Период с конца XI и до XV века на Руси характеризуется феодальной раздробленностью. Как пишет академик Б. А. Рыбаков, к началу нашествия мон-голо-татар на Руси было около 50 княжеств, и дробление их на более мелкие продолжалось. Эгоистичные интересы отдельных князей, пренебрежение их общерусскими задачами и нередкие союзы с половцами в борьбе с соседними княжествами, бесконечные кровопролитные войны не могли не сказаться на судьбах населения Руси.

В то же время период с конца XI — начала XII веков до нашествия монголо-татар нельзя считать временем регресса в истории Руси. Эта эпоха характеризуется ярким расцветом русской культуры, бурным ростом городов. Развивались феодальные отношения, отмечался рост вотчинного хозяйства, усиление феодальной зависимости простых общинников, хозяйства которых в первую очередь страдали от княжеских междоусобиц. Они искали районы более спокойные и благоприятные для развития земледелия, охоты, рыболовства. И находили их в пограничье с половецкими кочевьями, но расположенными на почтительном от них расстоянии. Ими становились и некоторые места в бассейне Дона.

Но массового заселения районов, откуда совсем недавно ушли славяне, спасаясь от кочевников, не произошло. Новые пришельцы обосновались главным образом на реке Воронеж. В более южных районах их почти не было. В XI — первой половине XIII веков здесь проживали лишь незначительные группы древнерусского населения — на Дону и его притоках, к юго-востоку от реки Воронежа. Это так называемые бродники, о которых неоднократно упоминают русские летописи.

Среди бродников были не только русские, но и выходцы из других народов, обитавших в разное время в степи и лесостепи (аланы, болгары, печенеги, половцы) и в силу каких-то обстоятельств порвавших со своими племенами и ордами. Правда, русское население среди бродников явно преобладало, хотя в их материальной культуре заметно влияние и кочевнических традиций (например, отопительные сооружения в жилищах в виде очагов).

Поселения бродников обнаружены на Дону, в низовьях Воронежа (на левом низком берегу), на Битюге. Количество их невелико. Но будущие археологические исследования донской территории, возможно, и увеличат их число. Поселения небольшие по площади, расположены в поймах рек, на дюнных возвышенностях или на невысоких террасах, без каких-либо укреплений. Одно из них — на южной окраине города Воронежа на низком левом берегу реки, напротив Шиловского леса, известно в литературе как Шиловское поселение (раскопки экспедиции ВГУ под руководством А. Д. Пряхина). Сейчас оно залито водами Воронежского водохранилища. Это был совсем небольшой поселок, при его раскопках обнаружено несколько полуземляночных жилищ столбовой конструкции с очагами. Найдены различные орудия труда из железа (ножи, скобели, серпы, рыболовные крючки), украшения из стекла и бронзы, обломки древнерусских браслетов, оружие (наконечники стрел, сулиц), различные бытовые предметы: кресала для получения огня, ключи от замков, горшки (рис.). И стеклянные изделия, и бронзовые предметы, конечно, не местного производства. Попали они сюда вместе с людьми, которые поселились здесь в начале XII века. Жизнь на Шиловском поселении продолжалась с небольшими перерывами с XII до начала XV веков, но к XII—XIII векам относятся лишь шесть полуземлянок, существовавших в разное время. Две-три полуземлянки, две-три семьи — вот и весь поселок, а точнее, хуторок, жители которого ловили рыбу, выращивали хлеб, разводили скот, охотились. Затерявшегося в лесах, его не трогали половцы. Может быть, еще и потому, что сами жители избегали конфликтов с кочевниками.

Предметы материальной культуры древнерусского времени:

1 — скобель, 2 — гвоздь, 3 — гвоздодер, 4 — кресало, 5 — рыболовное грузило, 6 — обломок браслета, 7 — бусина (1—4 — железо, 5 — глина, 6—7 — стекло).

Древнерусская керамика (1, 2) и железная коса (3).

