Сосудики, выточенные из мягких пород камня (алебастра, мрамора и др.), довольно часто встречаются в сарматских погребениях. На эту категорию погребального инвентаря давно обратили внимание исследователи. Так, П.Pay, среди инвентаря, характерного для раннеримской стадии (А) сарматской культуры, хронологические рамки которой определя­лись автором от конца t в. до н.э. до конца tt в н.э., называл сосудики из алебастра [1, С.110]. Б.Н.Граков, М.П.Абрамова, К.Ф.Смирнов, А.С.Скрипкин и другие исследователи также счи­тали алебастровые сосуды одним из признаков сусловской (или среднесарматской) культуры [2, С.105; 3, С.60—61; 4, С.168; 5, С.99]. Было отмечено, что эта категория инвентаря начинает встречаться в сарматских могилах уже в раннесарматское время, но наиболее характерны они для среднесарматского периода. Ранние сосудики в большинстве своем представляют собой открытые прямоугольные или ромбовидные плошки; в первых веках наибольшее распространение получили закрытые сосудики с округлым или вытянутым туловом и выра­женным венчиком [4, Рис.1, 2, 3].

Типология каменных сосудиков была разработана К.Ф.Смирновым; они объединялись вместе с глиняными курильницами [4, С.166—179], но различное функциональное назначение этих двух категорий погребального инвентаря, как представляется, требует рассмотрения их по отдельности. В задачи данной работы не входит создание общей типологии ритуальных каменных сосудиков всей сарматской культуры, а рассматривается материал только между­речья Волги и Дона из погребений среднесарматского времени.

В основу типологии положены общие принципы выделения основных частей сосуда (тулова, дна, горла, венчика). Основным критерием при выделении типов является форма тулова, в качестве вариантообразующих признаков выступает наличие (или отсутствие) ру­чек, поддонов. Также учитываются общие пропорции сосуда.

Всего нами учтено в междуречье Волги и Дона в погребениях среднесарматского времени 33 ритуальных каменных сосудика (целых или во фрагментах), происходящих из 29 комплексов; к тому или иному типу можно отнести только 23 целых или практически целых сосуда.

Tип 1. Сосудики приземистых пропорций с раздутым (почти биконическим) туловом, плоским выделенным дном и отогнутым наружу венчиком (рис. 3). Вариант 1. Без ручки (рис. 1,1,2).

Вариант 2. С ручкой в виде лежащего зверя (рис. 1Д4).

Tип 2. Сосудики средних пропорций с округлым туловом, округлым уплощенным дном и слегка отогнутым наружу венчиком. Донышко одного сосуда имеет сквозное отверстие (рис. 1,5-7).

Тип 3. Сосудики средних пропорций с округлым туловом, плоским (иногда выделен­ным) или округлым дном и слегка отогнутым наружу венчиком. На тулове обычно имеется ручка либо в виде простого выступа, либо в виде лежащего зверя (рис. 1,<9).

Тип 4. Сосудик средних пропорций с округлым туловом, плоским выделенным дном, высоким узким горлом и утолщенным венчиком. На тулове имеется ручка в виде прямоуголь­ного выступа (рис. 1,10).

Тип 5. Сосудики вытянутых пропорций с плавно расширяющимся к нижней части туло­вом, плоским (иногда выделенным) или уплощенным дном и отогнутым наружу венчиком.

Вариант 1. Без ручки (рис. 1,# 2,1,2).

Вариант 2. С ручкой в виде лежащего зверя (рис. 2,3).

Тип 6. Сосуд с цилиндрическим туловом, плоским дном и отогнутым наружу венчиком. Тулово украшено рельефным валиком в виде «меандра» (рис. 2,5).

Тип 7. Сосуд вытянутых пропорций (высота более чем в 3 раза превышает ширину). Тулово удлиненное, слегка расширяется ко дну; дно уплощенное, венчик не сохранился. В верхней части, на противоположных сторонах сосуда, находятся 2 небольших выступа (рис. 2,4).

Тип 8. Сосуды в форме низких мисочек.

Вариант 1. Асимметричные сосудики, вероятно, повторяющие форму раковины: один край утолщен и поднят над другим, дно уплощено (рис. 2,6).

Вариант 2. Сосудик с равными по высоте округлыми стенками, дно уплощено, венчик прямой и слегка наклонен внутрь (рис. 2,7).

Вариант 3. Сосудик полусферической формы с прямым венчиком и выделенным дном (рис. 2,8).

