Рассказывают о привидении, в июле появляющемся у Малых Див Черным монахом и ковыляющем в сторону Белогорья. А было это давно. И, может, и не так, как врут люди, но на старинном кладбище есть две странные могилы. Вот с этими могилами и связана эта легенда. Епископ Павел и его спутник Василий появились в Дивногорском монастыре внезапно. Их никто не ждал. Никто не мог предположить, что епископ осмелится появиться здесь, после того, что произошло семь лет назад. Тогда появился он тайно, в простом рубище посланником самого столичного митропо­лита, узнать — захватил ли раскол окраину русских земель. Стало ли в пещерном монастыре так же трудно жить и замаливать грехи, как и сорок лет назад, когда молодым монахом отправился он с кружкой по донским селениям добывать деньги на новый колокол для звонницы в диве у пещерного храма. Но не вернулся назад молодой монах. Закрутила, завертела его бродяжья жизнь, не одна кружка меди и серебра перекочевала из кружки в кошель в котом­ке, да только, пересчитывая при свете костра блестящие кружочки, никак не набирал он ту сумму, что определил ему настоятель, напутствуя в дорогу. Вот и год прошел, и второй, и третий.

На обратной дороге забрел он однажды в такую глушь, что и сам был не рад! Вроде и рядом Дивногорье, да сил больше нет. Давит вниз его тяжкая ноша, ноги идти отказываются.

А еще его напугали рассказы о разбойниках, что шалили в Белогорье в то время. И решил он спрятать деньги под ста­рой вербой у старицы Дона, чтобы потом прийти за ними, когда окрепнет. Так и сделал. Только закопал он свой клад, приметил где. Побрел в соседний монастырь Белогорский, чтоб сил набраться. И тут наскочили на него разбойники атаманши Ольги. Ничего не рассказал им монах, как ни пытали его супостаты. Привезли его к воротам монастыря да и кинули умирать. Но не умер монах, а только потерял память, а, излечившись, приблизился к настоятелю и своими мудрыми советами помогал наставлять словом и делом местных иноков. Умирая, настоятель поручил ему вести обитель, и рукоположили монаха в архимандриты за его великий вклад в дело церкви.

Постепенно на него обратили внимание и перевели в столицу. Достиг он там звания епископа, и послали его с проверкой в Дивногорский монастырь семь лет назад. Взял он с собой лишь верного инока Василия, доброго человека из Белогорского монастыря, который был привязан к нему еще с тех времен, когда подобрал его, избитого разбойни­ками, и помог выжить в Белогорье. И тут заболел епископ душевной болезнью, вспоминая знакомые постройки, видя окрестные причудливые скалы, гору Гудун с ее красотами и запахами чабреца. Все что-то хочет вспомнить епископ, а никак не выходит. Отвезли его в столицу и показали лучшим врачам. Семь долгих лет вспоминал епископ, откуда ему знаком монастырь, да и вспомнил, что набрал он котомку денег и закопал у вербы, одиноко стоявшей подле реки. И теперь срочно надо найти тот клад и отдать в монастырь. Чтобы звонил новый колокол на звоннице, радуя паству, будоража время.

И снова поехал старый епископ в Дивногорье, да только по приезду в монастырь слег от тяжкой болезни. А перед смертью поведал Василию о своем секрете. Похоронили епископа Павла на местном кладбище со всеми почестями, как подобает по сану, а Василия позднее нашли у реки мер­твым, спустя неделю, как отпели епископа. Хотел утаить он деньги от братии, но, видно, отвел кто-то его от клада — не там копал и надорвался, бедный, от тяжкого труда. Было это перед кучей свежевыкопанной земли у старой вербы, коих растет в том месте только одногодков не менее десятка...

Никто не узнал, что делал здесь Василий. Похоронили инока на старом кладбище рядом с епископом, который так и не смог при жизни передать братии деньги на новый колокол. Так и лежит под вербой его котомка с деньгами. Но, говорят, встает иногда из своей могилы епископ Черным монахом, грозит костлявой дланью в сторону могилы Василия и идет искать зарытую котомку. Так бывает ежегодно в один из дней июля. Не найдя клада, возвращается на старое место, снова грозит могиле Василия и, обернувшись в свою сутану, ложится снова в разверзшееся чрево трухлявого гроба. А потом снова тишина и благодать нисходят на старое кладбище на краю оврага.

А про клад тот знаю я да теперь читатели. Правда, старая верба стоит еще безмолвным свидетелем той истории по дороге в Белогорье у самого Дона...