События "Смутного времени" привлекли внимание многих людей в Западной Европе. Следствием этого стал возросший интерес к России, причем не только к ее военной мощи, общественному устройству и хозяйственной жизни, но также к нравам и обычаям ее народов. Отражением этого стали записи русских песен, сделанные Ричарда Джеймса.
По окончании Смуты, в связи с развернувшимися мирными переговорами, в Россию прибило английское посольство Джона Мерика, В его составе в качестве священника находился известный филолог Ричард Джемс. По его просьбе в 1619-1620 гг. было сделано несколько записей народных песен. В 1852 г. эти записи были опубликованы в Известиях Академии Наук и с тех пор неоднократно привлекали к себе внимание исследователей. Ф.И. Буслаев считал, что песни, записанные для Ричарда Джеймса, - лучшие русские исторические песни XVII века.
Последняя из этих песен (шестая) говорит о том, как, идущий походом на Русь, Крымский царь предложил заранее разделить между своими приближенными русские города, и Диви-Мурза, сын Уланович взялся за выполнение этого задания, но внезапно раздавшийся глас с небес обратил татар в бегство.
Все исследователи, когда-либо занимавшиеся этой песней, обычно связывается ее с эпохой Ивана Грозного, считая, что исторической основой для нее послужили события 1572 г. Основанием для этого им служило упоминание Диви-Мурзы, сына Улановича, отождествляемого с крымским полководцем Дивей-Мурзой. Исследователи считают, что событием, легшим в основу песни, был. набег на Москву Девлет-Гирея в 1572 г., закончившийся разгромом крымских войск в битве при Молодях и пленением этого видного татарского полководца. Эта датировка была закреплена в академическом издании исторических песен XIII-XVI вв. и в хрестоматиях по русскому фольклору. Свидетельством широкого распространения подобной датировки являемся то, что в фильме "Иван Васильевич меняет профессию", снятом режиссером Гайдаем в 1972 г., певчие пытаются исполнять эту песню в присутствии "Грозного царя".
Однако такая датировка песни кажется не совсем точной. Во-первых, в ней действуют не один, а два персонажа с этим именем - вельможа, взявшийся делить русские города, и его отец. Причем это имя выступает в песне не как личное имя, а как обозначение знатного татарского полководца, поскольку герой носит имя, полностью повторяющее имя отца, в то время как по логике вещей он должен зваться не Улановичем, а Дивеевичем.
Со знаменитым полководцем монет быть отождествлен только отец главного героя песни Диви-Мурзы, сына Улановича, также названный Диви-Мурза, сын Уланович, о котором в песне сказано, что он погребен в Новгороде. Новгород в XVI в. был известным местом ссылки пленных татар, и, поэтому более серьезным было бы сопоставление с плененным крымским полководцем именно отца героя песни.
То, что Днви-Мурза, сын Уланович упомянут в песне уже умершим и погребенным, говорит о том, что действие в песне развивается на одно поколение позже нашествия 1572 года.
Значит речь идет об ином событии. Следующим же после похода Девлет-Гирея набегом крымских татар на Москву стало нападение Казы-Гирея летом 1591 г. Среди множества грабительских набегов крымских и казанских татар в XVI-XVII вв. это событие выделяет то, что оно стало последним, угрожавшим непосредственно столице Русского государства.
Как и в песне, это нашествие было отражено без активных действий русских ратей. 10 июня 1591 г. сторожевые станицы донесли "с поля" о движении крымского войска к русской границе. 4 июля хан Казы-Гирей занял подмосковное село Котлы. Навстречу ему были выдвинуты передовые дворянские сотни. Начались ожесточенные стычки, продолжавшиеся до ночи. Хотя "бой был ровно" и не принес ни одной из старой решающего успеха, "царь крымской ... на премое дело не пошол и полков своих не объявил, а стоял на Котле в оврагех в крепостях"'. Русские же воеводы "стояли в обозе готовы, ... ждали самого крымского царя с его полками, хотели к нему тогды вытить из обозу на премое дело". Под утро (за час до рассвета) в русском лагере произошел "всполох великий". Опасаясь нападения, русские пушкари открыли огонь из всех орудий. Канонаду поддержали пушки городских укреплений. Для выяснения обстановки русскими воеводами было выслано на разведку 1000 человек. "Великий тресковенный гром" внезапно начавшейся канонады и известие о приближении русского отряда, вызвал панику в стане татар, которые "бежаху и друг друга топтаху". Хотя "травля" 4 июля была не более чем пробой сил, Борис Годунов оценил это событие как военную победу . Поспешное отступление огромного войска из-за случайного происшествия казалось современникам столь странным и загадочным, что общественное мнение объяснило случившееся заступничеством Богоматери - чудом, случившимся от ее Донского образа. В благодарность за это на месте, где стояли русские полки и находилась ее икона, в том же году был основан Донской монастырь, обзаведшийся в 1593 г. первыми каменными постройками.