Тип 9. Двойной приземистый сосудик, состоящий из двух округлых емкостей, на каж­дой из которых имеется слегка выделенная вертикальная ручка-выступ и плохо сохранив­шийся венчик (рис. 2,10).

Анализ встречаемости каменных сосудиков в сарматских могилах рассматриваемой территории позволяет сделать некоторые наблюдения.

Данная категория инвентаря встречается в могильный ямах различных типов (табл.1)

Большинство алебастровых сосудиков сопровождало женские захоронения (16 случа­ев), реже — мужские (7) и детские (2).

Интересно, что во всех мужских погребениях из нашей выборки каменные сосудики проявляют высокую взаимовстречаемость с оружием, причем довольно разнообразным. В шести погребениях (из семи) встречены наконечники стрел, в четырех погребениях — мечи, в трех — наконечники копий и в двух — длинные боевые ножи. Важно отметить, что мечи и кинжалы из рассматриваемых мужских погребений относятся к типам, довольно редко встречающимся в среднесарматское время. Кинжалы, происходящие из могильников Алитуб (к.21, погр.2) (раскопки И.П.Засецкой, 1971 г.) и Высочино IV (к.4, погр.1) (раскопки Е.И.Беспалого, 1985 г.), не имели навершия и перекрестия, рукоятка под прямым углом переходила в клинок. Подобные мечи А.М.Хазанов относил к типу III [6, С. 17]. Кинжал из погребения 3 кургана 8 Арбузовского могильника имел прямое перекрестие и сложное навершие, «состо­ящее из двух одинаковых железных пластин сегментовидной формы, с прослойкой дерева между ними и двумя бронзовыми заклепками в углах, пластины имеют две большие симмет­ричные прорези, разделенные вертикальной стойкой... Одна сторона навершия покрыта золотой фольгой» [7, С.147, рис.36,27]. Интересный набор вооружения был найден в могиль­нике Первомайский VII (к.14, погр.З). Он состоял из длинного меча без навершия, с бронзо­вым ромбовидным перекрестием (тип I по А.М.Хазанову) и короткого кинжала с прямым перекрестием и навершием, представлявшим собой деревянный округлый набалдашник, обтянутый красной кожей [8, Рис.4,3,4, с. 172, 176]. Длинные мечи указанного типа, как считает А.С.Скрипкин, имеют восточное происхождение [9, С.8, 9]. Также с Востока, очевид­но, происходит и уникальный поясной набор, найденный в этом же погребении [8, С. 178]. В погребении 2 кургана 9 могильника Плоский I, где был обнаружен алебастровый сосудик с зооморфной ручкой, найдены также наконечник копья и два длинных боевых ножа [10, Рис.3,3-5]. По мнению некоторых исследователей, сарматские длинные ножи близко стоят к боевым ножам, широко распространенным к востоку от сарматских земель [11, С.155]. Таким образом, нетипичность для среднесарматской культуры мечей, найденных в рассмат­риваемых мужских погребениях с каменными сосудиками, и восточные параллели позволяют говорить, по крайней мере, о неординарности этих захоронений.

В женских погребениях алебастровые сосудики довольно часто встречаются с брон­зовыми зеркалами. Кроме зеркал рядом с каменными сосудиками находят предметы, имевшие, вероятно, ритуальное значение: абразивные плитки, ножички, раковины, куски мела. Такое соседство, очевидно, свидетельствует в пользу ритуального назначения самих сосудиков. К.Ф.Смирнов отмечал, что внутри каменных сосудов «встречались мел в порош­ке, различные краски (желтая, красная)» [4, С.168]. Внутри двойного сосудика, найденного в детском погребении из могильника Красногоровка I (к.1, погр.З) (раскопки Е.В.Беспало­го, 1984 г.), в разных емкостях были обнаружены остатки вещества желтого и коричневого цвета. Желтым веществом также был наполнен сосудик из погребения 1 кургана 28 мо­гильника Новый [7, С.52]. Возможно, эти вещества в сосудах представляют собой остатки каких-то мазей, которые, по данным Плиния Старшего, обычно хранились в алебастровых сосудах, или же остатки растительных красок, применявшихся сарматами и другими пле­менами «для раскрашивания своего тела ради красоты или постоянных священных обрядов», как сообщает тот же Плиний. Далее он пишет, что «у варварских народов женщины намазывают друг другу лица, а у даков и сарматов даже мужчины разрисовывают себе тела» (Плиний. Естественная история, XXII,2). Это свидетельство Плиния объясняет факт нахождения алебастровых сосудиков не только в женских захоронениях, но и в мужских.

