На протяжении многих веков безраздельными хозяевами донских и приазовских степей являлись различные группы сарматских племен. Особый интерес представляет вопрос о формах экономических и культурных контактов небольшого нижнедонского очага оседлой культуры с центром в Танаисе и кочевников, плотным кольцом окружавших город со всех сторон, кроме водной магистрали по Меотиде. Такое соседство, без сомнения, во многом определило своеобразный облик культуры города. Эта проблема сложна, ее изучением занимались различные исследователи, применительно к самым различным эпохам. Нас инте­ресует специальный вопрос: в какой мере находки монет позволяют судить о влиянии нижнедонского очага оседлости на кочевых соседей — носителей иного культурно-хозяй­ственного типа.

Нумизматические находки в сарматских комплексах степной зоны юга России — боль­шая редкость. Каждый хорошо документированный случай обнаружения монет в кочевни­ческих погребениях рубежа и начала новой эры, безусловно, заслуживает самого присталь­ного внимания. Оценка датирующих возможностей единичных монет из степных могил при­обретает особое значение в свете дискуссий о хронологии сарматской культуры и истори­ческой интерпретации отдельных ее составляющих.

Из многих сотен сарматских погребений, исследованных ныне в пределах нижнедонс­кого бассейна, мне известно лишь два комплекса, содержащих античные монеты. Первый — из погребения у с.Чалтырь, и второй — из кургана у хут.Алитуб.

В 1996 г. Е.И.Беспалым была исследована группа курганов, расположенная на юго-западной окраине с.Чалтырь (колхоз им.Шаумяна, Мясниковский район Ростовской обл.). Тринадцать раскопанных им насыпей составляли компактный могильник сарматского време­ни. В одном из ограбленных погребений (курган №13), среди прочего инвентаря, были обнаружены три крупные бронзовые монеты [1, С.23]:

1.  Понтийское царство, обол г.Амастрии времени Митридата VI. Чекан ок.105 — 90 гг. до н.э. 27 х 29 мм, вес 17,8 г., соотношение осей — 12. (фото 1)'

Л.с: Голова Афины в шлеме с гребнем вправо; круглая надчеканка с 8-лучевой звездой. О.с: Персей, стоящий в фас; в правой руке — гарпа, в левой — голова Медузы, в поле по сторонам — АМАЕ—TPE[QN]; круглая надчеканка с 8-лучевой звездой [2, Табл.XVIII, 14\.

2.  Боспор, обол Пантикапея времени Митридата VI. Чекан ок.96/95 — 66/65 гг. до н.э. Диаметр — 28 мм, вес 16,1 г., соотношение осей — 12 (фото 2).

Л.с: Голова Мена в диадеме и фригийском шлеме; справа вверху — многолучевая звезда; в поле слева — круглая надчеканка с 8-лучевой звездой.

О.с: Дионис, стоящий влево, в руках — тирс и виноградная кисть. У ног пантера, в поле в две строки — [ПА№]—TIKA—ПА1—[TON]; в поле слева — круглая надчеканка с 8-лучевой звездой [3, Табл.VIII, 1-7, табл.А,5].

3. Боспор, обол, чеканенный от имени архонта Асандра (ок.49/48 — 45/44 гг. до н.э.). Диаметр — 26 мм, вес 13,4 г., соотношение осей — 12 (фото 3).

Л.с: Мужская голова вправо, слева вверху — круглая надчеканка с 8-лучевой звездой.

О.с: [APXONTOZ]-[AZ]ANAPOY. Прора, слева вверху — круглая надчеканка с 8-лучевой звездой [4, Табл. III,a, 11,a].

Все монеты с обеих сторон снабжены круглыми надчеканками с 8-лучевой звездой, во всех случаях штемпельные пары надчеканок различны.