Поселков, аналогичных Шиловскому, в низовьях реки Воронежа выявлено еще несколько: у села Тав-рсва (недалеко от плотины Воронежского водохранилища); напротив главного корпуса университета «Университетское поселение») и другие.

Севернее реки Воронежа, в верховьях Дона располагались земли Черниговского и Рязанского княжеств, история которых достаточно хорошо и полно изложена в книгах русских и советских ученых. Нет смысла пересказывать их, лишь добавим, что река Воронеж, за исключением ее верхнего течения, не входила ни в Черниговские, ни в Рязанские земли, хотя не исключено, что рязанские князья претендовали на владения Воронежем на всем ее протяжении.

Мы уже приводили пример о битве на реке Ко-локше рязанской и владимирской дружин. Рязанский князь Глеб, братья его жены Мстислав и Ярополк были разбиты владимирским князем Всеволодом, вошедшим в историю как Всеволод Большое Гнездо. Ярополк бежал с поля брани, но Всеволод потребовал от рязанцев выдать ему Ярополка.

Лаврентьевская летопись сообщает об этом событии следующее: «А по Ярополка посла глаголя ря-занцем: «вы имете нашего ворога, али иду к вам». Жители Рязани не были готовы к отпору, да и Яро-полком они, вероятно, не очень дорожили. «Рязанцы же здумаша, рекуще, князь наш и братья наши по-гыбли и чужем князи, ехавше Воронож яша его сами и приведоша его Володимер».

Итак, на страницах летописи впервые упоминается слово «Воронеж».

В другом летописном своде (Никоновском) эти же события изложены более подробно: «Выдайте ми врага моего шурина Глебова, князя Ярополка Ростиславовича; сице не сотворите ми тако, иду бо на вас со многими воинствы». Резанци же реша в себе, гла-голюще: «сих ради князей Ростиславичев и нашим князем беда бысть и изгибоша; идем убо в Воронож и имем его», отбежа бо князь Ярополк Ростиславович в Воронож, и тамо прехожаше от града во град, от многие печали и скорби не ведый себя камо ся дети. И тако шедше в Воронож, изымаша его, и ведоша в Володимер ко князю Всеволоду Юрьевичу; он же по-веле взяти его у них и всажен бысть к прочим».

Слово «Воронож» вызвало дискуссию среди ученых: что имел в виду летописец: город, или реку, или область? Попытаемся высказать на этот счет свои предположения. Во-первых, полностью присоединяемся к тем исследователям, которые считают, что в летописи речь идет о Воронеже (независимо о реке, городе или области), находившемся в пределах Рязанского княжества, иначе как бы жители Рязани могли взять не очень-то любимого ими родственника князя и отдать его в руки Всеволода. Во-вторых, Никонов екая летопись (которая считается более подробной) как бы поясняет читателям, что Ярополк не только бежал «в Воронож», но и «тамо прехожаше от града во град». На наш взгляд, это дополнение снимает ряд вопросов. Очевидно, что речь идет о реке, на которой имеются «грады». И совершенно не исключено, что среди них был и «град» под названием Воронеж (Во-роняж, Воронож). В таком случае, где он мог располагаться? И где те «грады», в которых мог быть Ярополк, и о которых пишет летописец? Другие письменные источники, которые бы проливали свет на Воронеж ХII века, к сожалению, пока неизвестны.

Прежде всего, поселения бродников вряд ли могли служить пристанищем для Ярополка, да и не их имел в виду летописец, сообщая о его переходе «от града во град». Под «градом» в Древней Руси подразумевалось, как правило, поселение, расположенное на высоком месте и имеющее оборонительные укрепления (городища).

По нашему мнению, город Воронеж мог стоять только на реке Воронеж, а не на Дону, как к этому

склоняются некоторые исследователи. В частности, появилось мнение о тождестве летописного Воронежа с древнерусским городищем XII—XIII веков в городе Семилуки Воронежской области. Сам по себе это очень интересный древнерусский памятник. В последние годы здесь ведутся широкие раскопки экспедицией ВГУ под руководством А. Д. Пряхина и М. В. Цыбина.