Таким образом, каменные сосудики, встречающиеся в сарматских погребениях, скорее всего, употреблялись для хранения мазей, растительных и минеральных красок, которые использовались как в быту, так и при совершении священных обрядов (в том числе и погребальных).

Часто каменные сосудики в погребениях располагались у берцовых костей погребен­ного — справа, слева или между ними (28%), реже — в ногах у стоп, у правого колена, у правого плеча, у правой кисти, за головой (по 11% в каждом случае) и еще реже — у левого плеча, у левого локтя, у левой кисти (по 5,5%). Обращает на себя внимание превалирование случаев расположения сосудиков с правой стороны, в отличие от левой, что, вероятно, связано с религиозными воззрениями сарматов. Надо отметить, что у мно­гих древних народов, в частности у индоевропейцев, левая рука считалась «нечистой», а понятие «правый» обладало более положительной окраской, чем понятие «левый» [12, С.207-208].

Несколько слов следует сказать и о каменных сосудиках с зооморфными ручками. Эти сосудики тесно связаны с сарматской зооморфной керамикой, которая широко распростра­няется в южнорусских степях, начиная с начала нашей эры [5, С.207]. Некоторые исследо­ватели относят время появления данной группы керамики к более раннему времени — I в. до н.э. [13, С.32; 14, С.8]. По мнению В.Б.Виноградова, появлению зооморфной керамики предшествовало распространение в сарматской среде дорогой металлической посуды и алебастровых туалетных сосудиков с ручкой в виде зверя [13, С.41]. Но представляется, что появление этих трех категорий вещей относится примерно к одному времени и связано с приходом в степи Восточной Европы племен, в основе своей аланских, которые привнесли в сарматскую культуру новые восточные элементы и дали толчок развитию новой волны скифо-сарматского звериного стиля.

Алебастровые сосудики с зооморфными ручками, очевидно, получают распростране­ние с конца I в. до н.э. — начала I в. н.э. и существуют весь I в. н.э. Нижняя дата этих хронологических рамок находит подтверждение в материалах сарматских погребений, об­наруженных в различных районах Азиатской Сарматии.

Из районов Заволжья (Сусловский курганный могильник) происходит алебастровый сосуд с ручкой в виде лежащего зверя. Он найден в погребении, которое по обряду захо­ронения (диагональное положение костяка) и погребальному инвентарю: зеркалу типа 1.6 по А.С.Скрипкину, железным наконечникам стрел типов 11.4 и 13.3 [5, С.141, с.153], сероглиня-ной кружке, находящей ближайшие аналоги в керамике III — I вв. до н.э. из Центрального Предкавказья [15, Рис.13], — можно датировать концом I в. до н.э. — началом I в. н.э. Очевидно, к этому же времени относится алебастровый сосудик из погребения 5 кургана 2 могильника Цаган-Усн VII (территория Калмыкии) (рис. 1,4), в котором среди инвентаря был найден кувшин также кавказского происхождения типа 3 по М.П.Абрамовой; кувшины этого типа бытовали в Центральном Предкавказье в III — I вв. до н.э. [15, Рис.8]. Вероятно, некоторые типы ранней кавказской керамики продолжали употребляться сарматами и после начала нашей эры [16, С.141].

К группе ранних погребений «Золотого кладбища» в Прикубанье И.И.Гущина и И.П.Засецкая отнесли захоронение в кургане 43 у станицы Казанской и датировали его второй половиной I в. до н.э. — первой половиной I в. н.э. [17, С.51, рис.3]. Данный комплекс среди инвентаря содержал два близких по форме алебастровых сосудика с зооморфными ручка­ми. Серебряная чаша с ручкой в виде сидящей птицы из этого погребения находит аналогии в жутовском кургане 28 на Аксае, из которого происходят серебряные чаши с ручками в виде сидящего орла, входившие в богатый набор металлической посуды, датируемый В.П.Ши­ловым первой половиной I в. н.э. [18, С.150]. Остальной инвентарь (золотые нашивные бляшки, серебряное китайское зеркало, пиксида) из кургана 43 «Золотого кладбища» имеет яркие параллели в богатых погребениях сарматской знати I в. н.э. (Третьяки, к.16; Кобяково, к. 10; Высочино VII, к.28; Дачи, к. 1 и др.).