Набор монет из шаумяновского погребения исключительно любопытен. Обол Амаст-рии, несомненно, попал в Северное Причерноморье в русле массового притока понтийской монеты в митридатовскую эпоху. Обильная чеканка городов южного побережья Черного моря хорошо представлена на территории Боспора и в прилегающих к нему регионах. Городская понтийская медь на несколько десятилетий стала исходным сырьем для чеканки многих типов боспорских монет [5, С.47]; ее распространение знаменовало собой изменения в денежном обращении, происшедшие с вхождением северопонтийской зоны в состав дер­жавы Митридата VI. К тому же времени относится и вторая монета из погребения — образец крупной пантикапейской меди с головой Мена на аверсе. Позднейшая монета комплекса — именной обол Асандра; она младше двух предыдущих примерно на 40 лет. Важнейшим признаком, объединяющим все монеты комплекса, являются сходные надчекан-ки с обеих сторон. До недавнего времени было известно немного монет первой половины — середины I в. до н.э., контрамаркированных подобным образом. Часто воспроизводят ред­кий пантикапейский обол времени Асандра типа голова Аполлона — лира, ветвь [6, №226; 4, Табл.III,a, 21]. Н.А.Фроловой опубликован обол типа голова Мена — Дионис, снабженный такими же надчеканками [3, Табл.А,5]. К.В.Голенко относил нанесение круглых парных надчеканок с 8-лучевой звездой к началу правления Асандра. Примечательно, что этим способом на Боспоре маркировали различные образцы крупной причерноморской меди — в первую очередь, архонтские оболы Асандра, а также другие боспорские, южнопонтийские и даже редкие херсонесские монеты [7, С.52—53, табл.1,7-Р; 8, С.87, табл.II,a].

Для характеристики рассматриваемых контрамарок исключительно важен клад, обна­руженный у пос.Батарейка I на Таманском полуострове. Этот комплекс содержал свыше 100 крупных монет, надчеканенных с двух сторон 8-лучевой звездой. Среди преобладающих в кладе оболов Асандра могут быть выделены 2 монеты Амиса митридатовской эпохи [9, С.26—27]. Авторы сообщения о кладе у пос.Батарейка 1 считали возможным отнести его сокрытие к 20-м гг. I в. до н.э. или несколько более позднему времени. Основанием для такой датировки послужила позднейшая, по их мнению, монета клада — пантикапейский тетрахалк типа голова Аполлона — пьющий Пегас [9, С.27]. Хронологическая позиция таких монет была убедительно доказана С.А.Коваленко. На основе анализа перечеканенного эк­земпляра он показал, что эмиссия монет с пьющим Пегасом на реверсе предшествовала выпуску архонтских тетрахалков Асандра типа голова Ники-прора и, следовательно, отно­сится не к поздней части его правления, а к самому началу [10, С.20—22]. По всей видимости, клад у пос.Батарейка I был зарыт в первые годы нахождения Асандра у власти. Набор монет из шаумяновского погребения имеет прямые параллели в кладе у Батарейки; оба комплекса в разных масштабах отражают один и тот же эпизод из денежного обращения Боспора в начале правления Асандра. Все эти обстоятельства позволяют признать за моне­тами из кургана 13 хорошие датирующие возможности.

В 1971 г. при исследовании курганного могильника у хут.Алитуб на донском левобере­жье, в кургане 26, было обнаружено богатое непотревоженное женское сарматское погре­бение. Помимо прочего инвентаря, в нем найдены 3 бронзовые боспорские монеты, лежав­шие стопочкой. Одна монета представляет тип голова Гелиоса — полумесяц, звезда, ВАЕ. Две другие однотипны: бюст Гермеса в петасосе вправо — крылатый кадуцей в венке, Z, ВАЕ. Обе монеты чеканены одним штемпелем лицевой стороны. Оборотные стороны пло­хой сохранности, но, судя по различному начертанию буквы А в монограмме, они принадле­жат разным штемпелям. Лучшие из существующих изображений монет из Алитуба приведе­ны в публикации комплекса [11, цветная вклейка стр.3, вверху].

Монеты из кургана 26 неоднократно упоминались в литературе. Уже в первом, предварительном, сообщении о раскопках близ Алитуба они были определены как об­разцы боспорской меди конца I в. до н.э. — без дальнейших уточнений [12, С.125]. Алитубские монеты упомянуты в работе Б.А.Раева, посвященной римским импортам на Нижнем Дону. Две из них (со ссылкой на определение Д.Б.Шелова) приписаны чеканке Митридата VI, а одна — Асандра [13, С.10]. По мнению Б.А.Раева, между предложенной им датой комплекса в кургане 26 (начало второй половины I в. н.э.) и периодом обраще­ния этих монет не существовало противоречия [13, С.44]. Наконец, монеты воспроизве­дены в публикации погребения в кургане 26. Они параллельно определены по работам В.А.Анохина 1986 г. и Н.А.Фроловой 1997 г. и отнесены к так называемому второму правлению Динамии с датой 9/8 гг. до н.э. — 7/8 гг. н.э. — по Анохину [11, С.59—60]. Следует вспомнить, что в более ранней работе Н.А.Фроловой монеты из Алитуба были включены в сводный каталог медных боспорских монет конца I в. до н.э. — начала I в. н.э. [14, С.13, 15].

