, все равно, был ли спор «славян между собою» или спор «татар между со-бою», все это — далекая история, как и «Ахматовы слободки» княжестве Курском, откуда согласно Татищеву идут казачьи истоки. В дальнейшем эти взгляды развития не получили, а наличие на Верхнем Дону и на Воронеже многочисленных древних казачьих городков говорит о том, что корни казачества следует искать все же на во-ронежской земле.
Воронеж не был построен «на пустыре», как утверждает А. Ломакин, он был ско-рее возобновлен как крепость на месте старых казачьих поселений. В нашем регио-не существовало более 40 казачьих городков (по росписи В.Биркина, т.е до 1585 г.), причем, более раннее их существование подтверждено сведениями из русско-турец кой дипломатической переписки (XV в) и грамо-тами рязанских и сарайских митро-политов к жителям Червленого Яра (XIVв) В отрывке старинной казачьей летописи сохранившемся в записях «Вкладной книги» часовни на Лубянке ( г.Москва) до-вольно определенно сказано: « Там, в в е р х о в ь я х Дона, народ христиан-ский воинского чину живущий, зовомии Козаци». По этим сведениям времен Куликовской битвы (1380 г.) так географически можно локализовать только воронеж-ский регион.
Версию о татарском прошлом рода Биркиных автор основывает на данных из так называемой «Бархатной книги», составленной в 1682 году, то есть через сто лет после строительства воронежской крепости. Как сообщает «Историческая энцикло-педия»: « Бархатная книга» – родословная книга наиболее знатных боярских и дворянских фамилий…В Бархатной книге имеются фактические ошибки, фаль-сификации; она требует критического к себе отношения…». Поэтому произво-дить от татарина Берке род Биркиных однозначно не следует.
Само слово Бирка очень древнее. Известен город Бирка XI-X веков, расположеный в Швеции. Это слово имеется в «Повести временных лет» написанной первым летописцем Нестором, встречается оно и в чешских, валахо-болгарских грамотах XI-XII веков, и означает что-то вроде судейского чиновника. К татарским временам оно никакого отношения не имеет, а как прозвище вполне подходит к обозначению рода занятий служилого клана Биркиных. В справочнике по именам и фамилиям «Ономастиконе» значится и владимирский крестьянин Бирка (1510 г.), что доказывает распространение этого прозвища-фамилии в различных социальных средах.
Статья Алексея Ломакина, ко всему прочему, назвавшимся казачьим атаманом, ничего не говорит ни о казачьем прошлом воронежской земли, ни о сторожевых и пограничных крепостях времен Киевской Руси, расположенных на Воронеже и Верхнем Дону. Обозвав казачьего голову Василия Биркина татарином, автор совершенно забывает тот факт, что именно в те годы русско-татарское противостояние было самым жестоким и беспощадным. Не от хорошей жизни строили города-крепости и сплошную линию обороны — Белгородскую черту. Не просто так Василий Биркин наказывал станичникам:
« Стоять на сторожах, с коней не ссаживаясь, станов не делать, огонь раскла-дывать не в одном месте дважды, где полдневали там не ночевать…»
Именно для тех лет верна поговорка «Незваный гость хуже татарина».
Не подпишись Ломакин казаком, да ещё и атаманом, все было бы проще. Ну, ма-ло ли сейчас оглушительных исторических версий. Одной больше, одной меньше, но воронежские казаки могут не понять почему, фактически от их имени, пущена в свет такая информация, а, по сути, дезинформация об историческом прошлом Воро-нежа.
В русской истории много парадоксов, были и обрусевшие татары, служившие «ца-рям Иванам», и отатаренные русские, служившие «салтанам». Казаки, как извест-но, тоже бывали разные (ордынские, татарские, воровские…).
В битве при Калке татары заслали в русский лагерь воеводу бродников* Плоскиню, уговорившего князей сдаться. Этот факт стал хрестоматийным и часто служит для осуждения предков казаков — бродников. Но было и взятие Азова, покорение Сибири и Кавказская Линия – гордость казачьей истории.
Татаро-монгольское нашествие выявило раздробленность и разобщенность русских княжеств, полное отсутствие общенациональных интересов, когда для достижения сиюминутных выгод шли на любой компромисс.
Похоже, подобный элемент присутствует и в статье Ломакина. Непонятно, чем ру-ководствовался г-н Ломакин и чьи интересы он представляет. Во всяком случае, не интересы воронежцев, предлагая им «усеченную» дату основания города (пусть по-ка и официальную), и не интересы воронежского казачества, чьим именем он кос-венно прикрывается.
Может быть, он и «казачок то засланный»…
* Бродники считаются предками казачества у целого ряда исследователей. В русских летопи-сях они упоминаются всего четыре раза – под 1147, 1216, 1223 и 1353 гг. Лев Гумилев пола-гал, что бродники народ русско-хазарского происхождения исповедовавшего христианство и жившего на Дону. О Бродниках сообщают как персидские летописцы, так и европейские источники – 1222 год грамота Андрея II (короля Венгрии), 1254 г письмо Белы IV к папе Римскому Инокентию IV и пр. Известные по письменным источникам бродники археологически проявлены в регионе Верхнего Дона до устья р.Богучарки. На територии Воронежа, на левом берегу археологами описано 4 поселения бородников –Тавровское, Шиловское II, Университетское III и поселение в районе Отрожки. Многие поселения пережили «татарское время» и сохранились до XVI века, т.е до времени «возобновления» Воронежа, а некоторые из них попали в роспись казачьих городков составленную в 1588 году Василием Биркиным.