Семилукское городище расположено на высоком (около 45 метров) мысу правого берега реки Дона, на северной окраине города. С напольной стороны имеются вал и ров. Здесь люди поселились еще в конце III тысячелетия до н. э., затем был поселок в I тысячелетии до н. э. Славяне основали укрепленное поселение (городище-убежище) в IX—X веках, а в эпоху Древней Руси в XII—XIII веках здесь существовал городок, вокруг которого вырос посад.

На городище в настоящее время вскрыта значительная площадь. Изучены жилые, хозяйственные постройки, целые усадьбы древнерусского времени. Во время раскопок собрана интересная коллекция древнерусской керамики, в том числе с клеймами мастеров. Обнаружено большое количество изделий из железа (ножи, ключи, скобы, гвозди, рыболовные крючки, кресала и другие предметы), цветных металлов (витые и пластинчатые браслеты, перстни, подвески), обломки стеклянных браслетов. В древнерусской коллекции Семилукского городища имеются и вещи, изготовленные в Западной Европе и в Византии.

В целях отождествления Семилукского городища с летописным Воронежем приводится сообщение венгерского монаха Юлиана о том, что часть войск монголо-татар накануне нападения на Рязанское княжество осенью 1237 года «остановилась против реки Дона близ замка Ovcheruch также княжества русских». В другом списке сочинения Юлиана замок назван Orgenhusin. Венгерский ученый Л. Бендефи перевел название совершенно, на наш взгляд, произвольно как «Воронеж», а автор русского перевода Юлиана С. А. Аннинский согласился с этим мнением, написав: «близ замка Воронеж» (Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII—XIV вв. о татарах и Восточной Европе. В кн.: Исторический архив, т. Ill, M., 1940, с. 86).

Кроме того, из сообщения никак не вытекает, чтс замок Воронеж находится на Дону, а не на Воронеже, так как фраза «...против реки Дона» не означает, что войска Батыя стояли на правом берегу реки Воронежа, то есть в воронежско-донском междуречье. В таком случае монголо-татары именно отсюда могли начать движение на северо-восток, в пределы Рязанского княжества, уничтожить древнерусский городок на месте Семилукского городища и устремиться дальше на запад, в пределы Черниговской земли. Но подобного не произошло. Юлиан не сообщает, что монголо-татары взяли Ovcheruch. Молчат и русские летописи о движении Батыя осенью 1237 года на Русь именно из этого района. Если следовать сообщениям того же Юлиана, войска Батыя были сосредоточены в левобережье реки Воронежа, у впадения ее в Дон. Кстати, на высоком правом берегу Воронежа в его нижнем течении неизвестны древнерусские городки, которые выполняли бы роль сторожевых крепостей. Вероятно, отсюда, из низовьев реки Воронежа монголо-татары (если они вообще там были) по левому берегу реки могли дойти до верховьев ее, откуда и начался их завоевательный поход на Рязанское княжество. Эти события и нашли отражение в летописи и в других источниках. А Семилукское городище было сожжено монголо-татарами, вероятно, в следующем, 1238 году, когда орды Батыя после разорения Северо-Восточной Руси двинулись на юг, в половецкие степи.

И еще одно обстоятельство необходимо иметь в виду при использовании сочинения Юлиана для серьезных исторических обобщений. Некоторые сообщения Юлиана, в том числе и о размещении войск Батыя накануне их вторжения на Русь, не являются результатом его личного наблюдения, они получены от людей, бежавших от монголо-татарского погрома. «Как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар», — пишет Юлиан. Такого рода сообщения, естественно, вызывают и определенное недоверие. Были ли вообще монголо-татарские войска перед их вторжением на Рязанское княжество в низовьях реки Воронежа «против реки Дона» и был ли замок по имени Ovcheruch? Мнение

Юлиана, не подтвержденное другими источниками того времени, должно использоваться крайне критически. Не случайно во многих работах, посвященных монголо-татарскому нашествию на Русь, данные Юлиана почти не привлекаются и речь ведется не о городе (замке), а о реке Воронеже.