1-м в. н.э. можно датировать погребение 1 кургана 79 Жутовского могильника, в кото­ром алебастровому сосудику с зооморфной ручкой (рис. 1,12) сопутствовал разнообразный вещевой материал, обычно встречающийся в погребениях I в. н.э. Это зеркало типа 6.7 по классификации А.С.Скрипкина [5, С. 152], гагатовые стрелковидные подвески типа 84 [19, С.18], фрагменты деревянного сосуда с металлическими обкладками, богатый набор сероглиняной и красноглиняной со следами красного лака посуды. К этому же времени относится и погребение из кургана 9 могильника Плоский I, о котором говорилось выше.

Таким образом, вышеприведенный анализ погребального обряда и различных катего­рий инвентаря позволяет предположить, что каменные сосудики с зооморфными ручками были широко распространены у сарматов в I в. н.э. Очевидно, во II в. н.э. они уже не употреблялись.

Рассматривая данную категорию погребального инвентаря, следует остановиться и на вопросе о значении и смысловой нагрузке зооморфных ручек, встречающихся на сарматских каменных сосудиках. Как было отмечено выше, они тесно связаны с зооморфной керами­кой, поэтому к ним, вероятно, можно отнести все, что было сказано исследователями по этому вопросу о месте зооморфной керамики в религиозных представлениях сарматов [20, С.183, 206; 21, С.247; 13, С.44, 45; 22, С.177, 178]. Здесь не приводятся различные точки зрения авторов на эту проблему, они общеизвестны, но следует заметить, что наиболее верным представляется мнение К.М.Скалой о, главным образом, предохранительных функ­циях зооморфных ручек. Декоративным назначением этих ручек (а эту функцию считал главной В.Б.Виноградов) трудно объяснить тот факт, что среди рассматриваемой группы керамики, встречающейся как на городищах (Кобяковское и др.), так и в сарматских погре­бениях первых веков нашей эры, часто попадаются сосуды с сильной степенью стилизации зооморфных ручек, когда изображение животного угадывается с большим трудом. Фигурка животного нередко выполнена очень схематично и определима только по вертикальному или по двум круглым налепам на верхней части ручки [5, Рис.14,38; 7, Рис. 17,55, 19,14, 21,25; 23, С.9, рис.2,1,2,5, 1,11; 24, Рис.41,3, 43,8,9]. Как правильно было отмечено В.М.Косяненко, изображения животных на ручках представляли собой символы [22, С. 176], а символы всегда понятны людям, ими оперирующим, и не нуждаются в реалистическом их изображении. Возможно, достаточно было всего лишь придать какому-то предмету, пусть даже очень условно, сходство со значимым символом, и этот предмет обретал определенную магичес­кую силу. Так, вероятно, обстояло дело и с зооморфными ручками, часто присутствующими на сарматских глиняных и каменных сосудах.

Говоря о близости зооморфной керамики и каменных сосудиков с ручкой в виде зверя, следует отметить и некоторые различия между этими двумя категориями вещей. Первое отличие каменных сосудиков заключалось в традиции изготавливать их ручки в виде фигур хищников кошачьей породы, тогда как ручки глиняных сосудов изображали различных по видовой принадлежности животных: барана, кабана, собаку, птицу и др. [13, С.44].

Очевидно, это было связано с религиозными представлениями и отражало особую роль, которую играли каменные сосудики в жизни сарматов. Второе отличие — в трактовке позы животно­го: на глиняных сосудах зверь всегда стоит, его тело оторвано от тулова сосуда; на камен­ных флаконах хищник изображен в лежачей позе, как бы припавшим к земле (рис. 1,5,4 12). Образ лежащего кошачьего хищника был широко распространен в искусстве звериного стиля как в скифскую эпоху [25, Рис.1,2, 14,12,13], так и в сарматский период — в первых веках нашей эры. Яркий пример тому — фалары с фигурками лежащих львов из кургана у поселка Дачи [26, Рис.8, 9].

Отдельную группу представляют собой алебастровые сосуды, по форме напоминаю­щие раковины (рис. 2,6). Речные и морские раковины нередко встречаются в погребениях среднесарматского времени. Некоторые из них, вероятно, использовались в качестве посуды «для разведения румян и белил» [2, С. 111] или вообще каких-либо красок. Такое же приме­нение можно предположить и для алебастровых сосудов, выполненных в форме раковины. Данных для датировки сосудиков этого типа не очень много. Предположительно они суще­ствовали на протяжении всего I в. н.э., о чем свидетельствует их взаимовстречаемость с плоскими зеркалами без ручек (тип 1.0 по А.С.Скрипкину [5, Рис.44]).