Значение алитубского кургана 26 в качестве хронологического репера, на мой взгляд, настолько значительно, что оценка датирующих возможностей найденных в нем монет зас­луживает особого внимания и требует дополнительной аргументации.

Все монеты из Алитуба принадлежат к хорошо известной в боспорской нумизматике группе, объединяющим признаком которой является наличие монограммы ВАЕ. Типологи­ческое своеобразие и разнообразие, разветвленная система номиналов, несомненная при­надлежность к одному из наиболее сложных и загадочных эпизодов боспорской истории, редкость многих типов — все это издавна привлекало внимание к монетам с монограммой ВАЕ. По всей видимости, их выпуск был сопряжен с масштабными историческими события­ми; проблема интерпретации группы не дает покоя нескольким поколениям исследователей. Все попытки связать эти монеты с конкретным правлением до сих пор следует считать дискуссионными, как и многие реконструируемые моменты в политической и династийной истории Боспора последней четверти I в. до н.э. Для уточнения принадлежности монет с монограммой ВАЕ необходимы дополнительные материалы. Важнейшими моментами в их атрибуции в настоящий момент можно считать:

1.  Относительно-хронологическую последовательность монет с монограммами ВАЕ— ВАМ-ВАР.

2.  Вероятную принадлежность монет групп ВАЕ и ВАМ к хронологическому интервалу с 12 г. до н.э. по 14 г. н.э. — времени появления статеров с монограммой ВАР, принадле­жащих чекану Аспурга [14, С.4—5; 4, С.38].

Крупные монеты типа голова Гелиоса — полумесяц со звездой — большая нумизмати­ческая редкость. Экземпляр из Алитуба — второй достоверно зарегистрированный; ранее все издания, посвященные боспорской нумизматике, иллюстрировались изображением моне­ты, хранящейся в Эрмитаже. Редки и монеты типа бюст Гермеса — кадуцей в венке с обозначением номинала в 7 единиц (Z). Помимо алитубских, Н.А.Фроловой учтены три экземпляра — два из Эрмитажа и один из ГИМ [14, С. 15]. Мне известна еще одна монета этого типа, хранящаяся в частной коллекции. Присутствие в алитубском кургане сразу трех крупных, очень редких боспорских монет, принадлежащих одной группе, на мой взгляд, служит выразительным доказательством их датирующего значения. Представляется, что хронологический разрыв между датой чеканки монет, найденных в Алитубе, и временем их попадания в землю был незначительным. Длительное совместное существование и путеше­ствие этих монет, а затем захоронение с представительницей сарматской знати в глубине степей представляется маловероятным.

Сложная историко-политическая ситуация, сложившаяся на Боспоре в середине — второй половине I в. до н.э., несомненно, способствовала контактам варварской и боспор­ской социальных элит. По всей видимости, монеты попали в кочевую среду в результате двух различных эпизодов сарматско-боспорских контактов, один из которых имел место в начале правления Асандра, а второй — примерно на рубеже эр. Первый момент хронологически сопряжен со сложной историей обретения Асандром боспорского трона, второй — с эпо­хой деятельности Полемона I.

Представляется, что люди, оставившие шаумяновский и алитубский погребальные ком­плексы, имели смутное представление о денежных функциях находившихся в их распоряже­нии монет. В руках кочевых варваров миниатюрные кружочки малоценного металла, снаб­женные изображениями, очевидно, обретали статус фетишей — вместе с другими затейли­выми безделушками, которыми так обильны богатые сарматские погребения.