В некоторых древних источниках, где рассказывается о первых столкновениях рязанских князей с монголэ-татарами, говорится, что «...придоша из восточной страны на Рязанскую землю лесом татары, с царем их Батыем, и пришедше стали станом на Онозе и взяли ее и сожгли». И далее излагаются события, связанные с завоеванием Рязанской земли. Как видим, упомянут еще один пункт в южном, а точнее, юго-восточном пограничье Рязанского княжества.

«Оноза» была сожжена, ее характер и точное местонахождение неясны. Рязанцы вышли на битву с противником, как гласят все летописи, к границам своей земли, на реку Воронеж (в начале XIII века она была пограничной рекой Рязанского княжества). Мы не пытаемся выяснить, что означает летописная «Оноза». К сожалению, источников для решения этого вопроса очень мало. Но отметим, что отождествлять Онозу и летописный Воронеж и считать сведения об Онозе как бы продолжением известий о летописном Воронеже нет никаких оснований. Летописец не мог в одном месте назвать город «Воронеж», а в другом — «Оноза». Скорее всего, прав воронежский историк профессор В. П. Загоровский, когда пишет, что упоминаемый Юлианом замок Orgenhusin можно сопоставить в предварительном плане с летописной Онозой, где остановились монголо-татары перед походом на Рязанское княжество.

И наконец, любое название реки или населенного пункта исторически обусловлено и никогда случайно не появлялось. Чем и как можно объяснить, что жители поселка, основанного на берегу Дона, дали ему название «Воронеж», то есть по имени реки, которая протекала почти на 20 километров южнее? Никакого логического объяснения мы найти не можем. Таким образом, Семилукское городище, на наш взгляд, нельзя рассматривать как претендента на место летописного Воронежа.

Еще раз обратим внимание читателя на то обстоятельство, что если и был в Рязанской земле «град» Воронеж, то искать его необходимо только на реке Воронеже. И такие попытки предпринимались неоднократно. Но высказанные в литературе суждения о летописном Воронеже пока трудно признать вполне обоснованными. Совершенно бездоказательно (по крайней мере до сего времени) помещается летописный Воронеж на месте современного города (М. Н. Тихомиров, В. В. Каргалов). Территорию города Воронежа, правый берег реки неоднократно обследовали археологи, они выявили памятники различных исторических периодов, в том числе и славянские укрепленные поселения IX—X веков. Но ни на одном из высоких мысов, где раскинулся современный город Воронеж, ими не обнаружены остатки поселения XII века, то есть летописного Воронежа.

В. П. Загоровский на основании изучения данных топонимики, архивных материалов высказал предположение о возможности географического совмещения летописного Воронежа XII века с Романовым городищем у села Ленино недалеко от Липецка. К сожалению, этот памятник для археологических раскопок недоступен, так как на всей его территории расположено действующее на протяжении не одного столетия кладбище, которое полностью разрушило культурный слой. Экспедиция Воронежского университета в 1973 году обнаружила здесь, правда, маловыразительные, материалы древнерусского времени. В. П. Загоровский сообщает интересные сведения о том, что старые жители села Ленино место, где расположено городище, называют «Градчина». Но проводимая связь древнего Воронежа с Романовым городищем тоже неубедительна. Да и сам В. П. Загоровский пишет на этот счет: «...утверждать с полной определенностью на основании анализа географических названий, рассмотрения расположения древнерусских городищ на р. Воронеже и изучения старинных преданий, что летописный город Воронеж находился на месте Романова городища, мы не можем... гипотеза по-прежнему остается гипотезой» (Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1977). Но, тем не менее, древнерусское поселение на Романовом городище вполне могло быть одним из тех «градов», в котором побывал Ярополк после бегства на Воронеж.