В песне крымский царь так же бежит, даже не вступив в боевое соприкосновение с русскими полками, "не путем еси -не дорогою", потому, что "прокличет с небес Господен глас". Мотив участия Небесных Сил в разгроме татар - необычен для фольклора, что позволяет предположить отражение в песне именно событий 1591 г. с их случайно и внезапно одержанной победой.
Дополнительным доводом в пользу приурочивания песни "Набег крымского царя" к событиям 1591 г. может служить то, что в отличии от других городов Москва названа каменной. Такое ее выделение стало реальным только после 1589 г., когда в столице завершилась постройка основных укреплений Белого города.
Каменное зодчество никогда не прерывалось на Руси, но удельный вес его памятников был незначителен среди основной массы деревянных городских построек. Поэтому, говоря о каменном городе, древние сказители имели в виду крепостные стены, создававшие ему определенный облик.
Первые каменные укрепления Кремля появилась еще при Дмитрии Донском. При Иване III и Василии III шло сооружение новых стен и башен Московского Кремля, а в первые годы великого княжения Ивана Грозного были возведены укрепления Китай-города. Однако ко второй половине XVI в. они уже не прикрывали большую часть разросшейся столицы и не были видны из-за деревянных построек московского посада. К тому же в первой половине XVI в. Московский Кремль и Китай-город не были единственными сооружениями мастеров каменного зодчества. Кроме них были построены каменные крепости в Ивангороде, Нижнем Новгороде, Новгороде, Туле, Коломне и Зарайске, ничуть не уступавший по своим размерам столичным постройкам.
Примерно равные объемы работ при возведении стен и башен в Китай-городе , Туле, Коломне и Зарайске не позволяют выделить именно Москву как каменный город. Ситуация меняется с сооружением в столице в 1585-1593 гг. Белого города. Третье кольцо укреплений, проходило по линии современного Бульварного кольца. Основная часть московских дворов оказалась за его стенами,. протяженность которых города составляла 9 километров. Это намного превосходило размер всех остальных русских крепостей, что резко выделило Москву среди других городов. Упоминание каменных укреплений, построенных незадолго до набега Казы-Гирея и возобновленных вскоре после этого нападения (в 1593 г.), было весьма актуально в песне о походе 1591 г.
Таком образом песня "Набег крымского царя", связанная с событиями 1591 г. и содержащая лишь припоминания (в словах о судьбе Диви-Мурзы-отца) о разгроме татар в 1572 г., не могла исполняться при жизни Ивана Грозного. Это подтверждается еще и тем, что единственная ее запись обнаружена в составе подборки песен, явно ориентированных на события начала XVII века. Два плача Ксении Годуновой, песни об отравлении Скопила Шуйского и возвращения Филарета Романова из плена прямо связаны со "Смутным временем". Походная песня имеет отношение к быту служилых ладей, позиция которых била решающей в борьбе за власть, и, судя по упоминанию Волги, происходит из того района, откуда вышло 2-е ополчение, сыгравшее важную роль в судьбе Русского государства. Это позволяет предположить, что и наша песня как-то ассоциировалась с событиями "Смутного времени". Важным для ее понимания представляется тот факт, что описываемый в песне набег произошел при Федоре Ивановиче - последнем законном государе. Не случайно в ней говорится "еще есть на Москве православной царь". Возможно основной идеей песни было провозглашение небесного покровительства над Русской землей и отрицание какой-либо роли в ее защите Бориса Годунова - другой ключевой фигуры времен начала русской Смута. Нейтральный по отношению к событиям, волновавшим русских людей, тон песни делал ее актуальной в 1620 г., но, одновременно, способствовал скорейшему ее забвению. Не случайно запись, сделанная для Ричарда Джеймса, является единственной.
В заключение статьи несколько слов о месте записи песни. Акающий говор, незнание о существовании каменных стен Новгорода и других Северо-Западных крепостей говорят о Центральных районах России, как о месте ее бытования.
Упоминание в числе распределяемых городов небольшого Звенигорода позволяет сделать вывод, что этот город и был местом записи песни "Набег крымского царя". Из центральных районов происходит и походная песня служилых людей, поскольку на Севере роль этого сословия была незначительна.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Симони П.К. Великорусские песни, записанные в 16191620 гг. для Ричарда Джеймса на Крайнем Севере Московского царства // Сборник отделения русского языка и словесности АН. - СПб., 1907. - Т. 82. - № 7. - С. 13-15.
Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. -Воронеж, 1991. - С. 208-214.
Скрынников Р.Г. Россия накануне "смутного времени". -М., 1985. - С. 89-91.