Интерес представляет алебастровый двойной сосудик"(тип 9) (рис. 2,10), обнаруженный в погребении 3 кургана 1 могильника Красногоровка I (раскопки Е.И.Беспалого, 1984 г.). Это детское захоронение содержало очень разнообразный инвентарь, позволяющий довольно твердо датировать данный алебастровый сосуд. Керамика из этого погребения относится к посуде, бытовавшей в I в. н.э. Серолощеный сосудик с биконическим туловом (тип К25 по А.С.Скрипкину) находит аналоги среди посуды, происходящей из погребений Танаисского некрополя I в. н.э. [27, С.28, 31], а серолощеный кувшинчик близок кавказским сосудам (тип 11 по М.П.Абрамовой), распространенным в I — начале II в. н.э. [15, С. 134, рис.27—32]. Погребенного сопровождал богатый набор бус, фигурных пронизей и подвесок из египет­ского фаянса, бытовавших, главным образом, в I в. н.э. (типы: 9, 16, 44, 67, 72, 73) [19, С.32— 45]. Зеркала с боковой петелькой, валиком по краю и умбоном в центре М.П.Абрамова относит к I в. н.э., не исключая возможности их существования за пределами Северного Кавказа, в том числе и в Поволжье, и в начале II в. н.э. [28, С. 129]. Уточнить время сооруже­ния этого захоронения позволяет одночленная лучковая фибула с подвязным приемником, относящаяся ко 2-му варианту первого типа (по А.К.Амброзу). Этот вариант фибул был распространен во второй половине I — начале II вв. н.э. [29, С.49]. Таким образом, красно-горовское погребение, содержащее двойной алебастровый сосудик, можно датировать вто­рой половиной I — началом II вв. н.э.

Следует отметить, что сдвоенные каменные сосудики кроме Нижнего Дона встречены также в погребениях Нижнего Поволжья [30, Рис. 16,3, 21,2]. Аналогичные по форме, но изготовленные из глины сосудики найдены как в северных районах расселения сарматов — Бердиевский могильник, кург.8, погр.4 (раскопки И.В.Сергацкова), кург. 16 у с.Ново-Липовка в Саратовской области, так и на Северном Кавказе [31, Рис.96; 15, Рис.56,27]. Глиняный сдвоенный сосудик, состоящий из двух цилиндрических емкостей, был найден при раскопках в 1970 г. на Подазовском городище (раскопки Е.М.Алексеевой, И.С.Каменецкого, 1970 г.).

Приведенные выше примеры показывают, что сдвоенные сосудики из глины и мягких пород камня были распространены в I в. н.э. на обширной территории и использовались как сарматами, так и населением оседлых центров.

Для остальных типов каменных сосудиков точных данных для датировки нет, но все они происходят из сарматских комплексов, относящихся к I — началу II вв. н.э.

Подводя итоги рассмотрению ритуальных каменных сосудиков среднесарматского вре­мени, можно сделать некоторые выводы.

Сосудики, выточенные из мягких пород камня (алебастра, мрамора и др.), являются одним из маркеров среднесарматской культуры. Наибольшее распространение каменные сосудики получили в I в. н.э. В первой половине II в. н.э. они, вероятно, выходят из употреб­ления.

Интересную группу представляют алебастровые сосудики с зооморфными ручками. Они тесно связаны с зооморфной керамикой и дорогой металлической посудой с ручкой в виде зверя, встречающейся в среднесарматских погребениях. Как отмечалось выше, эти три категории вещей появились у сарматов южнорусских степей примерно в одно время — на рубеже эр, что было связано с приходом новых племен, в основе своей аланских, которые привнесли в сарматскую культуру новые элементы. Зооморфные ручки на сарматских сосу­дах, скорее всего, играли магическую, охранительную роль.