В последние годы славянским отрядом археологической экспедиции Воронежского университета ведется исследование Животинного городища (под руководством А. 3. Винникова), расположенного в 30 километрах от города Воронежа вверх по течению реки, недалеко от рабочего поселка Рамонь. Оно занимает высокий мыс (около 40 м) правого берега. Как показали раскопки, это место привлекало к себе внимание людей в различные исторические периоды. Здесь были поселения в эпоху бронзы, скифо-сарматское время. В IX — начале XI века тут жили славяне, в XII—XIII веках существовала небольшая древнерусская крепость.

Древнерусский поселок занимал лишь часть мыса, будучи ограничен глубокой естественной седловиной, которую еще в IX—X веках углубили, ее склоны подчистили, сделали их круче. Земля, извлеченная из седловины, образовала вал, и общая высота укреплений от дна седловины до вершины вала равнялась почти семи метрам. Это внушительные укрепления! В древнерусский период появились вал и ров и на стрелке мыса — там, где склон более пологий и где поселение было более уязвимо.

На Животинном городище раскопано несколько наземных построек с глинобитным полом и остатками печей, сделанных из глины. Площадь иолов 16— 18 квадратных метров. Сами наземные дома, возможно, были более значительных размеров. В постройках обнаружено большое количество древнерусской гончарной керамики: горшки, миски; на днищах некоторых сосудов имеются клейма. Кроме древнерусской посуды найдена и привозная керамика южного происхождения. К XII—XIII векам относятся различные изделия из железа (коса-горбуша (рис. 67, 3), ножи, долота, кресала, строительные гвозди, наконечники стрел и другие предметы), украшения (бронзовые перстни, стеклянные браслеты, серьги, бусы). Каменная форма для отливки перстней и различных подвесок свидетельствует о наличии местного ювелирного производства.

Древнерусское поселение на месте Животинного городища вряд ли можно считать городом в полном смысле, но элементы городской жизни здесь налицо; укрепления, ремесленное производство (включая ювелирное), торговые связи с другими районами. И хотя оно находится на значительном расстоянии от верховий реки Воронежа — наиболее вероятных южных рубежей рязанской земли, вполне возможно, что Ярополк Ростиславович был и в нем, переходя «от града во град». А где же другие «грады» — места возможного пребывания Ярополка?

Между городищами Животинным и Романовым около 70 километров. Расстояние небольшое, но, к сожалению, нельзя сказать, что территория достаточно изучена археологами. И нет основания категорически утверждать, что между Животинным городищем и Романовым нет древнерусских «градов», в которых также мог бы прятаться Ярополк. Более того, открытия новых памятников древнерусского времени в этом районе вполне вероятны.

Выше по течению реки Воронежа древнерусские городища тоже не обнаружены, зато выявлены довольно обширные неукрепленные селища (раскопки В. И. Матвеевой). Расположены они, правда, на реке Матыре, притоке Воронежа. Селища имеют мощный культурный слой, свидетельствующий о продолжительной жизни на них. Археологи раскопали наземные жилые дома с глинобитными печами, деревянными и глиняными полами, ремесленные и хозяйственные постройки, большое количество железных изделий, обломков стеклянных и бронзовых браслетов, перстни и другие предметы. Селища отличаются от поселений в низовьях Воронежа большей площадью, обширными кладбищами, где захоронения совершены в неглубоких ямах по христианскому обряду, а также ярко выраженным местным ремесленным производством. Открыты наиболее типичные для Рязанской земли и других районов Руси наземные срубные дома. В целом селища в верховьях Воронежа ближе к древнерусским, чем поселения в ее низовьях. В этом нет ничего удивительного, поскольку верховье реки Воронежа входило в состав древнерусского Рязанского княжества.

Таким образом, к настоящему времени известно всего два «града», в которых мог находиться Ярополк. Может быть, летописец под словом «грады» имел в виду вообще древнерусские поселения? Тогда в число «градов» войдут и селища в верховьях реки Воронеж на территории современной Липецкой области. Какой же из всех «градов» назывался Воронежем?