В поисках источника поступления монет к донским сарматам необходимо иметь в виду территориально близкий памятник, содержащий массовый античный нумизматический мате­риал. Таковым, безусловно, является Танаис. При общей малочисленности танаисских монет I в. до н.э. — начала I в. н.э. в городских находках представлены обол типа Мен — Дионис, именной обол Асандра, а также две монеты группы ВАЕ. Это позволяет считать Танаис одним из наиболее вероятных источников нумизматических находок из колхоза Шаумяна и Алитуба. Очевидно, редкие и совершенно чуждые быту и культуре кочевых сарматов монеты могут отражать какие-то достаточно активные контакты обитателей Танаиса с представите­лями кочевой знати. Их целью могло быть обеспечение поддержки или, по крайней мере, нейтралитета кочевников в условиях надвигавшейся с Боспора опасности — военного рейда Полемона против непокорного города.

Помимо двух донских курганов, мне известен только один комплекс сарматского круга с античными монетами. Он обнаружен в бассейне р.Белая в Башкирии и содержал пантика­пейский обол и понтийский тетрахалк времени Митридата VI (Иштуганово, к.5, погр.4 [15, С.242—245]). Нумизматический материал из трех сарматских погребений имеет ряд сходных характеристик. Во всех случаях в могилах обнаружено более одной монеты, все они отно­сятся к I в. до н.э. и представляют крупные номиналы боспорской и понтийской меди. Вряд ли редчайшие находки медных монет в сарматских могилах могут отражать какие-либо торговые связи кочевников с периферийными центрами античного мира [15, С.245]. По всей видимости, обмен стоимостей между этими сторонами реализовался в иной сфере, не тре­бовавшей присутствия городской или царской разменной монеты. Для сарматов донских степей медные монеты не могли быть ни реальным платежным средством, ни престижными подарками дипломатического ранга. В этом качестве более уместно было бы видеть боспор­ские монеты высшего номинала, но они совершенно неизвестны в сарматских погребальных комплексах.

Подводя итог, мы можем констатировать, что идея денежного обращения на основе металлической монеты оставалась чуждой миру кочевых сарматов на всем протяжении его существования. Ярким свидетельством тому являются материалы Нижнего Подонья — одной из наиболее мощных и активных зон контактов номадов и северопонтийской цивилизации.

Литература

1.  Беспалый Е.И. Курганы сельской округи Танаиса // ИАИАНД-1995-1997. Вып.15. 1998.

2.  Babelon Е., Reinash Th. Recueil general des monnaies grecques d'Asie Mineure, Pont et Paphlagonie. T.1, fasc.1. Paris, 1904.

3.  Фролова H.A., Ireland S. О хронологии эмиссий монет на Боспоре в митридатовский период (110/109 — 63 гг. до н.э.) // Древности Боспора. Вып.2. М., 1999.

4.  Фролова НА. Монетное дело Боспора. T.I. М., 1997.

5.  Шелов Д.Б. Материалы к истории денежного обращения в городах Боспора в VI-I вв. до н.э. // НЭ. TV. М„ 1965.

6.  Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986.

7.  Голенко К.В. К датировке некоторых монет Херсонеса // НЭ. ПГ.III. М., 1962.

8.  Голенко К.В. Монеты, найденные при раскопках в Керчи в 1964 г. // ВДИ. 1970. №2.

9.  Карелин А.А., Молчанов А.А. Клад надчеканенных оболов Асандра (к истории денежного обра­щения на Боспоре в I в. до н.э.) // Седьмая всероссийская нумизматическая конференция. ТДС. М., 1999.

10.  Коваленко С.А. Об одном редком перечекане меди Асандра // Восьмая всероссийская нумиз­матическая конференция. ТДС. М., 2000.

11.  Засецкая И.П., Ильюков Л.С., Косяненко В.М. Погребальный комплекс среднесарматской куль­туры у хут.Алитуб // ДА. 1999. №2.

12.  Засецкая И.П., Лагоцкий К.С., Маловицкая Л.Я. Иследования Манычского отряда // АО-1971 г. М., 1972.

13. Raev В.А. Roman imports in the Lower Don Basin. BAR Int. Sen, 278, 1986.

14. Фролова H.A. Медные монеты Боспора конца I в. до н.э. — начала I в. н.э. // НЭ. T.XV. М., 1989.

15. Кропоткин В.В., Обыденное М.Ф. Находка античных монет в погребении кочевника на Южном Урале // СА. 1985. №2.