Каменные сосудики употреблялись сарматами для хранения мазей, растительных и минеральных красок, о чем свидетельствуют как археологические, так и письменные ис­точники. Применение этих красок могло быть разнообразным. Женщины, вероятно, использовали их в качестве косметических средств, мужчины могли применять их для нанесе­ния татуировок или боевой раскраски. Не случайно алебастровые сосудики обнаружены в воинских мужских погребениях и проявляют высокую взаимовстречаемость с разнообраз­ным оружием: стрелами, мечами, копьями, длинными боевыми ножами. Алебастровые сосу­дики, обнаруженные в мужских погребениях, вероятно, как-то были связаны с воинской практикой.

Литература

1.  Rau P. Die Hugelgraber romischer Zeit an der Unteren Wolga. Pokrawsk, 1927.

2.  Граков Б.Н. Пережитки матриархата у сарматов // ВДИ. 1947. №3.

1.  Абрамова М. П. Сарматская культура I! в. до н.э. — I в. н.э. (по материалам Нижнего Поволжья. Сусловский этап) // СА. 1959. №1.

2.  Смирнов К.Ф. Курильницы и туалетные сосудики Азиатской Сарматии // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973.

3.  Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Волгоград, 1990.

4.  Хазанов A.M. Очерки военного дела сарматов. М., 1971.

5.  Илькжов Л.С, Власкин М.В. Сарматы междуречья Сала и Маныча. Ростов-на-Дону, 1992.

6.  Мамонтов В.И. Погребение знатного воина из кургана у пос.Первомайский // ДД. 1995. Вып.4.

7.  Скрипкин А.С. Китайские впечатления российского археолога // Вестник ВГУ. Серия 4: История. Философия. Вып.1. Волгоград, 1996.

8.  Копылов В.П., Кузнецов В.В., Янгулов С.Ю. Исследования экспедиции РГПИ в Багаевском рай­оне Ростовской области в 1989 г. // ИАИАНД-1989. Вып.9. 1990.

9.  Мыськов Е.П., Кияшко А.В., Скрипкин А.С. Погребение сарматской знати с Есауловского Аксая // Нижневолжский археологический вестник. Вып.2. Волгоград, 1999.

10. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских язы­ках. Образ мира и миры образов. М., 1996.

11. Виноградов В.Б. К вопросу об изображении животных на сарматской керамике // Археологичес­кий сборник. М., 1961.

12. Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн (к историко-культурным связям племен Южной России и Средней Азии). Душанбе, 1968.

13. Абрамова М.П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в до н.э. — IV в. н.э.). М., 1993.

14. Гпухов А.А., Скрипкин А.С. Савромато-сарматские погребения из курганов в районе поселка Котлубань// Историко-археологические исследования в Нижнем Поволжье. Вып.З. Волгоград, 1999.

15. Гущина И.И., Засецкая И.П. К вопросу о хронологии и происхождении «Золотого кладбища» в Прикубанье (по материалам раскопок Н.И. Веселовского) // Проблемы хронологии сарматской культуры. Саратов, 1992.

16. Шилов В.П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. П., 1975.

17. Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. 1978. Вып.Г1-12.

18. Скалой К.М. Изображения животных на керамике сарматского периода // Труды отдела истории первобытной культуры. Т.1. П., 1941.

19. Кастанаян Е.Г. Сарматскив сосуды из Тиритаки с ручками в виде животных// СА. 1951. №XV.

20. Косяненко В.М. Зооморфная керамика некрополя Кобякова городища: искусство и магия // ИАИАНД-1995-1997. Вып.15. 1998.

21. Косяненко В.М. Хронология сероглиняной керамики некрополя Кобякова городища (раскопки 1956 — 1962 гг.) // Известия РОМК. Вып.6. Ростов-на-Дону, 1989.

22. Максименко В.Е. Сарматы на Дону (археология и проблемы этнической истории) // ДД. 1998. Вып.6.

23. Переводчикова Е.В. Язык звериных образов. Очерки искусства Евразийских степей скифской эпохи. М., 1994.

24. Беспалый Е.И. Курган сарматского времени у г.Азова // СА. 1992. №1.

25. Шелов Д.Б. Некрополь Танаиса // МИА. 1961. №98.

26. Абрамова М.П. Зеркала горных районов Северного Кавказа в первые века нашей эры // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971.

27. Амброз А.К. Фибулы юга Европейской части СССР // САИ. 1966. Вып.Д1-30.

28. Синицын И.В. Древние памятники в низовьях Еруслана (по раскопкам 1954—1955 гг.) // МИА. 1960. №78.

29. Максимов Е.К. Отчет об археологических раскопках в Саратовской области летом 1968 г. // Ар­хив ИА РАН. 1969. Р-1 №3653.