Мы не предлагаем никакого нового варианта местонахождения летописного Воронежа, так как само существование такого города в XII веке, как мы видим, не является бесспорным. И в то же время не хотим быть и категоричными в данном вопросе. Поиски продолжаются.

Не углубляясь в дискуссию о происхождении названия «Воронеж», которая в последние годы развернулась на страницах местной печати, отметим, что предпочтительнее, на наш взгляд, славянское происхождение слова и, вероятнее всего, появилось оно в нашем крае на рубеже VIII—IX веков, то есть значительно раньше, чем в летописи.

Река получила название, когда стала заселяться славянами — выходцами из Днепровского бассейна, в том числе из его левобережья, с территории будущего Черниговского княжества, где уже существовало славянское поселение, возможно, имевшее название «Воронеж» или близкое к нему. Основателем его вполне мог быть и Воронег, как считает В. П. Загоровский.

Жители городищ Белогорского, Михайловский кордон, Кузнецовского (Козарского), Шиловского, Липецкого и других реку, на которой они жили, по которой плавали, где ловили рыбу и брали воду, называли Воронеж («Воронож», «Вороняж», «Воронаж»).. С освоением славянами в конце I тысячелетия н. э.'Донского бассейна связано и появление названий рек Воргол, Снова, принесенных сюда переселенцами из более западных районов (реки с такими названиями есть на Черниговщине). И на Ворголе, притоке Быстрой Сосны, впадающей в Дон, и на Снове, правобережном притоке Дона, имеются славянские поселения последних веков I тысячелетия н. э. На Ворголе расположено даже славянское святилище. Это было действительно массовое переселение славян на совершенно свободные земли. И возможно, лишь в верховьях реки были финские (мордовские) поселения, но они в настоящее время практически неизвестны и археологически не изучены.

Гипотеза о мордовском происхождении слова «Воронеж», выдвинутая ленинградским профессором А. И. Поповым и поддержанная некоторыми воронежскими краеведами, выглядит неубедительно. Попытка несколько «подновить» ее, увязав слово Воронеж с тюркским «онуз» и мордовским «вор», вообще несостоятельна: тюркское население на реке Воронеже появилось с монголо-татарским нашествием, то есть в 30-х годах XIII века. До этого времени ни о каком тюркском этносе, включая и печенежско-половецкие орды, которые практически не оставили своих названий в нашем крае, говорить не приходится. Не могли и алано-болгары, проникшие сюда в середине X века, изменить название реки, на которой славяне жили уже почти 200 лет.

Уход славянского населения в начале XI века с реки Воронежа никак не означал ее запустение до такой степени, что стерлось в народной памяти название реки, что название исчезло и снова возродилось спустя 70—80 лет, когда началось движение сюда уже древнерусского населения с территории Черниговского княжества, а в более восточные районы — из Рязанской земли. Тем более, что вряд ли было полное запустение данного района. Какое-то, пусть незначительное, славянское население осталось, уйдя с высоких мысов в низменные, более скрытые места. К тому же новая волна древнерусского населения, как свидетельствуют археологические исследования, тоже не была массовой, особенно в нижнем и среднем течении реки Воронеж.

В более северные районы бассейна Дона приток древнерусского населения оказался более значительным, но и там названия рек предшествующего времени сохранялись.

Таким образом, подчеркнем еще раз, что свое название река Воронеж получила задолго до того, как попала в поле зрения летописца, и если существовал город Воронеж в XII веке на юге Рязанской земли, то назван он, конечно, по реке, на которой был сооружен.

Городище Животинное являлось форпостом на южных границах Рязанского княжества, а Семилукское городище на восточных рубежах Черниговской земли. Они определяли юго-восточное пограничье русских земель. Далее на юго-запад, на реке Осколе (приток Северского Донца) у села Холки в Чернянском районе Белгородской области обнаружено еще одно городище древнерусского времени — тоже своеобразное звено в цепи пограничных крепостей на юго-востоке Древней Руси (исследовалось С. А. Плетневой, А. Г. Николаенко, Г. Е. Афанасьевым и А. 3. Винниковым).

Расположено городище на высоком меловом мысу правобережья. Площадь мыса около 1,5 гектара. С трех сторон (со стороны реки, северной и южной) мыс имеет крутые склоны со следами искусственной подрезки (для придания большей крутизны), а с западной, то есть со стороны поля, укреплено валом и рвом. В свое время (в XI — начале XIII века) они представляли собой неприступные сооружения, выполненные в лучших традициях древнерусского оборонного зодчества. На вал эпохи раннего железного века (на мысу было укрепленное поселение еще в I тысячелетии до н. э.), который был перекрыт слоем глины, поставлены деревянные срубы, заполненные землей, а впереди выдолблен в меловой материковой скале ров глубиной около 4 метров, шириной 7—8 метров.

Жителями городища Холки были не только древние русичи, но и потомки алано-болгар. Об этом говорят юртообразные постройки с открытыми очагами, нехарактерные для древнерусского населения. И в керамике присутствуют алано-болгарские признаки: в форме горшков, составе глиняного теста, орнаментации. Уместно вспомнить сообщение летописи о том, что после одного из удачных походов на половцев в район Северского Донца в 1116 году князь Ярополк Владимирович (сын Владимира Мономаха) взял здесь жену из ясов (алан) «красну вельми». Значит, жили тут аланы и в XII веке.

У городища Холки нет посада — неотъемлемого элемента многих древнерусских городков. Воины с семьями — выходцы из Руси и потомки алано-болгар, несшие сторожевую службу, — все жили в крепости. Занимались они рыболовством, мелкими ремеслами, включая ювелирное. Об этом говорят частые находки рыболовных грузил, крючков, острог, каменных литейных формочек. Вряд ли были широко развиты земледелие и животноводство, так как они требовали длительного пребывания за пределами крепсстч, что было весьма затруднительно при постоянной угрозе половецких набегов. Даже умерших хоронили в крепости, на северном склоне мыса. Выявлено несколько погребений в неглубоких (0,2—0,4 м) ямах. Почти все захоронения совершены по христианскому обряду: вытянуто на спине, головой на запад, руки сложены на груди. В них нет никакого инвентаря. В одном захоронении покойник лежал на левом боку с подогнутыми ногами, что напоминало обряды алано-болгарского населения.

Городище Холки было окраинным древнерусским укрепленным поселением на юго-восточных рубежах, далее на юг и юго-восток простиралась половецкая степь. Других древнерусских поселений на реке Оско-ле не обнаружено. Не раз останавливались около городища русские дружины перед решающим броском на половецкие вежи. Так было и в печально знаменитом в истории Древней Руси 1185 году. Событие этого года — поход Новгород-Северского князя Игоря на половцев — воспето в знаменитом произведении древнерусской литературы «Слове о полку Игореве».

Ученые выдвигают более десяти вариантов маршрута Игоря к месту битвы. Наиболее убедительной нам представляется версия академика Б. А. Рыбакова.

23 апреля 1185 года Игорь Святославович выступил из Новгорода-Северского в район ближайших половецких кочевий в бассейне Северского Донца. На пути в половецкую степь он должен был встретиться с войсками брата своего Всеволода Святославовича, шедшего из Трубчевска через Курск. И на реке Осколе 6—7 мая произошла эта встреча. Где она могла состояться? Вероятно, Игорь со своей дружиной мог остановиться на несколько дней там, где было поселение-крепость и где находились запасы продовольствия и фуража. Такой крепостью на реке Осколе могло быть городище Холки*. И отсюда объединенная дружина двинулась дальше навстречу своей гибели:

А Игорь к Дону войско ведет.
Уже беду его подстерегают птицы по дубравам,
Волки грозу накликают по оврагам.
Орлы клекотом зверей на кости зовут,
Лисицы брешут на червленные щиты.
О, Русская земля! Уже ты за холмом.